был разочарован. Юноша смотрел только на инженера, словно ожидая какого-нибудь вопроса или замечания, но во взгляде его не было ни особого почтения, ни напряженного внимания.
– Харри, ты знаешь, я завтра уезжаю, – сказал Джо. – Сегодня ночью, как только прибудет поезд, мы хотим отпраздновать мой отъезд. Я приглашаю тебя и твоего отца. Будьте моими гостями.
– Ночью мне опять в дозор.
– Вы тоже обнаружили подозрительные следы?
Индеец ответил не сразу, и в этом коротком молчании выразилось его удивление.
– Я не видел никаких подозрительных следов, – ответил он наконец.
Теперь пришел черед удивляться Джо.
– Тем лучше, – ответил он, тоже сделав многозначительную паузу. – Так постарайся выкроить сегодня ночью пару часов и приходи. Я буду ждать тебя.
– Я приду, если смогу.
Юный индеец поскакал дальше.
Джо и Шарлемань проводили его взглядом.
– Поговорите со стариком, – посоветовал Шарлемань. – Он приведет его с собой.
Джо раздраженно поднял руку, словно отмахиваясь от непрошеного совета. Он сам был высшей инстанцией в лагерном совете по вопросам, касающимся дозорно-разведывательной службы, поскольку имел огромный опыт жизни в прерии, и решил так распределить разведчиков, чтобы его старые товарищи могли сегодня собраться вместе хотя бы на два-три часа.
– Странно… – пробормотал он. – Один болтает о какой-то назревающей заварушке, другой заявляет, что вообще ничего не видел.
– И правда странно, – согласился с ним Шарлемань.
Джо захотелось отделаться от навязчивого собеседника, и он пошел назад в барак. Там он встретил Генри.
Молодой инженер пребывал в радостном возбуждении:
– Повеселимся сегодня на славу, Джо! Вместо скрипача, который играет как будто пилой, а не смычком, я нашел цыгана. Джо, вот это класс! Сегодня он будет играть! Еду уже готовят. Шеф спишет часть расходов на хозяйственные нужды. А завтра мы наконец унесем ноги из этой унылой степи. Как я рад!
Джо постарался вложить в свою улыбку всю приветливость, на какую только было способно его суровое обветренное лицо.
– Главное, чтобы хоть кто-нибудь был рад. И чтобы приз достался нам!
– Он должен нам достаться, Джо. А теперь извини, я тороплюсь. Столько дел! Да, еще одно: кого ты хочешь пригласить за наш стол?
– Парочку почетных гостей, которых просто нельзя не пригласить. А главное – старых скаутов, с которыми мы съели не один пуд соли.
– Хм… Значит… Понимаешь, Петушиный Билл для меня – не самый желанный собутыльник… Тома больше нет…
– Тоже верно. Сдвинь два стола. Мы с почетными гостями будем сидеть вместе, а за другим столом – скауты-ветераны.
– И Топ?
– И Топ с Харри.
– Харри опять откажется. Он терпеть не может белых.
– Да, он такой, этот упрямец, который однажды спас мне жизнь…
– Он – тебе?..
– Это старая история. – Джо помедлил немного, но потом все же продолжил, будто нехотя: – Тогда, во время похода на Сыновей Большой Медведицы, младший брат Харри, еще совсем ребенок, бросился на меня с ножом. Я его не заметил… Но Харри в последний момент сбил его с ног. Может, это отец взглядом велел ему сделать это… Оставим эту тему! – произнес Джо, заметив в глазах Генри непонимание и недоверие. – Харри должен быть сегодня вечером с нами! – прибавил он решительно. – Передай ему привет и скажи, что присутствие на вечеринке входит в его обязанности.
– Хорошо. Понял.
Генри ушел со смешанными чувствами, не преминув, однако, одолжить у Джо сигару.
Сначала он энергично направился в кухонный барак, чтобы еще раз посмотреть, как идет дело. Там строгий повар безраздельно властвовал над котлами и кухарками, среди которых было три негритянки и старуха-индианка. С одной из белых кухарок беседовал Шарлемань, не обращая внимания на грозные взгляды повара.
– Ну хорошо! – крикнула в конце концов девушка. – А сейчас проваливай!
Шарлемань довольно подкрутил усы, кивнул Генри, как старому знакомому, и не спеша пошел к выходу.
Генри еще раз поинтересовался, получил ли повар от начальства все необходимое, и, удовлетворенный, пошел к стоявшему на краю лагеря вигваму, в котором жили Топ и Харри.
Войдя, он увидел Харку, который, судя по всему, лежал на своей бизоньей шкуре, но вскочил, услышав шаги. Генри, двадцатипятилетний мужчина, был на голову ниже семнадцатилетнего индейского юноши. Раньше он почти не общался с этим малолетним следопытом. Изредка доставал ему книгу, когда тот хотел поупражняться в чтении, или географическую карту в обмен на меха. Но это были чисто внешние, деловые отношения. Теперь, в последний день своего пребывания в лагере, он внимательнее всмотрелся в черты индейца. У того была очень примечательная внешность. Красивый лоб, орлиный нос, высокие скулы отчетливо выделялись на этом худощавом лице. Глаза обычно были прищурены и напоминали тонкие прорези, которые позволяли юноше смотреть вдаль, но не давали прочесть в них какие бы то ни было чувства. Генри ощущал, что он чужой этому юному индейцу. Расплывчатые представления о многом из того, что его окружало, неясные слухи, такие понятия, как «лучший разведчик» или «предатель», «спасший жизнь» или «братоубийца», с трудом поддавались его довольно поверхностному мышлению и таким же неглубоким чувствам. Отношения с Харри у него так и не сложились.
– Джо Браун приглашает тебя и твоего отца на прощальный праздник сегодня ночью. Эта вечеринка – часть твоего служебного долга, – произнес он несколько заносчивым тоном.
Индеец проигнорировал этот тон.
– На службе я не пью, – ответил он кратко и с достоинством. – Я вообще не пью. Поэтому мое присутствие многим не понравится, но, если Джо Браун так хочет, я приду. Если этого пожелает и мой отец.
– А когда Топ вернется?
– Вечером.
– Хорошо. Мы ждем вас, как только прибудет поезд.
Генри вышел из вигвама с чувством облегчения. Не только потому, что недолюбливал Харри. В глубине вигвама он заметил некое странное существо, от которого ему стало не по себе. Скорее всего, это была индианка. Может, старая, а может, молодая. Ее лицо представляло собой нечто среднее между лицом и личиной. Уши и нос были отрезаны, раны зарубцевались как попало. Щеки ввалились, руки были тонкими как прутья. Она сидела в полумраке, как деревянное изваяние, завешенное черным покрывалом. Инженер вышел из вигвама и невольно поежился.
Харри тоже не огорчился уходу гостя. Он не стал больше ложиться, а сел на шкуру и задумался.
Разобравшись в своих мыслях и чувствах, он покинул вигвам и пошел на «базар» – так называлась располагавшаяся в одном из бараков торговая палатка. Цены в ней были очень высокие, но за неимением других лавок перед прилавком всегда толпились покупатели. Харри терпеливо дождался, когда продавец обслужит всех, даже тех, кто пришел после него, купил изрядную порцию трубочного