Иногда он приходил к ним и заглядывал в окна. Говорил, что завидовал, хотел посмотреть на нормальную жизнь. Скучал по матери, которая не могла быть с ним. Нет, она приходила, конечно. Но слишком часто и слишком надолго не могла, это привлекло бы внимание.
И вот, в такой вечер, когда Маркус просто заглянул посмотреть, его заметил сосед, поднял крик, начал угрожать и даже обещал вызвать полицию. И мальчик сорвался.
Ну, а дальше мы все знаем.
Вчера ночью Маркус приходил снова, кричал, говорил, что мать испортила ему жизнь, что все могло сложиться иначе. Если бы она сразу отдала его в приемную семью, он бы сейчас спокойно носил браслет, контролирующий обороты, служил бы в армии или в полиции или еще где. Ему не нужно было бы прятаться. У него была бы нормальная жизнь и, может быть, даже семья, жена-волчица и дети. А она…
Справедливости ради, этот Маркус совершенно прав. Да, пусть молодым волкам чаще всего приходится расти в резервации, у них свои города. Молодые в любом случает плохо контролируют себя. Но взрослые волки, которые носят браслет, вполне спокойно живут среди людей, успешную карьеру строят.
Маркуса лишили этого. И вышло вот так.
Конечно, мамаша хотела как лучше, она боялась своего сына потерять и не увидеть больше никогда. Но этим сломала ему жизнь.
Теперь не исправить. Все зашло слишком далеко.
Адрес, где жил Маркус, мамаша сказала – сейчас, мертвая, отказаться говорить уже не могла. Мертвых я могу заставить говорить правду, вот с живыми всегда сложнее.
И оборотня нужно брать, пока он не убил кого-то еще. Как можно скорее.
И я вдруг подумала, что за все время мамаша ни разу не упомянула сама о втором сыне. Словно ей было все равно. Словно только Маркус занимал ее сердце. Думаю, Людвиг всю жизнь чувствовал это.
Он сидел сейчас в углу, закрыв лицо руками. Молчал.
Ему придется очень нелегко.
Его отпустят, конечно. Если до двадцати семи лет он ни разу не обернулся, и кровь не дала о себе знать, значит и даст уже. Обычно это происходит в подростковом возрасте или вовсе в детстве. Для него ничего не изменится.
Кроме семьи. Правды. Вряд ли теперь выйдет жить по-прежнему.
9
- Присмотри за ним, Оди, - сказал Говард. – Идите, прогуляйтесь, не сидите здесь. Ты, вроде на кладбище собиралась, защитные контуры подновлять? Вот, возьми его с собой. Нам нужно оборотня выманить. Если он мать убил, то и за братом придет. Привлеки его внимание. Мозгов оборотню явно не достает, раз дома начал убивать, поэтому степень опасности тебя, как мага, вряд ли оценит. Но в участок не сунется. Да и Людвигу твоему немного воздухом подышать не помешает.
- На кладбище подышать?
- А чего? Тихо, спокойно, - Говард пожал плечами. - Домой ему сейчас точно не стоит идти. Займи делом, пусть он заборчики красит.
«Почему я?» - хотелось спросить. Но чего тут спрашивать, если Говард меня насквозь видит. Зато у меня задание, и теперь я могу совершенно легально ходить за Людвигом целый день.
Я пойду. Говард мне еще и людей даст в помощь, так, чтобы эти люди не высовывались сильно. Так-то я и сама, в случае необходимости, могу от оборотня защитить. Пусть боевые навыки у меня слабоваты, я больше с уже мертвыми, тихими работаю, но шарахнуть смогу. Да и пистолет с серебряными пулями у меня имеется, пуля в голову упокоит кого угодно, стреляю я хорошо.
Ладно, днем все равно оборотень нападать не станет, это как-то слишком. А к ночи… там будет видно.
Людвиг сидел на той же скамеечке в коридоре. К сэндвичу, который я принесла, так и не притронулся, но кофе выпил. Ладно, это вполне можно понять, ему в себя прийти надо.
Вот только позвать его прогуляться слегка неловко. Да что ж… Я же не на свидание его зову, у меня вообще задание от начальства, все в интересах следствия.
- Господин Лаубе, - неуверенно начала я, - вам не обязательно весь день сидеть в участке.
Он поднял голову, посмотрел на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Мне нужно уйти? – тоже неуверенно совсем, уходить ему не хочется. Скорее всего, не хочется возвращаться домой, а больше некуда.
- Нет, - сказала я. Ладно, давайте уж честно и прямо, так проще. – Нам сейчас надо найти оборотня, того, настоящего убийцу. И понятно, что рано или поздно он выйдет к вам. Теперь уже наверняка. Нам нужно только выждать момент, выследить и взять его. Но в участок не сунется, не дурак. Днем он нападать не станет, поэтому днем можно гулять спокойно, но лучше под присмотром, все же. Мне комиссар поручил присмотреть за вами. Если вам нечем заняться, я бы предложила пойти со мной, мне нужно на кладбище защитные контуры подновить. И я не буду без дела сидеть, и вы будете в безопасности.
Он долго смотрел на меня, словно пытаясь все это переварить. Я даже засомневалась. Думала уже придумать что-то другое.
- Хорошо, - сказал он, наконец. – Как скажете.
- Если у вас, господин Лаубе, есть другие идеи, - все же чуть смутилась я, - вы скажите. Если вам нужно куда-то по делам, были какие-то планы, то я могу пойти с вами… если, конечно, не буду мешать…
Вот же… да что же я так… Мешать или нет, но у меня задание, я не могу оставить его одного. Ему угрожает опасность.
- Нет-нет, - поспешил он. – У меня никаких других дел сейчас.
И вдруг так посмотрел на меня… я даже не очень понимаю как, но у меня уши покраснели. Никогда со мной такого не было.
- Тогда идемте, - буркнула я.
У меня ведерко с краской, рюкзак с инструментами – кто знает, что пригодится? Еще и лопата с собой, я без лопаты на кладбище не хожу, а то если понадобится, сомнения возникнут, то замучаешься искать, а у смотрителя какая-нибудь неудобная будет.
Людвиг окинул меня взглядом.
- Давайте я помогу вам, леди Одетта? Понесу что-нибудь?
Я сама. Вернее, первая реакция была именно такой. Но с другой стороны, он оборотень, у него силы невпроворот, даже если выглядит утонченным мальчиком. Пусть поможет.
- Спасибо, - сказала я. – Краску возьмите.
Инструменты я ему не доверю, это мое. А ведерко литров пять, если понесет - все польза.
- А это какая-то особая краска, да?
- Да, - сказала я. – Заговоренная. Есть несколько старых могил, вокруг которых наблюдается энергетическая активность. Для некоторых из них достаточно просто оградку защитной краской подновить, и активность уляжется. Для других надо установить особые знаки, для лучше успокоения. Там ничего такого, не волнуйтесь, просто обычные меры предосторожности. Профилактика. Могилы людей, которые умерли не своей смертью при сложных обстоятельствах. Или своей, но чего-то важного не успели в жизни, или на кого-то были сильно обижены. Обычные люди. Просто выровнять общий фон. Знаете, даже незначительные энергетические колебания, если они накапливаются в одном месте, могут привести к печальным последствиям…
Прикусила губу. Что-то я увлеклась. Я про это могу часами рассказывать.
Самое удивительное, что Людвиг слушал внимательно, с интересом. Он взял краску и мы пошли.
- Я слышал об этом, - сказал он. – Вы по всему кладбищу еще метки ставите, да? Такие колышки.
Не то, чтобы колышки, но да.
- Маячки-распределители, - сказала я. – У меня в рюкзаке несколько.
- О! – сказал он, почти радостно. – А мы в детстве спорили, можно ли до них дотрагиваться, не шарахнет ли тебя зарядом после этого. Не явится ли сразу злой некромант, который накажет…
И чуть виновато усмехнулся.
Забавно. Я злой некромант, которого боятся дети.
- Дотрагиваться можно, - сказала я, поняла, что сама невольно улыбаюсь. – Сами по себе они никак не опасны для человека. И злой некромант не явится. Разве что сильно потом… У меня, знаете, эти колышки собака смотрителя все пытается сгрызть. Уже столько попортила, и ей, полагаю, даже не икнулось ни разу. Сейчас я действительно ставлю на них защиту, которая отпугивает собак, но это настроено только на животных.