Площадь, выложенную красными гранитными плитами, видимо совсем недавно полили водой, чтобы дневная жара была не столь удушлива. На ее середине стоял неизменный бюст Первому Слуге Народа, Стиушу Благородному. Казалось, от выражения его пристального, сурового взгляда нельзя было скрыться нигде.
Немного портили впечатление мешки под глазами. Скульптор видимо хотел изобразить утомленного вождя Раввенны, уставшего от трудов тяжких по улучшению благосостояния Родины, а у него почему-то получилось, словно опухшего от беспробудной пьянки.
Большинство местных жителей, наверняка, даже не догадывалась кого изображает это дивное изваяние, живя своей тихой провинциальной жизнью.
Потрясенный увиденным зрелищем центра городка, Зыхарь лишь завистливо выдохнул:
— Клянусь мохнатыми яйцами дикого кота, умеют люди жить, когда этого захотят!
Один из двух солдат, присевших передохнуть после поливки площади, на скамье у входа, издалека заметил Орина со спутниками.
Он глянул на свежие, недавно пришитые трехцветные нашивки легата. Не особо торопясь, поднялся и зашел внутрь. Второй, весь из себя рябой стратиот, нехотя привстал и лениво уставился на прибывшего легата и кентархов.
Урий не замедлил съязвить, обращаясь к Светану:
— Значит заявляешь, скромный и кристально чистый человек на службе раввенского народа! Даже в Морите, не каждый богатей может позволить себе цветное стекло на наборных окнах!?
Светан, пожав плечами, меланхолически ответил ему:
— Ну, хотелось осуществления и исполнения несбыточной мечты простого раввенца:- видеть честного человека на посту легата, главы славного города Илема!
Зыхарь довольно ухмыльнулся:
— Радуйся, Урий! Мы теперь будем самые честные раввенцы. Теперь все это перейдет к нам, будем на зорьке ловить рыбу, валяться на солнышке пузом кверху, жрать вон тот кислый виноград и щупать за круп местных красоток!
Урий с радостью поддержал зубоскала:
— Мне тоже уже стало нравиться новое место службы!
Орин молча, не обращая внимания на своих балагурящих спутников, разглядывал выцветшую под солнечными лучами бумагу, с аляповатым рисунком головы человека. Надпись под ней гласила:
— «Синяя Стража разыскивает Локли Проходимца за совершение ряда тяжких преступлений, направленных на подрыв благосостояния Сопредельной Раввены. За помощь, в поимке или указание места, где прячется данное лицо, объявляется награда — три серебряных денария.
Динат Синей Стражи Честа Молчаливый».
Орин легко рассудил, что под такой «достоверный» рисунок этого Локли, легко попадает половина его маленького отряда.
— И что за «тяжкие преступления» он совершил? — поинтересовался он у солдата с конопатым лицом, продолжавшего пялиться на них.
Рябой стратиот, поколебавшись, неуверенно ответил:
— Да, спер все шелковое постельное белье у нашего легата, когда оно сушилось!
— Каков гад! Да за такое преступление, да не меньше чем на три года, да в соляную шахту, чтобы другим неповадно было — делано возмутился Урий, нескрываемо радуясь, что незнакомый ему Локли, ставший сразу близким ему по духу, сумел насолить зажравшемуся местному легату.
Рябой солдат молча, не говоря ни слова, подступил к стенду и, поплевав на угол отклеившийся бумаги, прижал ее к стене.
Сверху, со стороны тенистого балкона, до них донесся голос ушедшего солдата:
— Легат, легат, просыпайтесь! С Мориты прибыл на замену к вам новый легат! Вчерась, Вы, сами говорили нам!
Раздался звук звонкой оплеухи и послышался раздраженный, сонный голос:
— Клеща тебе в подмышку, сколько раз говорил, после полудня меня не беспокоить!
Стоящие снизу лишь слышали тихий, оправдывающийся перед невидимым им снизу, местным легатом, голос солдата.
Вскоре появился и сам солдат, ранее поднявшийся наверх. Держась рукой за покрасневшее ухо, он буркнул ожидавшим его офицерам:
— Легат Кассий счас спустится!
Он отошел в сторону, бормоча себе под нос обязательную фразу солдата при объявлении ему, благодарности за хорошее несение воинской службы:
— Служу Раввене!
Они молча переглянулись. Распускать руки по отношению к солдатам, в окружении Орина, считалось последним делом. Как же в сражении на этого солдата, потом можно рассчитывать.
Впрочем, справедливости ради, здесь в Сопредельной Раввене, не ведутся активные боевые действия. Так по мелочи, к примеру, налет кхандской банды, так с ними погранцы мигом разбираются. Варнацкие отряды, грабящие караваны и группы путников, вели свой дикий промысел севернее на торговом тракте.
Зыхарь, без особого сочувствия к солдату, резонно высказал и свое соображение:
— Клят его возьми! Не пошел бы, все равно получил бы в ухо, че не разбудил вовремя!!!
На крыльцо, позевывая, вышел мужчина лет пятидесяти с помятым лицом. На его щеке отпечаталась складка от валика, видимо, подкладываемого под голову на время сна. Был он одет в армейскую форму со знаками отличия легата.
От внимательного взгляда Орина, тем не менее не укрылось, что обмундирование легата неуставного образца и сильно отличается от типичного армейского, обычно выдаваемого интендантами.
У встретившего их легата оно было сшито на заказ у хорошего портного, наверняка, у какого-нибудь известного женоподобного фрукта из самого Дамурска — столицы Сопределья, работающего только на заказ.
Сама ткань из таньшанского хлопка с набивным узором и заметно, в лучшую сторону, отличаясь от его, полученного им еще в Синегорье, при назначении сюда легатом и порядком уже истрепанная в дальней дороге.
Местный глава городка и гарнизона, радостно разводя руки и с выражением восторга на лице, дружелюбно приветствовал преемника, прибывшего ему на замену:
— Кассий Удал, легат вверенного мне гарнизона и города Илем!
Прибывший преемник представился и ответил:
— Легат Орин Лан!
— Легат, я очень рад, что вы прибыли так быстро. Я с почтовым голубем, еще декаду назад, получил приказ ставки о назначении Вас на это место, а вы уже здесь! Слишком быстро вы прибыли, я ждал вас гораздо позднее!
— Получив приказ, я торопился принять порученный мне гарнизон!
— Прошу Вас и ваших спутников войти; вы, наверное, сильно устали с дороги?
— Да нет, не очень, благодарение милостивому Солнцу.
Зайдя вслед за легатом Кассием в управу, они были поражены очередной раз. Изумлению прибывших офицеров не было границ, когда они увидели богатое убранство внутри.
Пол, выложенный из белых мраморных плит, был покрыт вычурно вышитыми кхандскими коврами, несколько занавесей из полотнищ голубой легкой ткани, разбивали помещение на несколько секторов, создавая в любом месте помещения, впечатление уединения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});