Заседали генеральный обозный Забела, генеральные судьи До-
монтович и Животовский при участии полковников, полковых
судей и войтов городов Киева, Нежина и Чернигова. Гетман в
качестве истца уполномочил вместо себя генерального
бунчужного Полуботка и генерального писаря Прокоповича. О Рославце
недолго приходилось толковать: его вина была явна, его
присудили к смертной казни. Но с Адамовичем пришлось потягаться, так как он ни в чем не сознавался. Его уличали свидетельствами
других. Важнее всех свидетельств было показание Дорошенкова
писаря Воеховича и отзыв самого Дорошенка. Представлены
были к суду, как вещественные улики: крест, который протопоп
посылал к Дорошенку, ответное письмо Дорошенка в
одобрительном смысле, серебряная зубочистка, которую потом протопоп
отправлял к Дмитрашке Райче с запискою, что он от своих
<наступников> бежит в Москву и поручает Дмитрашке Райче
продолжать, вместо себя, вести сношения с Дорошенком. Кроме
этих улик, представленных братом Дорошенка Андреем, на
Адамовича показывал войсковой товарищ Грембецкий, что протопоп
поручал ему передать своему свояку Карпу Мокриевичу о
намерении скинуть с гетманства Самойловича и поставить
Дорошенка. О том же показал на Адамовича полковой нежинский
писарь Михаловский. На этом основании духовные особы, бывшие на суде1,, приговорили протопопа Адамовича лишить
священного сана и передать мирскому суду.
12-го января, в день, когда должна была совершиться казнь
Рославца, Самойлович объявил царскую грамоту о даровании
преступнику жизни. Суд изменил свой приговор и постановил
Петра Рославца отдать за крепкий караул на вечное бесчестье
с тем, чтоб он никогда не был назначен ни в самый наименьший
чин, был бы отлучен от жены и сродников и во все время
жития своего ни в каком съезде между честными особами в
Малороссийском крае не имел участия. Протопопа, уволив от
смертной казни, духовные особы и генеральные старшины
положили постричь.
* Духовник Лазаря Барановича, Феодосии Гугуревич, черниговского
елецкого монастыря архимандрит Иоанникий Голятовский, киевского
Кирилловского монастыря игумен Дзик и протоиереи: черниговский, мен-
ский, лохвицкий и лубенский.
311
<Я давно того и хотел, - сказал протопоп, - по сие время
все откладывал, и видно Бог меня за то и покарал>.
Дмитрашке Райче и Лазарю Горленку, которых участие не
было доказано, велели присягнуть в их невинности, а Карпа Мок-
риевича, хотя и подвергли такой же присяге, но как за ним уже
водились какие-то козни против гетмана, то его осудили на
изгнание из Малороссийского края,- назначив ему четыре недели
сроку на выезд из Чернигова, где он жил: впрочем его изгнали
без конфискации имущества.
Протопоп Адамович выпросил себе срок до сырной недели, чтоб учинить расправу с женою и устроить свои домашние дела.
По миновании срока гетман отправил Полуботка представить
Адамовича для пострижения пред архиепископа. С Лазарем Барано-
вичем протопоп имел прежде вражду за то, что архиепископ
упросил гетмана отобрать от протопопа владеемые последним
имения, село Воловицу и деревню Степановку, и присоединить к
архиепископским маетностям на основании их прежней
принадлежности к достоянию архиепископской кафедры. В Чернигове в
начальном монастыре (Елецком) собрались духовные сановники, положили монашеское одеяние и позвали осужденного. Адамович
объявил, что не хочет постригаться, потому что женат. Тогда ему
объявили, что его извергают из сословия духовного чина и отдают
войсковому суду.
Адамович подвергнут был допросу и опять во всем запирался.
Полуботок посадил его в <тесное узилище>, в котором протопопу
стало чересчур тесно, и он объявил, что хочет всенародно открыть
все тайны своего преступления.
Тогда в Чернигове, в дом генерального бунчужного приглашены
были местные духовные особы1, черниговские полковые старшины2
и от горожан войт, бурмистр и знатные мещанские особы.
Адамович сознался, что вел сношения с Дорошенком, посылал к нему крестик, а Дмитрашке Райче зубочистку, показывал
на Дмитрашку, что он грозил застрелить гетмана, на Лазаря
Горленка, на полкового нежинского писаря Михаленка и на
Быстроновского, что они были ему помощниками в замысле
против гетмана, а на Карпа Мокриевича показал, что он ему
дважды говорил, что пойдет бунтовать запорожцев против
гетмана. И Рославца в том же оговаривал протопоп, прибавляя, что когда Рославца взяли, то Рославчиха просила Адамовича, чтоб на ее мужа не показывал.
1 Степан Шуба - Воскресенский, Максим Гашевский -
благовещенский протопопы и священники с ними.
2 Обозный Константин Угревецкий, городовой атаман Ян Харитонович, несколько сотников и знатных товарищей.
312
И Рославца-и Адамовича содержали в тюрьме. По воле
государя Самойлович обязан был избавить их от смертной казни, но это, видно, было не по сердцу ему; по крайней мере говорили
в Малороссии с ропотом, что гетман своих врагов держит в
жестокой тесноте, да и сам Самойлович сознавался в своем
письме, что они <в вязеню на пол юж живыми зостают>. По
войсковым правам следовало у таких осужденных конфисковать
имущество, и теперь допрашивали у них, где оно находится.
Рославец объявил за собою 13.720 злотых и 20 фунтов серебра
в разной утвари, находившихся у его брага Ивана, жившего в
Почепе, и, сверх того, показал, что много денег, вещей
серебряных, медных и оловянных и всякой домашней рухляди отдал
он на сохранение своим знакомым в Трубчевске и Брянске.
Гетман, по совету старшин, посылал отыскивать это имущество
и писал о том же к воеводам брянскому и трубчевскому.
Посланные в Почеп не застали Рославцева брата Ивана, убежавшего в Смоленск, но застали другого брата Андрея, от которого
взяли показанные деньги и дорогие вещи. Из них Самойлович
роздал охочему полку Мовчана, над которым был уже тогда
полковником> Илья Новицкий, по 20 злотых на рядового козака, что составило 10.000 злотых, а 1.000 злотых на полковых
старшин. Однако после того еще не малое время доискивался
Самойлович остального имущества своих врагов.
По царскому указу, Рославец и Адамович были
препровождены в Москву и тотчас же сосланы в Сибирь. Спустя несколько
лет, Адамович из Сибири посылал царю челобитную, в которой
уверял в своей невинности и твердил, что наговорил на себя под
страхом мучений. Неизвестно, какое последствие имела эта
челобитная1. Дмитрашка Райча и Лазарь Горленко были удалены от
полковничьих урядов: прилуцким полковником поставлен Мовчан, а по нем Чернявский, переяславским Бойца Сербии. Дмитрашка
ушел за Днепр, передался полякам, но жена его, вдова казненного
Золотаренка, не последовала за ним, и он сам вскоре воротился
и был прощен Самойловичем, оставаясь в звании значного
войскового товарища. Горленко спустя несколько времени опять
получил прилуцкое полковничество и стал верным сторонником Са-
мойловича, тогда как Дмитрашка Райча затаил к гетману злобу
и впоследствии, как увидим, имел случай опять стать его
открытым и уже не бессильным врагом. Горленко остался гетману верен
до положения живота своего2.
1 Список челобитной сообщен мне П. И. Мельниковым.
2 Лазаревский. Очерки Малор. фамилии, Русск. Арх., 1875, стр. 243, 403. (У Лазаревского событие с Рославцем и все последовавшее с Дмит-
рашком отнесено ошибочно к более раннему времени).
313
IX
Переход Дорошенка на левую сторону. - Царь
требует его в Москву. - Представления Самойловича
против отправки Дорошенка в столицу. - Пребывание
Дорошенка в Москве. - Его последняя судьба.
Самойлович указал Дорошенку перейти на житье на левую
сторону, оставляя за ним право владения имуществом, находившимся в Чигирине, где оставались его родные. Дорошенко не
противился и не роптал, переехал на левую сторону с женою
и -с братом Андреем 1-го ноября 1676 года и прежде всего
прибыл в Батурин. Самойлович встретил его чрезвычайно
радушно и по поводу приезда его три дня пировал. Прежние враги, казалось, стали друзьями. Дорошенко просил дозволить ему жить
как возможно поближе к гетману, и Самойлович назначил ему
жить в Соснице. Там приготовляли Дорошенку двор, куда