— Как же на такое сладкое место нашего Орина назначили?
Они замолчали. Такие отдаленные места, где солдат — стратиотов легко использовали по своему усмотрению, для личного обогащения, были не для таких трудяг — офицеров, каким был их Орин Лан.
Урий ухмыльнулся и предположил:
— Да что тут неясного, неразбериха какая-то. Перепутали в военной ставке нашего Орина, с каким-нибудь другим Орином, новоиспеченным легатом! И всего делов! Счас разберутся, все назад переиграют!
Светан разочаровано вздохнул:
— И помчимся мы обратно в Синегорье, замирять мятежников!
— Жаль, конечно. Нет худа без добра, может хоть здесь передохнем маленько, пока поймут, что к чему?
Урий высказал внезапно появившуюся у него догадку:
— Может, кто-то в ставке, заплывшим от сала мозгом почуял, что его толстой заднице грозят большие неприятности.
До этого молчавший Венд, предположил:
— Что-то связано с угрозой со стороны Кханда?
— Все может быть!
Их разговор прервал выскочивший, весь багровый от сдерживаемой ярости, легат Кассий. Не обращая внимания на кентархов, он крикнул, вытянувшимся в струнку вскочившим стратиотам:
— Связного ко мне, пусть срочно готовит голубя в Дамурск!
И ушел быстрым шагом.
Урий, сразу невзлюбивший предшественника Орина, проворчал:
— Солнце его сожги! Настучит на нас этот дятел, как там его этому Наместнику, а Ласаде Умному!
— Мудрому — поправил его Светан, улыбнувшись и сказал:
— Нам всем надо готовиться к неприятностям!
И уверенно добавил:
— Большим неприятностям!!!
Глава 25
Пересечение и разветвление торговых трактов, пролегающих через столицу Раввены Мориту, включающих также и речной путь, делало ее чрезвычайно удобной для расположения представительств и торговых миссий различных стран. Лица, представлявшие державы, заинтересованные в расширении взаимовыгодных торговых отношений, не могли бы найти более удобного пункта, чем местоположение столичного града. К тому же располагавшими быстро возводимыми складами, помещениями и амбарами для хранения и дальнейшей доставки востребованного товара.
Градоправитель Мориты Луган Курчавый, взвалил на свои плечи все тяготы по попечительству и претворению в жизнь трудоемких работ, для осуществления намеченного им градостроительства. Он призвал в столицу, славящихся своим умением на весь обитаемый мир, зодчих, мастеров и математиков из далекого эмирата Таньшань.
Так, как разрастающийся город был ограничен кольцевым расположением холмов и двумя руслами протекающих через город рек, места для возведения нужных построек стали весьма доходным товаром.
К сожалению горожан, при возведении различных построек города, мало учитывались интересы простых раввенцев, проживающих в столице.
Альбер Шлих — «Записки из Раввены».
Из — во «Свободное слово», Герцогство Карар.
Сай Альвер ехал на присланной за ним карете, с окрашенной сверху в ярко-синий цвет вычурной крышей, что указывало всем на почетный статус ее владельца. На двери кареты, искусно гравированной блестящей бронзой, было вычеканено изображение опустившего голову медведя, понуро бредущего куда-то.
Он рассеяно выглядывал из окна кареты, погрузившись в свои нерадостные мысли о горестной для него дате — началу приближающейся Игры Смерти.
Несмотря на уговоры охраны отказаться от визита, он все-таки отозвался на приглашение Сая Иумея и отправился туда, в сопровождении двух своих телохранителей — Кера Белоголового и Тидера Весельчака.
Они стояли на ступеньках по обе стороны кареты, прикрывая его своими телами, впрочем, они доехали на удивление спокойно. Несмотря на их самопожертвование, никто, спрятавшись за углом, даже не удосужился выстрелить в Сая Альвера из арбалета.
Подъехав к указанному месту, они увидели массивную цепь, свисающую поперек улицы, преграждающую дальнейший путь и кордон, состоящий из десятка синих стражников.
Увидев карету, принадлежащую Слуге Народа, стражники встрепенулись и живо бросились опускать цепь. Они одновременно перекрывали движение, отсекая гуляющих граждан от проезжавшей кареты.
По особому указу, в праздничные дни только каретам с символикой Совета Слуг Народа Равенны, было разрешено передвигаться по улицам города.
Беспрепятственно пропустив ее, они обратно накинули тяжеленную цепь, проклиная ее, их старшего офицера, поставившего их сюда, комеса Колотила, многочисленных бездельников, вышедших на улицы и особенно этот суматошный, для всех синих стражников, день.
Прибыв на место торжества и, выйдя из кареты, Сай Альвер сразу увидел встречавшего их «перволюда» в синем атласном наряде, с трехцветными нашивками Слуги Народа на рукаве, и перехваченном на талии, красным поясом с золотыми бляшками.
В черных выпуклых глазах, встретившего их суетного Сая, плескалась неподдельная заинтересованность. Он не без излишней патетики произнес:
— Сай Альвер, позвольте представиться, Истинный Слуга Народа, Сай Иумей! — Он особо выделил недавно выслуженный им чин «Истинный».
Его спутников, телохранителей бывших с ним, Слуга не удостоил даже мимолетным взглядом. Он и своих-то, приставленных к нему и положенных ему по статусу, «красноперых» гвардейцев, за людей не считал, а что говорить про этих двух жалких «черных братьев».
Сай Альвер, чуть наклонив голову, пристально разглядывая пригласившего его Слугу, вежливо поблагодарил его:
— Пусть озарит и Вас, своими лучами божественное Солнце!
— Рад, что Вы приняли приглашение посетить наше событие, посвященное празднованию Матери — Родины. Прошу Вас, следовать за мной, Сай!
Сай Альвер со своей охраной прошествовал за ним к широкой лестнице, ведущей наверх на возведенные трибуны.
Два гвардейца, стоявшие у входа на лестницу, при приближении группы, четко отдали честь Слуге Народа.
Подведя их к «красноперым», Слуга вялым жестом указал им, что прибывшие с ним являются его личными гостями.
Они прошлись по широкой лестнице, ведущей вверх на трибуны для избранных, приглашенных особо важных гостей.
Немалые трибуны были сооружены всего за несколько суток, под руководством и пристальным присмотром двух смуглых таньшанцев — мастеров.
Один из них, чернобородый умелец Канчели, уже присутствовал здесь, как ответственное лицо.
Ажурная конструкция, нависшая над постаментом, поражала своей кажущейся хрупкостью, но возведший ее таньшанец Канчели, держался с достоинством и гордостью за проделанную им работу. Он хорошо знал свое ремесло, изучив все тонкости возведения строений во всемирно известной школе истинных наук — Регистане и привнеся новую струю в архитектуру, не получивший, однако, одобрения своих коллег по цеху. Они откровенно завидовали его несомненному успеху в столице Раввены, к тому же обласканным правителями сего славного города.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});