– Сельская аристократия, – прошептал ему Гарри, усмехаясь.
Реддлы ожидали их, устроившись у чайного столика. На лицах двух мужчин и женщины, от которых Марволо унаследовал явно самое лучшее, застыло презрение, быстро сменившееся удивлением. Похоже, они не ожидали, что гости будут прилично одеты. Да и сходство Марволо с отцом действительно было шокирующим.
– Доброго дня, господа, – первым поприветствовал всех Гарри. – Я лорд Певерелл, дальний родственник семьи Мракс, а это мой воспитанник Марволо. Не скажу, что рад познакомиться с вами, но моему юному воспитаннику очень хотелось посмотреть на отца.
Том усмехнулся нескромности и прямолинейности опекуна. Он уже успел окинуть взглядом родственников. Отец и, правда, был на него очень похож, а дедушка Реддл явно передал ему свои темные кудри.
– Отцовство еще нужно доказать, – неприветливо прошипела худая светловолосая женщина, конечно же, бабушка.
– Мы не будем ничего доказывать, – отмахнулся Гарри, нагло усаживаясь на диван. Вынуждая Тома либо по-прежнему стоять столбом в дверях, либо сесть рядом. – Нам от вас не нужно ничего, просто посмотреть приехали.
Наследник Мракс вздохнул и сел на диван. Он уже увидел все, что хотел и считал, что дальнейшая ругань только испортит настроение всем присутствующим. Впрочем, любопытно было бы послушать оправдания отца или вообще просто послушать его. Узнать хотя бы, дурак он или умный человек. Но Том Реддл-старший хранил молчание.
– Здесь не цирк, – скривилась бабушка.
– Тогда, может, чаю предложите, – вскинул брови Поттер.
– Не предложим, – сухо отрезала старуха.
– Как Меропа? – вдруг спросил отец Марволо, перебивая миссис Реддл. Он смотрел прямо на своего ребенка.
– Умерла родами, – спокойно ответил Мракс. – Успела только имя мне дать. Том Марволо Реддл.
– Ты не имеешь права на нашу фамилию! – взвилась бабушка.
– Я ее и не ношу. Фамилию Мракс можно проследить в истории на целое тысячелетие назад, я не сумасшедший, что бы пользоваться вашей, – высокомерно возразил юноша.
Глава 32
– Встреча прошла не так уж и плохо, – позже пожимал плечами Гарри, мрачно смотря на Тома.
– Мне хотелось их проклясть, – честно ответил юноша. – Они мерзкие! Особенно отец. Как он посмел назвать маму «ненормальной»? Сказать, что не бросил бы нас, если бы мы не страдали этим «уродством». Да что они понимают! Магглы! Ненавижу магглов!
Гарри тяжело вздохнул и в очередной раз проклял свою глупость: лучше бы Том продолжал думать, что его отец мертв, чем проникся бы такой ненавистью к магглам. Но Реддлы совершенно поразили его схожестью с Дурслями. Он ничего не знал о семье Волдеморта прежде, кроме места жительства и того, что Том бросил сына, однако уж такого-то он точно не ожидал. С языка миссис Реддл едва ли ни капал яд, а ее сынок поражал собственной самовлюбленностью. Поттер тяжело вздохнул. Ему всегда комфортней было думать, что Темный Лорд убивал только хороших людей, это не давало ему и шанса допустить, что злым Реддл был не изначально.
– Мерзкие ничтожества! – продолжал возмущаться Том. – Они даже не знают, кто такой Салазар Слизерин! Не понимают, какая честь для них породниться с нашей семьей!
– Но ведь ты же и не хотел этого, разве нет?
– Знаешь, что? – серьезно прищурился юноша. – Никогда больше не будем говорить об отце, ладно?
– Хорошо, – живо согласился Гарри. Он потянулся к Марволо, нервно расхаживавшему по комнате и подарил ему поцелуй, на который юноша охотно ответил. Минуту спустя, судорожно лаская друг друга, они уже забыли, что находятся в гостиной, куда в любой момент мог зайти кто-нибудь из домочадцев.
***
Вечером того же дня Том собирал вещи, пора было возвращаться в школу. Его рождественские каникулы подходили к концу, а билет на завтрашний Хогвартс-экспресс давно ждал в специальном кармашке сундука. Он тщательно обследовал полки их общего с Гарри шкафа, но не мог найти любимую ночную рубашку. На полках Тома всегда царил идеальный порядок, поэтому он ясно видел, что у него вещицы нет. Половина шкафа, принадлежащая Гарри, утопала в хаосе. Однажды Мракс предложил ему прибраться, указав, что такой бардак в шкафу недопустим, тогда Гарри с удовольствием рассказал ему историю о том, как на шестом курсе вдруг решил прибраться в своем школьном сундуке. Том смиренно выслушал список вещей, которые на протяжении пяти учебных лет терялись в сундуке, и были нежданно-негаданно обретены хозяином в день уборки, и понял, что просить прибраться пустое дело.
Юноша тяжело вздохнул и героически нырнул в эту помойку, пользуясь тем, что Поттер часа на два заперся в кабинете с Долоховым и неожиданно пришедшим молодым аврором, имя которого Марволо не помнил. Хотя, если бы ему не нужно было собираться, он непременно попытался бы подслушать разговор.
Вдруг ему прямо на голову упало что-то тяжелое. Невероятным усилием юноша сгруппировался и отскочил, так что штука, оказавшаяся коробкой с красной надписью, только болезненно прошлась по его макушке и плечу. Мальчик потер пострадавшие места и пнул виновницу, но тут же замер. Он узнал коробку. Это была та самая, в которой Гарри хранил газеты и фотографии из своего прошлого. Том видел ее лишь однажды, но ему хватило. Несколько мгновений он стоял над ней, раздумывая, а потом решительно принялся снимать охранные чары. Мракс хотел знать все, а эта коробка могла дать ответы.
Чары сопротивлялись, хотя он использовал все свои многочисленные знания. Несколько заклятий пришлось снимать змеиным языком, прошло почти сорок минут, прежде чем он смог, наконец, открыть ее.
В коробке было несколько газет, аккуратно сложенных друг с другом, множество фотографий, волшебная палочка в чехле и пакет со всякими мелочами. Том решил начать исследование с фотографий. Почти на всех был он сам в компании едва знакомых ребят. Одна была сделана на какой-то вечеринке, год на обороте стоял пятьдесят девятый: он сидел в кресле и высокомерно смотрел на явно заискивающего перед ним молодого человека, с другой стороны от него развалился Долохов с кислым выражением лица. На фотографии, датированной пятьдесят шестым годом, он был изображен вместе с Ноттом, Рудольфусом Лестранджем и Эйвери. Он едва знал этих троих и не видел смысла в том, чтобы фотографироваться с ними. Том перебирал картинки одну за другой и не мог найти ни одного фото с Вальбургой или Игнатиусом, или кем-то еще из его компании. Самая старая фотография была сделана в шестьдесят втором. Он едва узнал себя на ней, настолько изменилось его лицо. Его окружали незнакомые волшебники, которые относились к нему с большим уважением и страхом, что хорошо передавалось магически оживленным изображением.