Иван Шамаев объявил: посылай-де он был в 1700 году с камчадальским приказчиком Тимофеем Кобелевым на Камчатку, и в том пути ехали они от Анадыря до реки Пенжины на оленях, а там, построив кочи, выплыли по Пенжине и шли морем до Пустого острова, которой, чаятельно, назван по реке Пустой, где взяли оленей, и на оных продолжали путь через горы до реки Камчатки.
Против Пенжинского устья не видал Шамаев никакого острова, а как он отправлен был с реки Камчатки на Пенжинское море, то видел против устья реки Хайрюзовой камень голец, а на матерой ли земле или на острове оный стоит, того-де он не ведает, также и камчадалы, коих он спрашивал, ничего подлинного о том не сказали.
Напоследок, возвращаясь с Камчатки, присмотрел он, что против устья реки Караги значится в море остров, на котором был казак Иван Голыгин с товарищами сам-третей[60]. Хода до оного от берега греблею на байдарах день. Голыгин там нашел людей, но понеже они в ясаке отказали, то он не осмелился идти вдаль по тому острову, и точного об оном известия получить не мог.
На Ледовитом море он, Шамаев, не бывал, того ради и никакого острова там не знает, и от людей о том не слыхал.
Михайло Наседкин сказкой показал: отправлен-де он был в 1702 году с приказчиком Михайлом Многогрешным, он же и Зиновьев, на Камчатку, и ехали они, как Шамаев, через Анадырский острог до реки Пенжины на оленях, а оттуда водою до реки Лесной, а с Лесной сухим путем на нартах и на лыжах до реки Камчатки. Против устья сей реки значится-де остров, только неведомо, есть ли на нем люди.
Из русских еще никто на нем не бывал. С полуденного Носа Камчатки видел он за переливами землю. Также на возвратном пути своем в Якутск присмотрел он в море остров от Колымского устья до Индигирки, о коем сказывал-де ему бывшей тогда с ними кочевщик Данило Монастырский, что тот остров и земля одна с тою, которая видна с Камчатки и против Колымского и Ленского устья, а живут ли на той земле люди или нет, о том не слыхал он ни от упомянутого кочевщика, ниже от кого другого.
Алексей Поротов, который был в 1704 году на Камчатке, сказал об острове против устья реки Караги то ж, что и Иван Шамаев.
Итак, сим кончаются допросы вышеупомянутых служивых людей, и они подали случай к тем проведываниям, о коих теперь предлагать имею.
В то же время был в Якутске стольник и обер-комендант князь Василий Иванович Гагарин, отправленный в Сибирь от дяди своего губернатора, князя Матвея Петровича Гагарина, с полною мочью [со всеми полномочиями] для произведения всяких следствий и учреждения лучшего порядка.
Чего ради послал он марта 17 дня к воеводе Траурнихту[61] указ, в разных пунктах состоящий, из коих один был следующего содержания: «Стараться всеми мерами о проведывании островов, находящихся против устья Колымы-реки и земли Камчатки, какие на оных живут люди, и под чьим владением, чем питаются, и сколь те острова велики, и много ль морем от материка расстояния, и написать о том в наказах, посылаемым в те места приказчикам и казакам, которых обнадеживать за их службу особливою царскою милостью и награждением, а что будет учинено, о том бы посылать рапорты с нарочными его царскому величеству».
По силе сего посланы были из Якутской воеводской канцелярии августа 20 и сентября 9 чисел того ж 1710 года к приказчикам в Усть-Янское зимовье и на Колыму-реку наказные памяти, чтоб прилагать о сыскании тех островов всемерное старание.
С устья Яны-реки прислана сказка казака Якова Пермякова, в которой объявлено, что он, Пермяков, ходил некогда от Ленского устья до Колымы-реки и видел по ту сторону Святого Носа на море остров, а живут ли на нем люди, о том он не ведает. Против Колымского устья также виден остров, и на нем горы, а находятся ли люди, о том ему неизвестно, разве можно будет о том проведать через живущих около тамошних мест юкагиров.
Письмо от сибирского губернатора князя Матвея Петровича Гагарина, посланное января 28 дня 1711 года к воеводе Траурнихту, придало более причины стараться о произведении дальнейших проведываний.
Оное письмо гласит тако: «Сказывали мне казаки и дворяне якутские, что ваша милость изволит нарядить казаков, также и охотников отпустить на новую землю, что остров на море против устья реки Колымы, и удержались-де, мой государь, за тем, что без указа не смели, и ваша милость отнюдь того медлить не изволь.
Изволь их ни мало медля посылать на тот остров; буде и иный проведают остров, то вели, государь, отпускать, а на этот остров всеконечно б пошли сего 1711 года. Сие пишу вашей милости указом царского величества. Князь Матвей Гагарин. 1711 года января в 28 день».
По сему письму учинены были от воеводы Траурнихта два отправления: одно на устье реки Яны, а другое на Колыму, чтоб с обоих мест проведать объявленный остров, и велено продолжать то исследование хоть водою, хоть по льду до тех пор, пока об истине или несправедливости предъявленных известий получена будет достоверная ведомость.
О первом отправлении, которое производилось под предводительством казака Меркурия Вагина, нашел я в Якутском архиве разные известия. Только по оным должно рассуждать осторожно, чтоб не почесть всего за истину, что в них содержится. Помянутый Вагин с другими своими товарищами, отправившись из Якутска осенью в 1711 году, пошел в море из Усть-Янского зимовья в месяце мае следующего, 1712 года.
Казак Яков Пермяков, о котором выше упомянуто, был у него вождем, а путь производился нартами на собаках. До Святого Носа ехали они подле берега, а оттуда пустились в море прямо на север. В некоторых известиях написано, будто приехали к пустому острову, на котором нет и леса. А вкруг того острова езды с 9 или с 12 дней, и с сего острова якобы видели далее в море другой остров или землю.
Но Вагин будто, за поздним вешним временем и за недостатком съестных припасов, на оную землю идти не осмелился, но пошел назад к матерой земле, чтоб ему летом довольно запастись рыбою и потом бы в будущую зиму в оный путь еще отправиться. А к матерой земле пристал Вагин между Святым Носом и рекою Хромою при урочище Катаевом Кресте, прозванном по якутскому казаку Катаеву, который в прежние времена крест там поставил.
Оттуда казаки намерились было идти для рыбного промысла на реку Хрому, но на дороге оголодали, так что принуждены были есть собак, на которых ехали, а потом мышей и других гадин. При таком голоде показался им путь до реки Хромой далек, того ради возвратились они назад к морскому берегу, где все лето прожили и питались рыбою, дикими гусями, утками и их яйцами.
Между тем отправленные с Вагиным из Якутска казаки, помня претерпенный голод и опасаясь при вторичном отправлении прийти еще в большую нужду, его и с сыном, и усть-янского вождя Якова Пермякова, да промышленного человека, казацкую службу исправляющего, убили. А сие дело открылось через одного из убийц, которые по тому приведены в Якутск под караулом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});