Читать интересную книгу "Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик"

компоненты. Поэтому политические настроения достаточно подвижны. Они могут меняться под воздействием тех или иных законодательных актов, поведения отдельных представителей властных структур, событий личной жизни. У конкретных людей различна и глубина их политических настроений. У одних, весьма немногих, политические настроения неразрывно связаны с убеждениями и являются прочной основой их активной политической деятельности. Для других, большинства населения, характерно отсутствие четких политических убеждений. В этом случае они замещаются политическими настроениями и представляют собой соединение различных, нередко несовпадающих мнений по отдельным аспектам повседневной жизни. Сами же политические настроения, особенно в случае отсутствия регулярных и действительно свободных, альтернативных выборов, чаще всего не связаны с реальным участием гражданина в тех или иных политических мероприятиях, его поведением по отношению к существующей власти.

Данное исследование пытается, используя материалы политического контроля, вычленить важнейшие тенденции политических настроений в России в 1918–1928 годах, касающиеся отношения к власти основных социальных и профессиональных групп населения на уровне рядового гражданина, его восприятия и оценок происходивших событий, деятельности правящих структур.

В современной исторической литературе много внимания уделяется поведению масс в годы Гражданской войны, их политическому выбору. Но речь, как правило, идет о тех или иных коллективных выступлениях, результатах голосований и тому подобных факторах. Гораздо меньше внимания обращается на отдельную личность, оказавшуюся в эпицентре революции и Гражданской войны. Между тем частные переписки этого времени дают представление о том, как воспринимались важнейшие события «маленьким человеком», оказавшимся их свидетелем и участником. Многие письма рисуют облик сознательного и последовательного сторонника советской власти, который верит в то, что «нет лучше советской власти», и готов «везде и всюду защищать советскую власть, ибо она одна защитница бедного класса» [1086]. Даже в самые тяжелые моменты он верит в окончательную победу и в своих вождей: «Вера и надежда крепка, что белые Петрограда не возьмут», «Советская власть у нас, благодаря Богу, крепнет. Вот только подлец Деникин наводит панику, забрав весь Донецкий бассейн, но т. Троцкий лично взялся за это дело и, конечно, Деникину несдобровать» [1087]. Он не слепой и видит весь происходящий ужас, но подобно тому, как его предки надеялись на государя, в его сознании верховным судьей, который, безусловно, наведет порядок и устранит злоупотребления, стал революционный вождь. Приезд Троцкого такой сторонник советской власти описывает следующим образом: «Встретили тов. Троцкого громкими аплодисментами. После речи он взял лопату и на пути работал не как штабные коммунисты — 3–4 часа, а 8 час. не выпускал лопаты из рук. Показал он нам пример, как надо работать», «Тов. Троцкий заглядывает в каждую щель, везде разузнает, а по пути в Екатеринбург приказал расстрелять 4‑х комиссаров, старых шкурников» [1088].

Даже в годы тяжелейшей Гражданской войны, болезней и голода такой человек умеет видеть что-то хорошее, те перемены, которые принесла новая власть: «Начинает советская власть здорово нашей деревенской темноте открывать очи», «Принялся за дело, завоевал симпатии у крестьян, устраиваю беседы по сельскому хозяйству… Ставили спектакль „Слава погибшему“. Публика начинает раскачиваться» [1089]. Победы Красной армии вселяют в такого человека уверенность, что мирная жизнь скоро наладится и вообще до «полного социализма» недалеко: «Мы разбили Колчака и теперь перешли к устройству жизни, пустим в ход все фабрики и заводы — мы сумеем дать, что нужно крестьянам», «Скоро свергнем всю белогвардейскую сволочь в одну мусорную яму и начисто будем строить свой новый мир на новых началах» [1090]. Он ценит тех начальников, которые проявляют к простому человеку уважительное отношение. Это является нередко важным фактором его отношения к власти:

На ст. Золотухине [Курской губернии] находится <…> госпиталь 13‑й армии. Там есть комиссар, звать его как, не знаю. <…> Теперь этот комиссар ходит к нам в деревню, приносит газеты, книжки, раздает их грамотным, а неграмотных собирает вокруг себя и читает или рассказывает нам о значении коммунистического хозяйства. <…> Были у нас на станции и другие комиссары, которые и говорить с мужиками не хотели. У нас от таких комиссаров толку мало. А вот если бы побольше таких, как этот. За такого комиссара мы очень благодарим советскую власть и вождей революции [1091].

У типичного сторонника советской власти жажда новой жизни соединяется с ненавистью к тем, кто мешает войти в это «царство рабочих и крестьян». Коммунистическая ячейка Дубровской волости Пензенской губернии в начале 1919 года приняла резолюцию: «Долой мучительные уроки снисходительности к врагам революции. <…> Все активные враги рабоче-крестьянской власти должны быть уничтожены, все сочувствующие контрреволюционерам брошены в тюрьму. Мы, коммунисты, требуем самого сурового режима к заключенным буржуа. Мы при тесной сплоченности с нашими братьями из других стран заставим задохнуться и затрепетать от ужаса буржуазию всего мира» [1092].

Благодаря всей этой информации руководство страны было уверено в наличии действительно прочной политической опоры в армии, в городах и сельской местности, в правильности проводимой политики и в том, что эта политика соответствует интересам сознательных рабочих и крестьян.

Портрет противника советской власти по материалам политического контроля, на наш взгляд, отличался сравнительно большим разнообразием. Во-первых, это был убежденный монархист или человек, ставший монархистом под влиянием событий 1917–1918 годов. Уже в конце 1917 — начале 1918 года такие люди обвиняли Ленина и большевиков в развале России, получении немецких денег, в верной службе интересам Германии, а также в жидомасонском заговоре. Для их посланий, направляемых во ВЦИК в эти месяцы, характерны следующие строчки: «О патриот германской марки! <…> Пойми, предатель дерзновенный, что скоро твой конец придет, и на престол страны великой со славой снова царь взойдет», «Проклятие Ленину, <…> За германские деньги жизнь отдавший, образ сатаны восприявший, развал в нашу армию внесший и много зла России принесший», «В бардак Россия превратилась. <…> Кого тут нет: дурак Дыбенко, жид Розенфельд [Л. Б. Каменев]. <…> Хвостом виляет жучка Стучка и нос задрал Абрам-наглец [Н. В. Крыленко]» [1093].

Во-вторых, противником советской власти выступал сторонник социалистических или либеральных идей, поборник подлинного народовластия и законности, протестовавший против лозунга диктатуры пролетариата, обернувшегося, по его мнению, диктатурой коммунистической партии, различных чрезвычайных органов (ВЧК, трибуналов и т. п.). В этом отношении характерно письмо имевшего высшее образование П. Г. Шевцова Ленину. В ноябре — декабре 1918 года он, в частности, писал:

…всей России, каждому рабочему и крестьянину, каждому честному труженику интеллигенту нужно и важно знать — почему <…> «диктатура пролетариата» на местах выродилась в диктатуру низов преступного типа на местах <…> Я прямо констатирую — РКП