— Лорд Сэкстон… был со мною… прошлой ночью. Он… не мог… быть… ночным всадником.
Эйвери равнодушно пожал плечами:
— А я так и думал. Но я передам шерифу то, что его светлость была с тобою всю ночь.
Эриенн открыла было рот, чтобы уточнить свои слова, однако затем ее губы медленно сомкнулись. Муж посмотрел так, будто ждал продолжения, и остался доволен, когда Эриенн промолчала.
В это время Фэррелл как зачарованный наблюдал за гипнотизирующим покачиванием хереса, плескавшегося по стенкам хрустального графина. Временами его язык повторял эти движения, пробегая по запекшимся губам, когда Фэррелл мысленно смаковал влагу. Поездка из Мобри была долгой и чрезмерно утомительной, в результате чего он испытывал сильную жажду. В последнее время денег Фэрреллу хватало лишь на самый дешевый эль, и ему крайне необходимо было принять что-то, чтобы согреть кости.
— Э… лорд Сэкстон… позвольте мне побеспокоить вас и попросить наполнить еще один бокал…
Стюарт окинул взглядом молодого человека, который нерешительно указал на графин. Глаза под маской, скользнув по мятому костюму и грязной рубахе, выразили жалость. Уже с меньшей неохотой лорд Сэкстон плеснул немного хереса, отметив, как неверна рука, принявшая бокал из его твердой ладони. Когда Стюарт заговорил, казалось, низкий, скрипучий голос эхом: прокатился по комнате:
— Насколько я понимаю, вы были великолепным стрелком до того, как повредили руку, мистер Флеминг.
Рука с бокалом застыла на полпути к губам Фэррелла, который внимательно посмотрел на говорившего.
— Вы не думали развить такую способность у левой руки? Вероятно, это покажется сложным, но если вы будете усердны, то, возможно, начнете владеть оружием в этой руке не менее успешно.
— От этой руки столько же пользы, сколько и от той, — усмехнулся Эйвери. — Она годится лишь на то, чтобы донести стакан до рта. Он же калека, вы что, не видите?
Фэррелл залпом осушил бокал и затем медленно протянул его, как бы надеясь, что ему снова нальют. Лорд Сэкстон проигнорировал молчаливую просьбу, забрав бокал и отставив его в сторону.
— Он будет настолько немощен, насколько пожелает того сам, — твердо заявил Стюарт. — Или же станет самостоятельным мужчиной.
Эйвери не преминул тут же выразить свое презрение хозяину:
— Как вы, милорд?
— Отец! — воскликнула Эриенн.
— Ничего, любовь моя, — тихо проговорил Стюарт за ее плечом.
— Ого! Что я слышу? Она — «любовь», — фыркнул Эйвери. — Не думал я, что доживу до того дня, когда мужчина скажет ей такие слова. — Он ткнул пальцем в дочь, бросив украдкой взгляд на своего зятя. — Должен вам сказать, эта девчонка принесла мне столько страданий, что я до сих пор не оправился от них. Я был бедным, обездоленным человеком. Я потерял жену. Мой мальчик стал калекой, а эта девушка считала, что должна найти мужчину, которым будет восхищаться. И вот, пожалуйста, она теперь защищает такого человека, как вы, сэр, будто красивей вас не было со времен сотворения мира. Если сейчас она стала такой покладистой, то что же ей мешало выбросить эту дурь из головы раньше и выйти замуж за доброго человека, который пожалел бы меня на старости лет? — Он в недоумении покачал головой. — Я никогда не пойму ее. Никогда.
Эриенн, лорд Сэкстон и даже Фэррелл с удивлением посмотрели на разбушевавшегося старика, и на какое-то время воцарилось неловкое молчание. Хозяин поместья внимательно поглядел на свою супругу, и когда она подняла на него свой взгляд, то в ее широко открытых сине-фиолетовых глазах читалась неуверенность.
Стюарт также почувствовал необходимость откашляться.
— Кажется, мы обсуждали способность к стрельбе у Фэррелла. — Продолжив, он посмотрел на молодого человека. — Я немного сам разбираюсь в огнестрельном оружии и думаю, что вас заинтересует моя коллекция. После того как мы подкрепимся, я покажу вам несколько своих образцов. Лет десять-двенадцать тому назад Уотерс изобрел ружье с раструбом и со штыком, выбрасываемым пружиной. Это крайне примечательное оружие.
Отвечая, Фэррелл проявил столько энтузиазма, сколько не проявлял последние два месяца:
— Вы считаете, что я смогу стрелять из такого оружия?
— Сегодня вам не удалось бы победить меня, но если вы будете упражнять руку, то в свое время сможете овладеть этим оружием. Конечно, для этого вам потребуются ясный ум и твердая рука.
День клонился к вечеру, и зимние ветры, дувшие над болотами, сносили снег в волнистые сугробы, которые напоминали замерзшие волны белоснежного моря и препятствовали проезду экипажей. Для обогрева дома с приходом ночи разожгли камины, а гостей проводили в отведенные им комнаты. Как только в доме стало тихо, Эриенн набросила тонкий капот поверх платья и осторожно постучалась в дверь лорда Сэкстона.
— Милорд, это Эриенн, — мягко позвала она через дверь, сделанную из толстых досок. — Позвольте мне войти?
— Один момент, любовь моя, — ответил он.
Через какое-то время медленные, грохочущие шаги приблизились к двери. Дверь открылась, и за ней предстал ее муж в длинном халате из красного бархата.
Поднятый воротник плотно облегал его шею. Маска и перчатки были на месте, а под оборками халата виднелись тяжелые сапоги.
— Я помешала вам, милорд? — робко спросила она.
— Да, мадам, но не в том смысле, в каком вы имеете это в виду.
Несмотря на то что его заявление озадачило Эриенн, она пояснила причину своего прихода:
— Я хочу поблагодарить вас за ваш сегодняшний разговор с Фэрреллом.
Лорд Сэкстон сделал шаг назад и провел рукою в сторону комнаты, молча приглашая ее пройти внутрь. Эриенн покорно вошла и встала возле камина. Не догадываясь, насколько ясно огонь высветил ее силуэт сквозь одежду, Эриенн протянула руки к теплу пылающих дров. Ее супруг сел в кресло, стоявшее в темноте, чтобы оттуда можно было наслаждаться, стройной полногрудой красавицей, не выдавая собственное стоическое поведение.
Эриенн мягко заговорила, зная, что Стюарт находится позади, но не видя его:
— Сегодня в Фэррелле загорелась искра жизни, я думала, что больше никогда не увижу этого. Он даже смеялся во время ужина.
— Ваш отец не видит того, что необходимо вашему брату.
— Вы деликатно выразились, Стюарт, и если отец будет последователен в подрыве доверия Фэррелла к самому себе, то мой брат станет не лучше Бена. — Эриенн грустно покачала головою и заморгала, так как слезы заволокли ее глаза. — Несчастный Бен, это был такой жалкий старик. — Она всхлипнула и быстро вытерла слезу с щеки. — Кто-то в Мобри взгрустнет о нем.