к белым людям и так и не смог сломить его упрямство. Обнаженный торс Харки сегодня был натерт жиром – и не только для ночного дежурства, которое уже закончилось, но и для предстоящего праздника: он был скользким, как змея; ни один противник не смог бы удержать его в руках. На плечи он накинул покрывало из бизоньей шкуры, украшенное изображениями подвигов его отца, вождя Сыновей Большой Медведицы, чтобы не видно было, какое под ним спрятано оружие. Место он себе выбрал так, чтобы сидеть спиной к столу Джо Брауна и лицом к разведчикам. Садиться он не спешил, поскольку большинство гостей еще тоже не сели, но стоял перед своим местом.
Заиграла музыка; цыган запел, аккомпанируя себе на скрипке, и пошел вдоль столов. Послышались первые взрывы веселья и первые тосты в честь Джо. Тот встал и поблагодарил. Произносить речь он не собирался.
Маттотаупа подошел к Джо Брауну и что-то вполголоса сказал ему. Джо удивленно и радостно воззрился на него и жестом подозвал Дейзи, жирная кожа которой уже покрылась капельками пота, хотя работа еще только начиналась.
– Дейзи, – обратился он к ней, – два стола, что перед нами, пьют за счет Топа. Поняла?
Девушка с сомнением посмотрела на вождя:
– Топ, если они об этом узнают, завтра утром ты получишь такой счет, что на эти деньги ты мог бы купить себе ферму! У тебя есть столько денег?
Индеец добродушно-снисходительно улыбнулся, открыл свой кожаный кошелек и показал Дейзи его содержимое.
– Черт возьми!.. Топ… да ты… Кто бы мог подумать!
Дейзи покраснела до ушей, а глаза ее вспыхнули радостным огнем, словно она увидела чудо.
Маттотаупа дал ей авансом одну монету.
– Это тебе за твою работу, – сказал он.
Она поспешила к двум упомянутым столам.
– Заказывайте, – сказала она, остановившись рядом с Макки и Шарлеманем. – Топ платит за всех!
Эта новость была встречена радостными криками, заказы градом посыпались на Дейзи, так что ей приходилось повторять все вслух, чтобы ничего не забыть и не запутаться.
Шарлемань и Билл искоса многозначительно посмотрели на Джима, но тот не заметил их взглядов, потому что удивленно уставился на Топа. Зато их перехватил Харка, заказывая Дейзи – Вики для себя мясо.
– Больше ничего, – ответил он на вопрос официантки, не желает ли он еще чего-нибудь.
На столе через несколько минут появились пиво и бренди. Дейзи пришлось позвать на помощь еще двух официанток.
Вскоре лица гостей раскраснелись, голоса звучали все громче. Темы разговоров не отличались глубиной и разнообразием. Все то и дело поворачивались к Маттотаупе, поднимая стаканы и кружки; он вдруг вместо Джо стал центром внимания. Харка ел свое жаркое. В беседе, которая наводила на него скуку, он не участвовал. Маттотаупа, несмотря на частые тосты в его честь, до сих пор не осушил до конца первый стакан и вылил остатки бренди, прежде чем ему налили второй стакан. Он сделал это так быстро и ловко, что никто, кроме Харки, этого не заметил.
Через час все уже изрядно захмелели. За некоторыми столами хором запели песни. Начальник лагеря принялся рассказывать о своей жизни. Преемник Брауна рисовал радужные перспективы железнодорожного строительства, говоря о трех ветках железной дороги через всю страну. Генри вслух мечтал о городской жизни. Джо Браун молча хлестал бренди. Он вдруг почувствовал себя лишним. За столом Топа и Джима в этот момент освободилось место, и он присоединился к их компании, а вскоре за ним последовал и Тэйлор.
– Пусть эти желторотые птенцы развлекаются без меня! – заявил он. – Мне нужны мужчины и запах прерии! Без этого я уже не могу.
Мужчины снисходительно слушали. И хоть они не проявляли особого интереса к его рассказам, но все же это были настоящие эксперты в данной области. Маттотаупа из вежливости время от времени задавал ему вопросы, свидетельствовавшие о том, что он слушал рассказчика.
Рыжий Джим выглядел абсолютно трезвым, хотя пил больше всех. Кровавый Билл ссорился с Длинной Лилли. Причиной ссоры стала его постоянная ревность. Макки громко расхвастался, а Шарлемань усердно ему поддакивал.
Маттотаупа до сих пор выпил не больше полустакана. Харка не знал, что причиной воздержанности отца был именно он. Харка впервые присутствовал на попойке, и Маттотаупа решил именно сейчас доказать сыну, что бывший вождь может проявить щедрость, не теряя при этом достоинства. Ему самому все больше нравилась эта роль. Он давно уже не был в центре внимания в отличие от прежней жизни, когда он постоянно был окружен почетом, и забытое чувство удовлетворения грело ему душу. Соседи по столу не скупились на лестные замечания в его адрес.
В третий час пополуночи Харка кратко сообщил Джо Брауну, что уходит, потому что предутренние часы – самое опасное время, чреватое внезапным нападением индейцев, и он хочет провести его в дозоре. Инженер не стал удерживать юношу, тем более что тот все равно не участвовал в общей беседе. Маттотаупа не мог спорить с начальством, и Харка хотел уже молча покинуть компанию, но тут к нему подошел со стаканом Макки:
– Выпей со мной!
– Пей сам! – ответил Харка и пошел к выходу.
– Я сказал, выпей со мной, щенок! – заорал ему вслед Макки. – Ты брезгуешь мной?..
Харка не обратил бы никакого внимания на его возмущение, если бы ему не преградили дорогу четверо парней. Он бросил быстрый взгляд своим друзьям, и те уже готовы были прийти ему на выручку. Четверо парней не могли помешать ему выбраться из палатки: ему достаточно было просто прыгнуть через стол. И никто не успел бы его схватить. Оценив обстановку и убедившись, что пока он в безопасности, Харка остановился.
– Я не брезгую. Я просто не пью. Выпей сам за свое здоровье! – спокойно ответил он Макки.
– Ну и черт с тобой, дурья твоя башка! Иди! Если ты до сих пор так и не научился пить!..
Харка едва заметно улыбнулся. Эти слова выглядели вполне безобидно, и он мог спокойно уйти. Похоже, полупьяный Макки не оправдал надежд своих подстрекателей. Но в этот момент кто-то что-то шепнул Макки на ухо.
– Да, иди к своим дакота! Проваливай! Там твое место! – заорал тот вдруг еще громче. – Они, небось, уже подбираются к лагерю, чтобы засыпать нас горящими стрелами!
За ближайшими столами, где этого не могли не услышать, разговоры мгновенно стихли. Слова «дакота» и «горящие стрелы» вонзились в сознание присутствующих, как молния: они все находились в палатке, а палатка стояла в прерии, где их все еще на каждом шагу подстерегала смертельная опасность. Неужели