Пэйс вдруг остановился и посмотрел на нее:
– Какую дорогу?
Дора судорожно схватилась за сползавший корсет.
– Салли говорила мне, что он скупает все земли, лежащие между железной дорогой и рекой. Митчелл делает это лишь с одной целью.
Пэйс, круто повернувшись, в сердцах ударил кулаком по ладони.
– Я должен был это предвидеть! Черт, я размажу его по стене в суде! Я с него живого шкуру сдеру, выпущу кишки и скормлю свиньям. Черт!
Молчание Доры немного укротило его, он понял, что зашел слишком далеко.
– Я смогу это сделать, Дора. Я поставлю Джо Митчелла на колени. Ты веришь мне?
Он стоял, высокий и серьезный, посередине их спальни, ворот его рубашки был расстегнут, прядь слишком длинных волос упала на лоб. За суровыми мужскими чертами лица она видела облик нетерпеливого и любознательного мальчишки, которого она когда-то знала. Значит, война не смогла убить его в Пэйсе. А Дора доверяла тому мальчику, который стремился поступать по справедливости куда чаще, чем этот большой человек, чью мужскую силу она познала на себе.
Понимая, что тот и другой воплотились теперь в нем одном, Дора выронила из рук корсет, который упал на пол. Она стояла перед Пэйсом в едва прикрывавшей грудь кофточке, панталонах и чулках. Пэйс не подходил к ней, и она сама сделала несколько шагов навстречу. Его сильные руки подхватили ее и подняли с пола.
Ты уверена, Дора? Ты могла бы стать богатой леди, жить в замках с десятками слуг. Ты не пожалеешь об этом когда-нибудь, когда вокруг тебя будут плакать младенцы, драться старшенькие, а Энни, собрав свои тряпки, заявит, что уходит?
Я приняла свое решение давно, Пэйс. Глупо спрашивать меня сейчас об этом.
Дора обхватила руками его шею и потянулась к нему губами, ожидая поцелуя, мысленно моля его об этом. Она Губы Пэйса нашли ее губы и коснулись их, сначала нежно и осторожно, затем настойчивее, и Дора всем существом устремилась к нему. Когда ее грудь коснулась его обнаженной кожи, он, издав глухой стон, сильнее прижал ее к себе. Она чувствовала его возбужденное тело, его желание овладеть ею, и страхи исчезали с каждым его прикосновением. Дора чувствовала его жадные губы и радостно покорилась жгучим ласкам.
Потеряно столько времени, что она позабыла то блаженство, которое испытывала от его поцелуев. Теперь Дора наслаждалась его мужским запахом, силой рук, прикосновением губ и языка, пахнущих недавно выпитым бренди. Пэйс не успел побриться перед ужином, и щеку Доры щекотала отросшая щетина на подбородке. Это еще больше возбуждало ее, как и его пальцы, мнущие ее тело под тонким батистом.
Пожалуйста, Пэйс, – пробормотала Дора, когда он, не переставая целовать ее, опускался все ниже. Она и сама не знала, о чем просила, но, кажется, он ее понял, и, наконец, снова опустил на пол. Распахнув ее кофточку, он обнажил грудь. Дора затрепетала, когда их тела соприкоснулись, и почувствовала, как подкосились ноги.
Я никогда не устану ласкать тебя, – хриплым голосом промолвил Пэйс, жадно целуя нежную шею. – Я готов быть с тобой весь, целиком, и оставаться, так как можно дольше. По меньшей мере, до рассвета. Мне не насытиться тобой, твоим телом, а если это произойдет, клянусь, ты останешься без сил и едва ли сможешь держаться на ногах. Ты уверена, что готова к этому?
От его слов Дора действительно почувствовала слабость в коленях. Она никогда не умела произносить слова любви, но, кажется, Пэйс сам все сказал за нее. Дора подняла его голову, нашла губы и попросила отнести ее на постель. Сама она уже не дошла бы до нее.
Наконец мешающая им одежда была снята и отброшена прочь. Дора извивалась и тихонько, беспомощно постанывала, когда он, осыпая ее тело поцелуями, стащил с нее чулки и нежно поцеловал под коленом. Каждый раз, когда его губы отдалялись, чтобы целовать ее тело, касаться кожи, Дора готова была кричать, словно теряла его.
Она изнывала от желания и, вонзив ногти в его твердые мышцы, пыталась вернуть, притянуть к себе, но безуспешно. Тело ее горело от любовных прикосновений. Когда ее грудь заныла от его ласк, его губы спустились ниже, к ложбинке между ног, и коснулись ее. Доре показалось, словно что-то взорвалось в ней, брызнув яркими звездами.
Он взял ее, не дав опомниться, и ждал, пока жена уловит его ритм, забудет о том, кто она и где находится, полностью отдавшись всесильному инстинкту, самой природой дарованному всем женским существам.
Пэйс быстро достиг экстаза, и горячий сок жизни оросил трепещущее лоно.
Он заглушил поцелуями ее протест. Взяв грудь жены в свои ладони, Пэйс ласкал ее поцелуями, бормоча прекрасные слова, которые возбуждали Дору, как и его руки. Никогда никто не ласкал и не любил ее. Откинув голову, она полностью отдалась его воле. Он пробуждал в ней жажду жизни и желаний. Дора лишь не переставала удивляться тому, как он понимал ее.
Каждая частица тела трепетала, внутри все горело. Всем своим существом Дора тянулась к Пэйсу. Она гладила обнимавшие ее сильные руки, чувствовала твердость бицепсов, крутой изгиб мощного плеча и гладкую плоскую грудь. Коснувшись его сосков, она услышала подавленный стон и еще сильнее впилась пальцами в мускулистые плечи, идя навстречу его страсти.
Они слились воедино, и, кроме них, не было никого и ничего в мире. Вместе они были всем. Он обещал ей это своим телом, и Дора верила ему. Она приняла его и укрыла в себе, исцеляя от боли прошлого.
Дора спала, повернувшись на бок, и когда Пэйс сбросил одеяло, первые розовые лучи рассвета обрисовали линии ее тела – полукруг бедра и тонкую талию, которую, как ему показалось, он мог бы обхватить ладонью. Однако его рука потянулась к крепкой обнаженной груди Доры.
Пэйс удержал себя, вспомнив ночь. Он порядком измучил жену, и сон ей необходим. В колыбели заворочалась, просыпаясь, Фрэнсис. Она, как обычно, поагукает еще немного, прежде чем предъявит свои права. Дора заслужила этот короткий миг отдыха. Пэйс, прикрыв плечи жены одеялом, встал с постели.
Он чувствовал себя почти умиротворенным. Месяцы, а то и годы, он жил, нося в себе разъяренное чудовище, съедавшее его изнутри. Сейчас оно успокоилось и, свернувшись в клубок, спало в клетке, которую он, не без помощи Доры, соорудил для него. «Да, Пэйс Николлз, у тебя невероятно упрямая жена». Но сейчас он был благодарен ей за это. Ее упорство и решимость прогнали одолевавшие его сомнения.
Пэйс еле удержался, чтобы озорно не насвистывать, пока одевался – натягивал рубаху, а затем сюртук. Сегодня даже его больная рука не напоминала о себе. Будь здесь Чарли или отец, они не преминули бы посмеяться над ним, таким счастливым и удовлетворенным от этой ночи. Им не понять, что один взгляд на эту женщину способен сделать его таким. У него была та, которой нужен только он. И только этого ему достаточно, чтобы испытывать гордость. Ее отказ от богатства придавал его чувствам особую остроту. Женщина с таким характером, с глубокой душой, умная и образованная, выбрала его. Есть, отчего потерять голову. Возможно, он чего-то стоит, если Дора захотела остаться с ним. После многих лет унижений, которые он сносил от отца, ему необходимо было, чтобы кто-то, наконец, оценил его по достоинству.