Но мы доблестно терпели и потеряли всякую надежду его заткнуть. Он любил вспоминать о разных дамах, своих возлюбленных. Больше всего он любил говорить об Алиеноре Аквитанской. Она — то, она — се!
Та еще была дамочка! Воспоминания о ней начинались обычно с фразы:
— Красавица, у которой волосы цвета…меда…
Или:
— Та, что ликом тонким схожа с гордой птицей…
И дальше начинались варианты: вдохновила меня на поединок с графом Х! Ради нее, я отправился в крестовый поход! Это было, когда я переместился в ее земли, гоняясь по разным мирам за одним колдуном. Я чуть было не остался там навечно, но потом, колдун изгнал меня из рая.
(Рай подразумевали владения Алиеноры Аквитанской!)
И вот мы ночуем в лесу, горит костер, Задира дрожит, закутавшись в плащ, а наш Жоффре заводит свою песню:
Что там за всадники летят
Через туман и мрак?
Во мраке им не разобрать,
Где поджидает враг.
Но им на это наплевать.
Их души как копье,
Что хочет цель свою догнать
И на ветру поет.
Они несутся и твердят,
Что жизнь их как игра:
Успех в бою, кувшин вина,
С ночлегом до утра.
Их обступила темнота,
По лицам хлещут ветки,
Но острым лезвием рука
Врага сражает метко.
Их смех тревожит темный лес
И духов поднимает.
Один из них уже воскрес,
Уныло завывает.
Но только рыцарям ночным
К тому не привыкать.
Неведомо чертям лесным,
Что им пришлось познать.
Неведомо им: кто они-
Два всадника ночных,
Какие манят их огни,
Какая сила в них.
Но под покровом темноты
Отлично видит Бог,
Что это мы, что это мы-
Избранники дорог.
Наш замок — в длинных сапогах,
Мечи для нас — король.
Вся наша истина — в руках,
Удар меча — пароль.
Нам каждый город — кошелек.
Дорога нам — жена.
К душе ее наш путь далек,
А грудь — обнажена.
Нам глаз усталых не сомкнуть,
Над нами эта власть:
Любовь дороги обмануть,
На край земли попасть.
И мы так яростно хотим
Преодолеть ее,
Что всяким недругам лесным
Мы — как удар мечом.
Мы могли иронизировать сколько угодно над нашим Рыцарем, но легче от того не становилось. Прежде чем попасть в земли ларотумские, он потребовал от нас кое-что устроить "неподалеку". Это "неподалеку" началось в цивилизованных землях, но потом стало уводить в такую глушь, что и не снилось.
— Надо найти духа, моего друга. Мы отправились в крестовый поход. Когда мы были в Антиохии, он странно себя повел, и я вызвал его на разговор, но объясниться мы не успели. Сарацины напали на нас по дороге, и мы потеряли друг друга из виду в той схватке. Потом я переместился в мир Лавайи, прожил свою недолгую жизнь, был убит в бою, и после смерти, когда меч мой попал в руки одного человека, вдруг узнаю о том, что то здесь, то там, видели некоего Генриха Боше, по описанию его внешности и повадок до странности похожего на моего друга. Совпадение ли это? Но я хочу с ним встретиться. Мне рассказали, что он обитает в этих краях, и он попал в беду. Надо спасти его.
— Но, судя по всему, он вряд ли живой человек, скорее всего он сродни вам — дух.
— А что дух, по-вашему, не нуждается в спасении, — возмущенно спросил Жоффре.
— Ну, возможно…
— Вот то-то!
— Как же мы найдем его?
— Просто! По следу, который он оставляет. Везде, где он проходит, этот Боше оставляет свой знак: Песочные часы.
— Ладно, поехали. Мы внимательно присматривались ко всему. Но оба искренне сомневались, что увидим какие-либо знаки, но уверенность Жоффре на нас стала действовать убедительно и мы подчинились его бредовой идее.
Мы уходили все дальше и дальше, места становились совсем глухие. И вдруг на песчаном берегу озера мы видим камин вложенные в виде песочных часов, их изогнутой формы. Первым знак заметил Задира.
— Смотри, Льен, вот! Он протянул руку и так и замер. Его это так поразило, что он приготовился долго любоваться странным рисунком.
— Задира, путь не ближний, — позвал его я.
Мы напоили лошадей и, чуток передохнув, отправились дальше. Задира пустился в пространные рассуждения о чудесах земных, которые, по счастью, слышать могла только его лошадь, я особо не прислушивался.
Жоффре торжествовал, я пока воздерживался от умозаключений. Вскоре нашлось новее подтверждение существованию реальной фигуры, которая умела оставлять за собой след. На этот раз им был вырезанный рисунок на дубовом столе в трактире. Этот трактир мы не ожидали увидеть в такой глуши, и все же он тут существовал. Там сидели большей часть местные посетители, говорившие с характерными протяжными звуками. Неторопливые степенные основательные. Они уставились на нас как на нечто удивительное и не от мира сего. Так же основательно они нас расспросили обо всем на свете.
— Мы ищем некоего воина по имени Генрих Боше. Он должен быть где-то в этих краях.
— Дальше только княжеский замок и проклятый лес, — сказали словоохотливые люди.
— Он может быть в этом лесу?
Закопошившись, как потревоженные пчелы, люди нас предупредили:
— Не стоит вам туда соваться!
— Это почему же?
— Демоны и злые духи живут в заколдованном лесу. Никто и никогда не возвращался оттуда живым, а те, кто возвращались, были не в своем уме. Говорят, что мертвый рыцарь возглавляет там орду духов. И его зовут Генрих!
— Так это он! — обрадовался Жоффре.
— Судя по тому, что нам сказали местные жители, твой друг попал не в самую лучшую компанию!
Но нам предстояло еще проехать мимо княжеского замка. Те же люди предупредили нас, что князь очень не любит, когда мимо его ворот кто-то ездит по его дороге.
— А нам-то что за дело, — фыркнул Задира, — если надо заплатить за проезд мы заплатим только и делов.
Но в ответ ему все дружно покачали головами. И вот, мы подъезжаем уже к владениям этого норовистого князя.
— Дорога могла быть и лучше, — ворчит Задира, — если он так над ней трясется!
Едва мы поравнялись с замком, не самым лучшим на свете, а уж, сколько я их повидал, нам преградили дорогу трое вооруженных всадников.
— Кто такие? — грубо спросил один из них, человек с рассеченной бровью и нехорошим прищуром раскосых глаз. У него была небольшая остроконечная бородка, на вид ему было лет 30, а может и все 40. Одежда и оружие — все говорило о богатстве и власти. Но его манеры и невежливое обращение вынуждало ответить так же невежливо:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});