генерального писаря Вуеховича; он просил отправить их к
боярину Ромодановскому для извещения, что Дорошенко за ними
вслед прибудет для сложения с себя гетманства. Посланцы
повезли статьи, на которых желал быть принятым в подданство
Дорошенко: великий государь обнадежил бы его, что он, Дорошенко, остается при неизменной монаршей милости, при целости своей
особы и своего имущества, со всеми старшинами и со всем по-
спольством города Чигирина, с церквами и селами, принадлежащими к этому городу, особенно же с сохранением для всех
войсковых прав и вольностей, надлежащей чести и пребывания на
старых местах своего жительства ныне и впредь на грядущие
времена. Косагов и Полуботок немедленно отправили дорошенко-
вых посланных, а сами оставались с своим подъездом под Чиги-
рином до их возвращения. Согласуясь с милостивыми царскими
грамотами, боярин и гетман <именем царским при всех тех
желаниях их сохранити цело и ненарушимо обещали и обовязатель-
ством совести своей подтвердили>. Получивши в таком смысле
удовлетворительный ответ, Дорошенко, в сопровождении своих ко-
заков, которых у него оставалось тогда только до двух тысяч, выехал из Чигирина и отправился за Днепр. С ним вместе
порхали Косагов и Полуботок с частью бывших при них военных
сил; прочие оставались в поле под Чигирином. Правобережный
гетман привез с собою гетманские клейноты: бунчук, булаву, знамена, грамоты, а за ним везли 12 пушек. Все вручил он в
распоряжение Ромодановского, а Ромодановский передал все Самой-
ловичу, как гетману обеих сторон Днепра. По его словесному
челобитью, боярин и гетман словесно обнадежили его в принятии
тех статей/ которые прежде подали его посланцы. Тогда
Дорошенко объявил себя слагающим гетманское достоинство и
присягнул на верность и вечное подданство, а за ним присягали все
сопровождавшие его с правой стороны, которые были из жителей
Чигиринских, жаботинских, суботовских, медведовских, черкасских, крыловских и вороновских. После того боярин пригласил
299
к обеду Дорошенка и Самойловича, и в этот же день посланы
были в Москву с радостным известием от боярина стольник Иван
Иванович Ржевский, а от гетмана - канцелярист Радич.
Самойлович знал и был уверен, что покорность Дорошенка
недобровольная, что перед самым приходом русского подъезда к
Чигирину Дорошенко посылал в Крым к хану и в Каменец к
турецкому паше просить помощи, не получил ее ниоткуда, и
потому сдался. Но Самойлович уже не номинал этого Дорошенку
и, как увидим, решился крепко стоять на соблюдении обещания, данного царским именем.
На другой день после сложения с себя гетманства Дорошенко
уехал обратно в Чигирин. Боярин и гетман рассудили, что за ним
вслед надобно послать военную силу и занять ей город. Боярин
назначил стольника Михаила Ромодановского с ратными царскими
людьми, а Самойлович - черниговского полковника Борковского-с
его полком. За ними сам гетман лично поехал в Чигирин.
Дорошенко, в качестве прежнего хозяина, выехал на встречу
гетману за три версты от города. Царских ратных1 поместили в
верхнем, а Козаков2 — в нижнем городе. Положение последних было
лучше, потому что они поместились в домах Чигиринских
обывателей, а в верхнем городе не было никакого жилья, кроме четырех изб -
да крытых сараев, где у Дорошенка хранились запасы; притом там
колодезь был чрезвычайно глубок, хотя вода в нем хороша.
Дорошенко передал Самойловичу городовые ключи и 16 пушек, находившихся в верхнем городе. В знак своего видимого удовольствия, Дорошенко приказал палить из пушек. Гетман и стольник Ромода-
новский переночевали в Чигирине, а на другое утро уехали обратно, приказавши всем Дорошенковым серденятам следовать за собою.
Оставаться долее с войском близ Днепра военачальники
признали и ненужным, и неудобным: на левой стороне за фуражом
надобно было посылать верст за пятьдесят, а на правой была
совершенная пустыня, и только Чигирин с окрестными городками
представлял жилые местности, но жители тамошние находились
в крайней нищете и не могли доставлять содержания войску.
-Поэтому боярин и гетман, сделавши свое дело, воротились.
Самойлович, прибывши в Батурин, распустил Козаков на отдых, а потом
поехал в Киев благодарить Бога и печерских чудотворцев за
совершенный им благополучно подвиг. <Ничему иному, токмо Бо-
жиему милостивому призрению и царского пресветлого величества
особому счастию причитаю, что такое дело совершилось без
кровопролития>, писал он в своем донесении, отправленном в
Малороссийский Приказ.
* 1.600 человек солдат полка Шепелева.
2 1.000 человек.
300
Взятые у Дорошенка клейноты доставлены были в столицу от
Ромодановского ротмистром Братцовым, а от Самойловича охочим
полковником Новицким. Эти посланцы достигли Москвы 12-го
октября и остановились в селе Коломенском. По царскому
повелению указано было десяти стрельцам взять оттуда клейноты и
нести в город, держа в наклонном положении, в сопровождении
лиц, которые привезли их из Малороссии. Шествие следовало
Козьмодемьянскою улицею и Болотом, через Нальчик, на Живой
мост в Китайгород, до посольского Приказа. 17-го октября
государь указал <тайным обычаем> присоединить сюда и санджаки, доставленные при покойном царе. Ротмистр Братцов со
стрельцами и полковник Новицкий с козаками повезли клейноты в
Кремль. Ротмистр *ехал по правой стороне, полковник - по левой; близ ротмистра несли клейноты, присланные Ромодановским, а
близ полковника - присланные Самойловичем. Знамена
следовало нести, положа древки на левые руки, распустивши по земле
тафту, булавы держать вниз головами, привилегии нести особо
от влагалищ. Перед клейнотами стрельцы очищали дорогу, а по
сторонам шесть человек разгоняли толпу батожьем.
На показ народу выставлены были клейноты на крыльце
посольского двора, и в это время ротмистр и полковник сидели в
Приказе. Спустя час они двинулись во дворец. Полковник нес в
руках развернутую гетманскую грамоту. Шли во дворец
Благовещенскою папертью, а клейноты несли среднею лестницею; потом
все вошли в столовую палату. В столовой палате сидел в царском
наряде царь Федор Алексеевич, по правую руку от него стоял
боярин князь Федор Алексеевич Куракин, по левую - Иродион
Матвеевич Стрешнев, а против государева места стоял боярин
Иван Михайлович Милославский, за ним - стольники и дворяне.
Думный дьяк Иларион Иванов стоял против среднего окна.
Ротмистр и полковник приблизились к государю, у входных
дверей палаты остановились те, что принесли клейноты. Думный
дьяк явил государю посланцев, а посланцы ударили челом.
Новицкий проговорил короткую речь о присылке клейнотов, подал
грамоту и велел положить клейноты у подножья царского седалища.
По царскому приказанию, думный дьяк принял грамоту, спросил о здоровье боярина и гетмана, объявил царскую похвалу
боярину и гетману, а посланцам сказал, что, по царской милости, вместо стола, будет послан им корм вдвое. Затем они были
отпущены. Бунчук1, две булавы и знамена лежали на полу столовой
1 Бунчук, из конских волос (попеременно черных с белыми), обшит
был волосяным плетеным снурком; яблоко на нем медное, позолоченное; лежал он в чемодане, которого одна половина была кожаная, а другая -
суконная, малинового цвета.
301
палаты, нижними концами к царскому месту, а верхними - ко
входным дверям палаты. Когда посланцы вышли, боярин князь
Никита Одоевский, а за ним все члены царской думы кланялись
государю и поздравляли его с дорошенковым подданством. Царь
велел стрельцам отнести клейноты в посольский Приказ и
выставить по-прежнему на перилах крыльца для показа народу.
Пролежали эти вещи таким образом с час, потом думный дьяк
приказал отнести эти вещи в оружейную палату, а привилегии
оставить для хранения в делах Малороссийского Приказа.
Так кончилось гетманство Дорошенка и с ним вместе
политическая жизнь этого замечательного человека. Несомненно, он был
искренно предан и постоянно верен идее независимости и
самобытности своей родины, но вместе с тем упорно и ревниво желал, чтобы
этот идеал для нее был добыт им, а не кем-нибудь другим. Хотя во