получались не во вред, а на пользу. Билась-билась бабка, да и рукой махнула. А как собралась помирать, внук, очень её любивший, и тоже имевший силу немалую, забрал её тёмную энергию и схоронил в глубине своей светлой души, чтобы она не мучилась, а тихо отошла в мир иной. И стал после этого настоящим ведьмаком, только ни белым, ни чёрным, а разным, смотря по какой надобности.
— Привет, Карлуша! — добродушно улыбаясь, поздоровался ведьмак.
— Прривет, Васюша! — на панибратское "Карлуша" ворон отвечал в той же манере, с иронией.
— В гости прилетел, или новость какую принёс?
— Прринёс, и ещё какую! Собирррайся, Вася! Путь тебе пррредстоит долгий! — серьёзно ответил ворон.
— Куда это? — насторожился ведьмак.
— В Санкт-Питеррбург! Война, Вася, война!
Мужичок встревожился:
— Война? И на чьей стороне я, в этот раз, буду?
— На чёрррной! — ворон отвернулся, знал, что Вася тёмных страсть как не любит, и не был уверен, что он согласится, а тот воскликнул:
— Ага! Значит, светлые побеждают? Знаю-знаю! Без тёмных нельзя, это как день без ночи, свет без тени, и глазу не за что зацепиться, сплошная белизна..
Ворон слушал его, склонив голову набок, со скептической усмешкой, как это у него получалось — неразрешимая загадка!
А Вася ожидаемо поморщился:
— Не люблю я тёмных, пакостные они!
— Да и светлые не лыком шиты, — возразил ворон.
Василий вздохнул:
— Когда выходить мне?
— Черррез трри дня! — огласил ворон, — путь не близкий, знаю, как ты медленно добирраешься!
— Эх, через три, так через три, — вздохнул Вася.
— Ладно, полетел я, а ты жди, сейчас к тебе важный человек пожалует!
— Кто это? Уж не участковый ли?
— Он самый!
Ворон вспорхнул и вылетел в форточку.
И действительно, когда Василий затянул последний стежок, в дверь постучали.
— Заходи, Иван Степаныч, — крикнул ведьмак не вставая с табурета, — открыто!
В дом осторожно вошёл ошарашенный участковый, грузный немолодой человек.
— Здорово, Михалыч, — сказал он, — как ты узнал, что это я?
— Сорока на хвосте принесла, — отмахнулся Василий, Ворон, опять присевший на так и не закрытую форточку, посмотрел на него укоризненно, но ничего не сказал, он при посторонних старался помалкивать и не показываться, но сейчас любопытство пересилило.
— Смотри ка, ворона! — воскликнул участковый, показывая на птицу. Такого оскорбления ворон вынести уже не смог, и гордо удалился.
Василий ответил:
— Ворон это, а не ворона.
— А какая разница? И как тут определишь?
Василий не стал развивать тему, а поинтересовался:
— Ты зачем пожаловал?
— Так, это… — замялся участковый, — беда у нас, Василий Михалыч! Не иначе как чертовщина завелась, а ты у нас единственный спец на всю округу. Вот к тебе меня народ и командировал, как официальное лицо.
— Беда? Ну садись, рассказывай, — Василий кивнул на стул.
Участковый взгромоздился на него и поведал неприятную историю: завёлся в округе странный хищник, приходит ночью на крестьянские подворья и режет скот, а когда и птицей не брезгует. Сколько бы не пытались его поймать, ничего не получается. Никакие запоры того хищника не сдерживают, и стрелков он не боится, они его просто не видят. А только, как ночь настаёт, так животные начинают метаться в своих убежищах, а утром хозяева находят обглоданные кости. И самое жуткое в том, что следов он не оставляет, словно по воздуху летает, потому в лесу его выследить нет никакой возможности!
— Сегодня полнолуние, — тяжело вздохнул участковый, — значит, обязательно объявится. В полнолуние он особенно лютует. В другие ночи не так, насытится и бывает, что несколько дней не приходит.
— Что ж ты раньше не сказал? — возмутился Василий, — мне ж подготовиться надо, а осталось пол дня всего! Если не успею, на себя пеняйте!
— Так это… — смешался участковый, — мы ж думали, что сами справимся, капканы ставили, охотников с ружьями организовали, всё перепробовали прежде, чем о тебе вспомнили! А он дохнёт страхом и нет его, как дым!
— Ясно всё, — Василий махнул рукой, — иди, не задерживай, я постараюсь успеть. Только скажи всем, чтобы ночью ни одной души на улице не было! И собак пусть запрут!
— Скажу-скажу, всё будет в лучшем виде, не сомневайся! — засуетился участковый, окрылённый надеждой, — ты это… если что, скажешь, сколько тебе должны будем?
— Скажу, не сомневайся, иди, — нетерпеливо отмахнулся Василий.
Как только участковый убрался, ворон опять влетел в дом, не особенно церемонясь, взгромоздился на печь, он ещё не отошёл от пережитого оскорбления, терпеть не мог, когда его обзывали несмысленной вороной, и с гордым видом отворачивался.
— Успокойся, Карлуша, тебе ли обижаться на неразумных? Лучше скажи, кто это к селянам повадился?
— А, так из-за этого к тебе гость пррриходил? — ворон уже забыл свои обиды, бодро встрепенувшись, — это волк сумеречный! Застрял он в погрраничье, между Явью и Навью, так и живёт в двух состояниях, может как простой волк по лесу бегать, а может невидимым становиться, тогда становится неуязвим для людей и хищников.
— Понятно, — озадаченно промолвил Василий, — хлеб будешь?
— Кар! — не заставил себя уговаривать ворон, — и сала прррежь!
— Ладно, погоди немного, — Василий вышел в сени, и вскоре принёс ворону угощение, — вот, всё, как ты просил. А теперь не мешай, надо мне подготовиться к ночным приключениям.
— Готовься, Васюша, ночь будет тррудной! — предупредил ворон.
Ведьмак удалился в сарай, там у него висели конские волосы различных цветов, перетянутые пеньковыми верёвками в метёлки, отдельно каждого цвета. Подумав, он взял серую, рыжую и чёрную и понёс в дом. А там, аккуратно расчесав, отделил по тонкой пряди каждого цвета и стал ловко сплетать между собой, наподобие женской косы, толщиной не более двух миллиметров, пока не получилась длинная верёвка. Ведьмак сделал из неё аркан, и понёс его в свою потайную комнату.
Здесь находился небольшой каменный алтарь. Василий приготовил травы, разжёг угли на алтаре и запалил травы, комната постепенно наполнилась густым белым дымом. Тогда он взял ритуальный нож и резанул себе руку, кровь полилась из раны. Василий знал, конечно, что другие ведьмаки и ведьмы приносят в жертву птиц или мелких животных, но для него такое было неприемлемо.
Кровь зашипела на углях, ведьмак наговаривал заговор и проводил сплетённый аркан над дымом, конский волос вспыхнул невидимым фиолетовым пламенем и заискрился, наполняясь силой. Подождав, когда пламя погаснет, Василий накрыл ещё тлеющие угли медной чашей.
До ночи он не ел и не пил, и провёл несколько часов в полном молчании, соблюдая тишину даже в разуме. А когда ночь вступила в свои права, и на небо выкатился круглый светящийся шар полной Луны, Василий надел крепкий тулуп, встал на лыжи и направился в сторону ближайшего посёлка,