том еще, что современный мир с его механизацией всего и вся исключил из нашей жизни многие прежде необходимые нефизкультурные формы активности. Я, например, могу провести целый день, ни разу не повысив своего пульса и ни капельки не вспотев. На работу я доберусь на машине, в кабинет поднимусь на лифте, весь день просижу в кресле, а потом на машине же вернусь домой. Я регулярно выполняю в прошлом трудоемкие и утомительные работы по дому, например наливаю воду и покупаю продукты, готовлю обед, стираю белье, причем без малейших усилий, потому что достаточно просто нажать кнопку или отвернуть кран. Могу даже приобрести робота, чтобы он сам во всем доме пылесосил пол. Бытовые трудосберегающие устройства иногда упрекают в том, что они разлагают нас и ведут к упадку, однако они пользуются огромным спросом и, честно говоря, мы нежно их любим.
Мало того что физические упражнения не необходимы, они еще и отнимают часть драгоценного времени, отвлекая от других дел первостепенной важности. Мне крупно повезло, что я живу недалеко от работы и у меня гибкий график, так что я всегда выкрою время для пробежки или прогулки с собакой. Но немало моих друзей тратят много времени на дорогу с работы и обратно, их в основном сидячая работа жестко регламентирована по времени, к тому же много часов у них отнимают различные семейные обязанности, например уход за детьми или пожилыми родственниками. Отсюда парадокс: впервые в истории человечества те, кто богаче, больше занимают себя физической активностью, чем те, кто работает и победнее[639]. Когда свободного времени нет, необязательные занятия вроде физкультуры откладывают на выходные, а к выходным накапливается такая усталость за неделю, что трудно найти в себе силы еще и для физических упражнений. На вопрос, что больше всего препятствует занятиям физкультурой, в первую очередь почти всегда называют недостаток времени.
И это подводит нас ко второму атрибуту — радости от физических упражнений. Дефицит времени любого выбьет из колеи, но даже те мои знакомые, у кого дел невпроворот, умудряются найти время для занятия, которое доставляет им радость и удовольствие, например посмотреть телевизор, побродить по Сети или поболтать. Подозреваю, что миллионы нефизкультурников запросто включили бы упражнения в свои приоритеты, если бы находили в них больше удовольствия, если бы не считали их делом эмоционально неблагодарным, трудным и противным. Вероятно, такую реакцию можно отнести на счет древнейшей адаптации. Естественный отбор приспособил нас, как и большинство живых организмов, желать секса и пищи и получать от них удовольствие, как приспособил к другим формам поведения, которые благоприятствовали репродуктивному успеху, а к некоторым формам поведения привил отвращение, например к голоданию, поскольку оно не помогло бы нам увеличить свое потомство. Если бы в каменном веке наши предки решили, что необязательные физические усилия, например восьмикилометровые пробежки по желанию, не доставляют удовольствия, то не стали бы расточать на них дефицитную энергию, которую можно было бы направить на размножение.
Возможно, это ненаучные домыслы, «просто сказки», но, думаю, мало кто считает нефизкультурников начисто лишенными здравого смысла, потому что физические упражнения — недавно возникший вид поведения, по определению необязательный, а нередко и неблагодарный, как физически, так и эмоционально. И для многих занятия физкультурой затруднительны или недоступны. Если не получается превратить физические упражнения в необходимость и забаву, возможно, удастся сделать их чуть более необходимыми и доставляющими чуть больше веселья.
Как придать физическим упражнениям больше радости?
Не припомню более безрадостного опыта физкультуры, чем Бостонский марафон 2018 г. Согласен, звучит нелепо и отдает снобизмом (тоже мне, большая радость — бежать марафон). Но, пожалуйста, не спешите меня упрекать, а сначала дослушайте. В тот день погода была хуже не придумаешь, и это высвечивает один важный момент. Вообще от бостонской погоды в конце апреля можно ждать чего угодно: то ясно и тепло, то покусывает холодом, а то вдруг зарядят дожди. Но в тот день налетевшая с северо-востока буря разбушевалась как никогда. В десять утра, к старту марафона, уже много часов лило как из ведра, температура упала чуть ли не до нуля, к тому же дул неистовый лобовой ветер с порывами до 15,6 м/с — это немало. В обычном случае я бы ни за какие деньги не соблазнился бежать марафон в такое жуткое ненастье, к тому же перед всяким забегом я по сто раз проверяю прогноз погоды и накануне того дня решил, что на марафон не пойду, хотя много месяцев к нему готовился. И все же в день забега я обмазался от шеи до ног вазелином, нацепил под куртку несколько слоев непромокаемого спортивного трикотажа, на голову — одна на другую две шляпы, а под них еще шапочку для душа, на руки натянул водонепроницаемые, как предполагалось, перчатки, а беговые кроссовки обернул пластиковыми пакетами, чтобы до старта не промочить ноги. В этом экзотическом виде я, как последний кретин, погрузился в центре Бостона в автобус и поехал за полсотни километров в городок Хопкинтон, откуда традиционно и начинается Бостонский марафон.
В Хопкинтоне я застал картину, сильно напоминавшую сцены из фильмов с солдатами в окопах Первой мировой войны. Спортивное поле при средней школе, где обычно собираются перед стартом участники марафона, превратилось в месиво из грязи, в котором топтались двадцать пять тысяч бегунов — промокших, продрогших и несчастных. Перед забегом меня обычно пробивает легкий мандраж от волнения, предвкушения и опаски, но в тот день мною владела только тревога. Интересно, удастся сегодня вернуться домой, не схлопотав переохлаждение? И все же когда пришла моя очередь стартовать, я встал на линию старта, съежившись под проливным дождем и пронизывающим ветром, угрюмо жуя черничный маффин (на удачу, у меня такой ритуал), в ожидании стартового выстрела, чтобы влиться в ряды таких же промерзших, мучимых беспокойством и тяжело хлюпающих по лужам бегунов-марафонцев.
Следующие 42 км 195 м были ужасны. Временами встречный ветер с дождем налетали с такой силой, что даже шаг вперед давался с огромным трудом; пропитавшиеся водой кроссовки тяжело чавкали при каждом шаге, напоминая звуком слоновью поступь; каждая пядь моего тела ныла и саднила. Преодолев первые несколько километров, я сказал себе, что должен продолжать бег, несмотря на проливной дождь, лужи под ногами