вернулась боль во всем теле. Будто множество уколов иголкой в руках и ногах и более глубокие, более обширные ожоги вокруг плеча и туловища.
Я снова принял обезболивающее, но на этот раз не ограничился одной таблеткой. Я чувствовал себя еще нездоровым, в мыслях царил сумбур. Мне было трудно отличить происходящее сейчас от ночных злоключений и побочных эффектов лекарств. До смерти хотелось кофе (на стойке в кухне стояла кофемашина), поесть (желудок уже жаловался) и немедленно забраться под одеяло, повернувшись лицом к морю. Даже если забыть о том, что здесь явно не курорт, я не мог оставаться здесь слишком долго.
Первое, что требовалось сделать, — это найти корабль или хотя бы лодку.
Я схватил свою вчерашнюю одежду. Она была еще влажная и вся в песке. Прачечная. Должна же она здесь быть…
В самом деле, я нашел ее, толкнув дверь, а затем другую, за кухней, и — слава богу, поощряющему потребление и американское понятие о комфорте, — там и вправду были стиральная машина и сушилка. А также в коробке лежали средства для стирки и флакон кондиционера.
Я выбрал короткую программу, зашвырнул в машину свои шмотки и вернулся в кухню перекусить. Увы, приготовить блины или вафли не из чего. (А больше тебе ничего не хочется? Ты не на каникулах в отеле сети «Бест Вестерн», приятель.) Нашлись всего несколько бисквитов и баночка старого меда, но я был настолько голоден, что проглотил все это не глядя.
Программа стирки закончилась, и я положил вещи в сушилку. Сорок пять минут спустя я плавно вышел в чисто отмытое утро, пахнущее океаном и сосновой хвоей.
Это было чем-то большим, чем временное затишье: ветер ослаб до легкого бриза, от которого вздрагивала листва на деревьях, дождь прекратился. Повсюду были видны повреждения, оставленные грозой. Землю устилали сломанные ветки и целые горы листьев, длинные жгуты водорослей отбросило куда дальше, чем обычно, когда их выносит приливом. В двадцати метрах от дома валялся мусорный бак на триста шестьдесят литров; в лесу я увидел поваленное дерево, которое, падая, увлекло за собой множество других.
В желудке ощущалась приятная тяжесть, к которой добавлялся еще и вкус кофе во рту. Обезболивающее начало действовать. Возможно, оно являлось также антидепрессантом или транквилизатором, поскольку я ощутил подозрительный восторг и уверенность в себе. Я чувствовал себя легким, сильным и полным воодушевления. В приподнятом настроении я отправился на разведку.
Мое хорошее настроение не замедлило испариться, стоило обнаружить, что на острове нет ни одной лодки.
Ничего. Nada.[54]
Опасаясь краж, никто и не подумал хранить их в гараже. Те, кто приезжает сюда на лето, наверняка оставили свои лодки на зиму у пристани в Ист-Харбор, а то и отвезли в прицепах внедорожников в Анакорт или Беллингхэм до следующих каникул…
Я шел по тропинке к следующему дому, когда услышал шум, доносящийся с запада. Смутное жужжание вскоре усилилось, превратившись в отрывистый рев, и я понял… Мне едва хватило времени броситься в чащу, когда над деревьями появился вертолет. Ветер от его винтов гнул и шевелил ветки вокруг меня. Я слышал «тап-тап-тап» его лопастей, завывание турбины и боялся только одного: что парни сверху заметят среди зелени цветное пятно моей одежды.
Я видел, как он пролетел, удалился в глубь острова, затем услышал, как, заложив большой круг, вертолет снова вернулся ко мне.
Черт!
Я оставил открытыми ставни домика, где ночевал! Если пассажиры вертолета в курсе, что все они необитаемы, то сразу же вызовут «кавалерию»… Летательный аппарат снова завис у меня над головой. Он оставался на месте, я чувствовал волну воздуха почти у себя под ногами, крохотные сквозняки на земле между кустами и миллионы капель, поднятые всей этой суматохой… Затем он повернул на север и направился к другому острову.
Слава богу!
Я с облегчением вздохнул. Сердце билось как сумасшедшее, но я решил, что теперь, после того как они проверили остров, на какое-то время можно расслабиться. Однако надо как можно скорее закрыть ставни и постараться не оставлять никаких следов своего пребывания.
Должно быть, колесо судьбы снова повернулось, так как в ангаре последнего дома, который мне довелось посетить, я обнаружил надувную лодку марки «Зодиак», оснащенную мотором «Ямаха».
Уверен, археолог, открывший новый саркофаг фараона, не был так счастлив. В то самое мгновение, когда я рассматривал свою находку, меня снова посетила мысль:
«Агат-Бич».
* * *
В четверг 31 октября, в 7.30 утра Бернд Крюгер нажал кнопку звонка дома, расположенного по адресу 1600, Экклстоун-роуд. Сначала он услышал звонок внутри, а затем голос: «Минутку!»
Крюгер подождал, взявшись обеими руками за пояс, в позе человека, воплощающего власть, но когда дверь приоткрылась и он увидел на пороге Лив Майерс — эту маленькую женщину с характером питбуля, — его самоуверенность моментально испарилась.
— Здравствуй, Лив.
— Бернд… где мой сын? Где Генри? Вы его нашли?
Она остановила на нем взгляд расширенных от беспокойства глаз, но от этого не потеряла ни капли своей природной властности.
— Еще нет, Лив… нашли каяк…
— Что? Где?
— В скалах на входе в бухту. Я могу войти?
Он увидел, как лицо Лив исказилось. Ошеломленная, женщина замерла на пороге, пошатываясь, словно боксер, который сейчас рухнет, но это продолжалось недолго. В следующее мгновение она встряхнулась и отступила, чтобы дать ему войти. Крюгер вошел в гостиную, которая будто сошла с разворота журнала или каталога: комфорт, утонченность и оттенок приглашения к путешествию в виде сундуков, книг и черно-белых фотографий.
— Хочешь кофе?
— Да, спасибо.
Услышав шелест тапочек по полу, шериф повернул голову. Одетая в пушистый халат поверх ночной сорочки, с беспорядком в волосах, на него смотрела Франс. Бернд заметил, что тревога снедает ее в самом буквальном смысле слова. Вчера вечером женщины позвонили ему, чтобы спросить, не нашелся ли Генри, и сообщить, что он не вернулся. Едва рассвело, они снова позвонили