Читать интересную книгу Отрывочные наброски праздного путешественника - Марк Твен

Тамъ и сямъ по загородной дорогѣ попадались намъ лимоны, апельсины, липы, фиги, дынныя деревья, также различныя породы пальмъ, между прочимъ, кокосовая, финиковая, малорослая пальма.

Мы видѣли бамбуки въ 40 футовъ вышины со стволомъ въ человѣческую руку. Густыя заросли корнепуска поднимались изъ болотъ, упираясь на свои переплетающіеся корни, какъ на сваи. Въ болѣе сухихъ мѣстностяхъ благородный томариндъ спускалъ на землю благодатное облако тѣни, тамъ и здѣсь, цвѣтущій томарискъ украшалъ края дороги. Было еще одно любопытное кривое, корявое, черное дерево безъ всякаго признака листьевъ. Его можно было бы принять за высохшую яблоню, если бы не разбросанные по немъ ярко-красные звѣздообразные цвѣты. Огненно-красный цвѣтъ ихъ напоминалъ цвѣтъ небеснаго тѣла, разсматриваемаго въ закопченое стекло. Очень можетъ быть, что наши звѣзды невидимы сквозь закопченыя стекла; въ такомъ случаѣ я сильно ошибаюсь.

Мы видѣли виноградное дерево, такое же скромное и спокойное, какъ и виноградная лоза. Мы видѣли индійское резиновое дерево; но, вѣроятно, мы попали внѣ его сезона, потому что на немъ не было ни узловъ, ни чешуекъ, ничего такого, чему бы слѣдовало тамъ быть по всѣмъ правиламъ. Это придавало ему замѣчательно неестественный видъ. На всемъ островѣ было ровно одно красное дерево, я знаю это изъ вѣрнаго источника, такъ какъ видѣлъ человѣка, который сказалъ мнѣ, что онъ считалъ его нѣсколько разъ и не можетъ ошибиться. Это былъ человѣкъ съ заячьей губой и чистымъ сердцемъ, и всѣ говорятъ, что онъ правдивъ, какъ сама истина; такихъ людей очень мало.

Вблизи и вдали мелькали розовыя облака олеандровъ и красное пламя гранатовыхъ цвѣтовъ.

Въ одной части дикаго лѣса плети иппомеи обвили деревья до самой ихъ верхушки и украшаютъ ихъ кистями большихъ голубыхъ колокольчиковъ — замѣчательно красивое, обаятельное зрѣлище, особенно издали. Темный кедръ вездѣсущъ и его зелень преобладаетъ. Нельзя судить, насколько онъ теменъ, пока не увидишь рядомъ съ нимъ ярко-зеленой рѣдкой здѣсь листвы лимона. Въ одномъ только отношеніи Бермуда въ высшей степени тропична, по крайней мѣрѣ, въ маѣ: это въ матовомъ, слегка поблекломъ видѣ общаго пейзажа. Лѣса же ея одѣты такой восхитительной, зеленою листвой, которая ликуетъ отъ своего собственнаго существованія и можетъ довести зрителя до такого энтузіазма, что онъ готовъ плакать отъ умиленія или кричать отъ восторга и долженъ спасаться въ такія страны, гдѣ царствуютъ жестокія зимы.

Мы видѣли десятка два цвѣтныхъ фермеровъ, копающихъ свой картофель и лукъ, съ женами и дѣтьми, съ виду вполнѣ довольныхъ и хорошо устроившихся. Мы ни разу не встрѣтили на этомъ сіяющемъ островѣ ни одного мужчины, женщины или ребенка, которые казались бы несчастными или недовольными, или сердитыми на что-нибудь. Это однообразіе въ концѣ концовъ дѣлалось скучнымъ и даже нѣсколько непріятнымъ. Видъ цѣлаго народа, утопающаго въ довольствѣ — вещь раздражающая. Въ этомъ обществѣ чувствовался недостатокъ чего-то, какой-то смутный, неопредѣленный, ускользающій отъ вниманія недостатокъ. Послѣ долгаго размышленія мы поняли, чего намъ не хватаетъ — это нищихъ. Пустите ихъ туда въ полномъ составѣ: почва вполнѣ дѣвственная, проѣздъ дешевъ. Каждый истинный американскій патріотъ поможетъ имъ взять билеты. Цѣлыя арміи этихъ превосходныхъ существъ можно перевезти изъ нашей среды и вычеркнуть изъ нашихъ списковъ. Они найдутъ здѣсь восхитительный климатъ и добрый, неопытный народъ. Картофелю и луку хватитъ на всѣхъ, великодушный пріемъ ждетъ пріѣзжихъ перваго разряда и элегантные гробы — второго.

Теперь копали ранній розовый картофель, позднѣе въ году у нихъ растетъ другой сортъ, который они называютъ гранатовымъ. Мы скупали ихъ картофель по 15 долларовъ за боченокъ, а эти чернокожіе фермеры берутъ нашъ за бездѣлицу и живутъ имъ. На такихъ же выгодныхъ условіяхъ Гаванна могла бы мѣняться сигарами съ Коннектикутомъ, если бы догадалась объ этомъ.

Мы прошли мимо придорожной лавочки съ надписью: „Нуженъ картофель“. Безъ сомнѣнія, какой-нибудь невѣжественный иностранецъ: ему стоило отойти шаговъ на тридцать отъ дому, чтобы найти его сколько угодно.

На многихъ поляхъ уже поспѣлъ ароу-рутъ. Бермуда имѣла большую выгоду отъ продажи этого продукта до тѣхъ поръ, пока не вошло во всеобщее употребленіе огнестрѣльное оружіе [3].

Островъ невеликъ. Во внутренности его, гдѣ-то въ одномъ мѣстѣ, ѣхалъ передъ нами человѣкъ на очень плохой лошади. Я сказалъ, что намъ лучше было бы ѣхать за нимъ. Но кучеръ отвѣчалъ, что ему ѣхать недалеко. Я удивился, какъ онъ могъ знать это, и ждалъ, что будетъ дальше. Человѣкъ свернулъ съ дороги.

— Почему вы знали, что онъ свернетъ? — спросилъ я.

— Потому что я его знаю и знаю, гдѣ онъ живетъ.

Я насмѣшливо спросилъ его, знаетъ ли онъ всѣхъ на островѣ. Онъ очень просто отвѣчалъ, что знаетъ. Этотъ эпизодъ даетъ достаточное понятіе о размѣрахъ страны.

Въ главной гостинницѣ въ Ст. Джорджѣ молоденькая дѣвушка съ милымъ серьезнымъ личикомъ объявила намъ, что обѣда мы не получимъ, такъ какъ насъ не ожидали и ничего не приготовили. До обѣда оставалось какъ разъ часъ. Мы начали настаивать, она не уступала, мы умолкли — она оставалась ясна и спокойна. Гостинница не ожидала нашествія двухъ человѣкъ и намъ, очевидно, приходилось вернуться домой, безъ обѣда. Я сказалъ, что мы не особенно голодны, что съ насъ довольно кусочка рыбы. Юная дѣвица отвѣчала, что сегодня на базарѣ не рыбный день. Дѣло начало принимать серьезный оборотъ; но тутъ пришелъ хозяинъ гостинницы и когда все было ему изложено, онъ любезно предложилъ намъ раздѣлить съ нимъ ега обѣдъ.

За столомъ мы слышали много занимательныхъ разсказовъ о главной промышленности Ст. Джорджа — починкѣ сломанныхъ кораблей. Среди этихъ разсказовъ подали супъ съ какимъ-то особеннымъ привкусомъ, по изслѣдованіи оказалось, что онъ былъ просто съ перцемъ очень крѣпкаго сорта, подали желѣзнаго цыпленка, зажареннаго восхитительно, но не такъ какъ слѣдуетъ. Печеніе не могло пронять его. Его бы недурно было, передъ тѣмъ какъ жарить, протащить по кварцевой толчеѣ и затѣмъ парить до слѣдующаго прихода. Мы много забавлялись по этому поводу, но не настолько напитались имъ, чтобы сказать, что побѣда осталась на нашей сторонѣ. Не бѣда: намъ дали еще картофелю и пирога и мы провели время весело и пріятно. Затѣмъ мы побродили по Ст. Джорджу, очень хорошенькому городу съ интересными, кривыми улицами, узкими кривыми переулками, съ попадающимися кое-гдѣ пылинками. Здѣсь такъ же какъ и въ Гамильтонѣ въ окнахъ повѣшены венеціанскія жалюзи, очень остроумно устроенныя. Въ окнахъ нѣтъ двустворчатыхъ ставенъ, прикрѣпленныхъ по бокамъ, а только одна широкая ставня, прикрѣпленная сверху. Вы толкаете ее снизу вверхъ съ наружной стороны и прицѣпляете на какой вамъ угодно вышинѣ, смотря по солнцу.

По всему острову виднѣются большіе, бѣлые рубцы на горныхъ откосахъ. Это углубленія, изъ которыхъ вынутъ кораллъ. Нѣкоторыя изъ нихъ имѣютъ четверть акра въ ширину, это резервуары для дождевой воды, такъ какъ колодцевъ здѣсь мало, а источниковъ и ключей нѣтъ совсѣмъ.

Говорятъ, что климатъ въ Бермудѣ мягкій и ровный; снѣгу и льду не бываетъ совсѣмъ, и круглый годъ можно проходить въ весеннемъ платьѣ. Мы попали туда въ началѣ мая; было уже восхитительное, вполнѣ установившееся лѣто, съ пламеннымъ солнцемъ, позволявшимъ ходить въ самой легкой одеждѣ; дулъ постоянный сѣверный вѣтеръ, такъ что мы совсѣмъ не страдали отъ жары. Часамъ къ 4-мъ, къ 5-ти термометръ начиналъ падать и приходилось одѣваться теплѣй. Я поѣхалъ въ Ст. Джорджъ утромъ, одѣтый въ самое тонкое полотно, и вернулся въ пять часовъ вечера, въ двухъ пальто. Говорятъ, что ночи здѣсь всегда свѣжія и сырыя. У насъ въ квартирѣ были гнѣзда москитовъ и его преподобіе говорилъ, что москиты его сильно преслѣдовали. Я часто слышалъ, какъ онъ хлопалъ и стукалъ этихъ воображаемыхъ созданій съ такимъ рвеніемъ, какъ будто они существовали на самомъ дѣлѣ. Въ Бермудѣ нѣтъ москитовъ въ маѣ.

Болѣе семидесяти лѣтъ тому назадъ въ Бермудѣ провелъ нѣсколько мѣсяцевъ поэтъ Томасъ Муръ. Онъ былъ посланъ туда регистраторомъ адмиралтейства. Я не вполнѣ уясняю себѣ должность регистратора адмиралтейства въ Бермудѣ, но думаю, что обязанности эти состояли въ отчетѣ объ адмиралахъ, тамъ рожденныхъ. Я объ этомъ справлюсь. Въ адмиралтействѣ дѣла оказалось немного, и Муръ соскучился и уѣхалъ. На островѣ благоговѣйно хранится воспоминаніе о немъ, составляющее одно изъ сокровищъ острова. Я смутно догадывался, что это былъ кувшинъ, но мнѣ двадцать два раза помѣшали осмотрѣть его. Впрочемъ, это не важно, такъ какъ оно оказалось лишь стуломъ.

Въ Бермудѣ есть нѣсколько „достопримѣчательностей“, но ихъ легко можно избѣжать. Это большое преимущество, котораго нельзя найти въ Европѣ. Бермуда это самый подходящій пріютъ для усталаго человѣка, туда дѣйствительно можно „сбѣжать“. Тамъ нѣтъ тревогъ, глубокій и полный миръ страны до мозга костей проникаетъ человѣка и даетъ отдыхъ его совѣсти, хлороформируетъ цѣлый легіонъ невидимыхъ маленькихъ дьяволовъ, которые вѣчно стараются намылить ему голову. Многіе американцы ѣдутъ туда въ мартѣ и остаются до тѣхъ поръ, пока дома не окончится вся мерзость ранней весны.