href="ch2-1103.xhtml#id340" class="a">[1103].
Эти данные совпадают с содержанием сводок. Например, бюллетень ПУРа в июле 1919 года отмечал, что в районе Гатчины «до прихода белых местное население и крестьяне были настроены против советской власти и с радостью ждали белых. Теперь же они настроены сочувственно к нам» [1104]. Среди части населения это порождало неприятие всех враждующих сторон, желание прекратить братоубийственную гражданскую войну. Именно эти слова употребил автор письма, отправленного 17 июня 1919 года: «Скоро ли придет конец этой гражданской братоубийственной войне?» [1105] Обстановка насилия формировала желание стабильности и твердого порядка. Характерна в этом плане фраза письма из Полтавской губернии: «Все равно какая будет власть, лишь бы скорее установился порядок» [1106].
Отношения общества и власти в 1920‑х годах, в период НЭПа, судя по материалам политического контроля, претерпевали определенные изменения по сравнению с годами Гражданской войны и проходили достаточно сложную эволюцию на протяжении этих лет. С одной стороны, власть сохраняла и укрепляла свою социальную базу.
Социальный портрет сторонника советской власти в эти годы стал, пожалуй, более разноплановым. Во-первых, сохранялся слой людей, коммунистов и комсомольцев, искренне преданных самой идее построения бесклассового общества, живших мечтой о всеобщем счастье на земле и готовых ради ее воплощения на самые решительные меры против всех, как им казалось, «вредных и отсталых элементов». К ним они относили не только уголовные асоциальные группы населения, но и частных собственников, служителей религиозных конфессий, большую часть старой интеллигенции и всех, кто высказывал какие-то сомнения в возможности построения социализма. В их числе были и партийцы со стажем, испытывавшие чувство превосходства по отношению к «загнивающей» Европе. В этой связи характерно письмо, датированное октябрем 1924 года:
Нужно сказать, что я не доволен работой за границей. <…> Думаю, что полгода высижу, затем возьму тебя с Аксютой, поедем в отпуск на месяц в Италию, а потом окончательно и бесповоротно возвращусь в Советскую Россию. Если бы ты знала, какое убожество, какую подлятину представляет сейчас жизнь Польши в целом. Только попавши сюда, чувствуешь, как осмыслена жизнь у нас в Советской России, какие тому у нас глубокие идейные искания и явления [1107].
Конечно, среди искренних приверженцев советской власти были не только люди, работавшие за границей и имевшие возможность отдыхать в Италии. Многие партийцы и комсомольцы были убеждены, что имеющиеся «болезни общества» — общая отсталость страны, «родимые пятна» капитализма, бюрократизм и неграмотность населения — будут постепенно преодолены по мере строительства социализма. Они чистосердечно воспринимали партийные лозунги и решительно подавляли в своей душе малейшие колебания, если они появлялись, придерживаясь партийной дисциплины. Они охотно верили сообщениям о заговорах, вредительстве, используя их как универсальное объяснение многим явлениям. Комсомолец-пограничник П. А. Приходько в апреле 1924 года писал своему товарищу А. И. Сиколенко в Полтаву:
Ты пишешь, что ты часто находишься дома и знаешь настроение крестьян и нашей молодежи. Если она дезорганизована, то <…> разъясняй им, что у нас рабоче-крестьянская власть, то чтобы она существовала, ее и должны поддерживать сами же рабочие и крестьяне. Организована ли изба-читальня, есть ли журналы, книги, газеты. Если нет, то покажи им путь, где их достать и получить, организована ли комячейка или РКСМ, если не организована, то по каким причинам. Может быть, тебе покажется странным, что все это меня интересует, но каждого сознательного бойца рабоче-крестьянской власти это все должно интересовать, потому что это все его родное и это должно его интересовать, потому что без этого всего нас может победить легко буржуазия всего мира. Находясь часто дома, ты должен давать пример своим поведением… [1108]
Эти люди видели свою задачу и в том, чтобы бороться со злоупотреблениями, мешающими становлению новой жизни. Другой красноармеец писал примерно в это же время в Рязанскую губернию:
Задачи Кр[асной] Армии такие: <…> подготовить Красную Армию и политически, чтобы красноармеец уезжал домой сознательным, был знаком с конституцией, распоряжениями, циркулярами, планами и географической картой <…> приезжая домой, чтобы красноармеец боролся со всем злом, что в настоящее время идет по волостям — разные подкупы и разные невежества; продают один другого за самогон, только не будь сам красноармеец продажным и тогда только все зло как в Сельсовете также в волости искоренится через Красную Армию [1109].
Сторонниками советской власти в 1920‑х годах, судя по материалам политконтроля, была также часть рабочих и крестьян. Для них важнейшим аргументом в пользу новой власти являлись определенные реальные изменения, происходившие в их жизни. Прежде всего, это были экономические результаты НЭПа в первой половине 1920‑х. Например, сводка Петроградского губкома партии за декабрь 1923 года констатировала:
В настроениях петроградских рабочих за последнее время наблюдается заметный поворот к лучшему. Это, в первую очередь, объясняется тем, что выдача зарплаты в срок за последнее время наладилась. <…> Настроение деревни надо считать удовлетворительным. <…> Улучшение в настроении массы крестьянства подтверждается результатом кампании по продналогу [1110].
Определенное и заметное влияние оказывали на рабочих социальные завоевания, в частности организация домов отдыха и санаториев. Отмечая, что главной причиной недовольства рабочих является «растущая дороговизна и низкие тарифные ставки», информационный доклад Петроградского губкома за лето 1923 года указывал, что «рабочие, побывавшие в домах отдыха, говорят: „Мы первые поднимем руку за Советскую власть, так как видим заботу власти“» [1111]. Как это воспринималось на уровне конкретного человека, показывает письмо работницы в мае 1925 года из Сестрорецка:
Не успела выйти из больницы, как мне уже больница приготовила место в Сестрорецком курорте, где и нахожусь в настоящее время. Да, действительно, скажешь спасибо Советской власти за предоставленное удовольствие трудящимся. Если с меня и высчитали половину оклада, то на это я бы не могла получить то, что мне дает санатория. Находимся в сосновом лесу, воздух замечательный, кормят пять раз в день, питание шикарное; лечение по всем специальностям. Получаю уколы мышьяка, пью Ессентуки, словом попала в рай земной на полтора месяца [1112].
Вместе с тем положительное отношение к советской власти в целом на уровне рядового гражданина включало ряд важных аспектов. Прежде всего, значительная часть населения в своих представлениях четко различала центральную и местную власть. В середине 1920‑х годов лояльное и доброжелательное отношение большая часть населения проявляла именно к центральной власти. Анализ массива перлюстрированной частной переписки 1924–1925 годов, на наш взгляд, убедительно это подтверждает. Вопрос об отношении к советской власти и коммунистической партии затронули 51 сельский респондент (12,5 % всех обсчитанных писем из деревни)