Книга первая.
До упразднения царской власти.
Τα παλαιότερα σαφῶς μέν εὑρεῖν διὰ χρόνου πλῆθος ἀδύνατα ἧν ἐχ δὲ τεχμηρίων ὧν ἐπι μαχρότατον σχοποῢντί μοι πιστεῢσαι ξυμβαίνει οὐ μεγάλα νομίξω γενέσται, οὖτε κατὰ τοὺς πολέμους οὖτε ἐς τὰ ἄλλα.
(Более древние события было невозможно достоверно исследовать по давности времени, но по долгом размышлении над теми памятниками, которым можно довериться, я полагаю, что не было совершено никаких великих дел: ни военных, ни каких-либо других.)
Фукидид
ГЛАВА I
ВВЕДЕНИЕ.
На извилистых берегах Средиземного моря, которое, глубоко врезываясь в материк, образует самый большой из заливов океана и, то суживаясь от рассеянных на нем островов и от выступов твердой земли, то снова разливаясь на значительное пространство, разделяет и соединяет три части Старого Света, с незапамятных времен поселились народы, принадлежащие в этнографическом и лингвистическом отношениях к различным расам, но в историческом отношении составлявшие одно целое. Это историческое целое и составляет именно то, что принято не совсем правильно называть историей древнего мира; в сущности это не что иное, как история культуры тех народов, которые жили вокруг Средиземного моря. В четырех главных стадиях своего развития эта история представляет собою историю коптского, или египетского, племени, жившего на южном побережье, историю арамейской, или сирийской, нации, занимавшей восточные берега и проникнувшей глубоко внутрь Азии до берегов Евфрата и Тигра, и историю народов-близнецов, эллинов и италиков, которым достались в удел европейские берега Средиземного моря. Хотя каждая из этих историй в своем начале связана с иным кругом представлений и с иными сферами исторической жизни, тем не менее каждая из них скоро принимает свое особое направление. Однако, хотя жившие вокруг этой обширной сферы разнородные или даже родственные по происхождению племена — берберы и негры Африки, арабы, персы и индийцы Азии, кельты и германцы Европы — и приходили в частные соприкосновения с теми обитателями берегов Средиземного моря, они не имели значительного влияния на культуру этих обитателей и сами мало подчинялись постороннему влиянию, поскольку возможно вообще разграничение культурных кругов, поскольку должен считаться единым культурным кругом тот, вершинами которого являлись Фивы, Карфаген, Афины и Рим. После того как каждая из этих четырех наций достигла самостоятельным путем самобытной и величественной цивилизации, они вступили в самые разнообразные взаимные отношения и придали яркую и богатую окраску всем элементам человеческой природы, пока наполнился и этот круг и пока новые народности, до тех пор лишь подобно волнам обтекавшие окраину средиземноморских государств, разлились по обоим берегам и, отделив в историческом отношении южный берег от северного, перенесли центр цивилизации с берегов Средиземного моря на берега Атлантического океана. Таким образом древняя история отделяется от новой не случайно и не хронологически. То, что мы называем новой историей, в сущности есть образование нового культурного круга, который соприкасается во многих эпохах своего развития с уходящей или с уже ушедшей цивилизацией средиземноморских государств, подобно тому как эта последняя примыкает к более древней, индо-германской, но которой также суждено идти ее собственным путем и до дна испить чашу и народного счастья и народных страданий. Ей также суждено пережить эпохи возмужания, зрелости и старости, благодатные усилия творчества в области религии государственных учреждений и искусств, безмятежное пользование приобретенным материальным и духовным богатством и, быть может, со временем истощение творческих сил в пресыщенной удовлетворенности достигнутой целью. Но и эта цель представляет собою лишь нечто преходящее; самая величественная система цивилизации имеет свои пределы, внутри которых способна выполнить свое назначение, но человечество не выполнит его никогда. Как только оно, казалось, уже достигает цели, ему снова приходится разрешать старую задачу на более широком поприще и в более высоком смысле.
Наша задача заключается в описании последнего акта того великого всемирно-исторического зрелища древней истории среднего из трех полуостровов, которые выдвинулись из северного материка в глубь Средиземного моря. Его образует та ветвь западных Альп, которая направляется к югу. Апеннины тянутся сначала в юго-восточном направлении между более широким западным заливом Средиземного моря и узким восточным заливом и, приближаясь к этому последнему, достигают в Абруццах своей наибольшей высоты, которая, впрочем, едва доходит до линии вечных снегов. От Абруцц горная цепь принимает южное направление сначала без разветвлений и не утрачивая значительной высоты, но за котловиной, образующей гористую местность, она разделяется на более пологий юго-восточный кряж и на более крутой южный и кончается в обоих направлениях тем, что образует два узких полуострова. Низменность, которая тянется на севере между Альпами и Апеннинами, расширяясь в направлении к Абруццам, не принадлежит ни в географическом отношении, ни — до позднейшего времени — в историческом отношении к той гористой и холмистой южной Италии, историю которой мы намереваемся изложить. Прибрежная страна от Синигальи до Римини была включена в состав Италии только в седьмом столетии от основания Рима, а долина реки По только в восьмом; стало быть, древней северной границей служили для Италии не Альпы, а Апеннины. Эти последние не тянутся ни в одном направлении крутой горной цепью, а расплываются по всей стране. Они заключают в себе много долин и плоскогорий, соединенных между собою довольно удобными горными проходами, и представляют годную для заселения почву, в особенности на тех склонах и побережьях, которые примыкают к ним с востока, юга и запада. Правда, вдоль восточного побережья тянется замыкаемая с севера кряжем Абруцц и прерываемая только утесистыми выступами Гарганских гор Апулийская равнина, которая представляет однообразную плоскость со слабо очерченными береговыми линиями и с плохим орошением. Но на южном берегу, между обоими полуостровами, которыми оканчиваются Апеннины, примыкает к внутренней гористой местности обширная низменность, которая хотя и бедна гаванями, но обильна водой и плодородна. Наконец западный берег представляет обширную страну, по которой протекают значительные реки, особенно Тибр, и в которой действие вод и когда-то многочисленных вулканов образовало самые разнообразные формы долин и горных возвышенностей, гаваней и островов, а находящиеся там области — Этрурия, Лациум и Кампания — были сердцевиной италийской земли. К югу от Кампании предгорье мало-помалу исчезает, и горная цепь почти непосредственно омывается у своей подошвы Тирренским морем. Сверх того, к Италии примыкает, точно так же как Пелопоннес к Греции, самый красивый и самый большой из островов Средиземного моря — Сицилия, в которой гористая и частью пустынная середина опоясана, в особенности с восточной и южной сторон, широкой полосой прекрасного, большею частью вулканического побережья. Так же как в географическом отношении Сицилийские горы составляют продолжение Апеннин, прерванное лишь небольшой «скважиной» (Ρήγιον) морского пролива, так и в историческом отношении Сицилия составляла в древние времена неоспоримую часть Италии, подобно тому как Пелопоннес составлял часть Греции. Сицилия была театром столкновения тех же племен, которые сталкивались в Италии, и была вместе с последней центром такой же высокой цивилизации. Италийский полуостров пользуется наравне с греческим умеренною температурой и здоровым воздухом на склонах своих не очень высоких гор, в своих долинах и равнинах. Береговая линия развита слабее, чем в Греции; Италии в особенности недостает усеянного островами моря, благодаря которому эллины сделались нацией мореплавателей. Зато Италия превосходит свою соседку богатством орошаемых реками равнин и плодородием покрытых кормовыми травами горных склонов, т. е. тем, что нужно для земледелия и скотоводства. Она, так же как и Греция, прелестная страна, в которой человеческая деятельность находит для себя и поощрение и награду и в которой одинаковым образом для беспокойных стремлений открываются пути в даль, а для спокойных — возможность мирных приобретений на родине. Но греческий полуостров обращен лицом к востоку, а италийский — к западу. Как для Эллады эпиротское и акарнанское побережья, так и для Италии побережья апулийское и мессапское имеют второстепенное значение, и между тем как в Элладе смотрят на восток Аттика и Македония, т. е. те области, которые служили фундаментом для ее исторического развития, в Италии смотрят на запад и Этрурия, и Лациум, и Кампания. Таким образом, несмотря на то, что эти два полуострова находятся в таком близком соседстве и что они связаны почти братскими узами, они как бы отворачиваются один от другого. Хотя из Отранто можно видеть невооруженным глазом Акрокеранские горы, однако италики и эллины сходились на всех других путях и раньше и теснее, чем на самом ближайшем пути, который идет через Адриатическое море. В этом случае — как это нередко бывает и при других географических условиях — заранее было предопределено историческое призвание народов: из двух великих племен, вырастивших цивилизацию древнего мира, одно бросило свою тень и свое семя на восток, а другое на запад.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/2/0/4/0/9/0/204090.jpg)