Филя, подстрахуй меня! – прозвучал категорический приказ, и пока все пытались осознать сказанное, она устремилась вверх по скульптуре. Цепляясь руками за выступы, подтягивая ноги, аппетитно выгибая окатную спину, быстротой перемещения вверх, она напоминала испуганную пиявку или гусеницу. Наблюдатели внизу и опомниться не успели, как она уже пыталась ногтем подковырнуть сверкающий изумруд. Первой из состояния ступора вышла, естественно, владелица скульптуры, с отчаянным воплем «Чимчиззз!» она устремилась вверх. На ее призыв слетелись штук тридцать разноцветных сородичей и накинулись на сопротивляющуюся русалку.
– Держись, рыбка моя! Я иду!!!! – отчаянный крик единственного спасителя, утонул в жесточайшем шуме крыльев и возмущенных криков оборонителей своего шедевра. Силы оказались неравные, и Филипп Филиппович кубарем скатился вниз в обнимку с Даной, которая с недоумением, латала своими липкими ладошками изодранное когтями платье.
– Что-что что? Что я такого сделала, милый? Ну, скажи ты им. Я просто хотела рассмотреть поближе…
Чимчизиха сердито прохаживалась по гранитным ступеням пьедестала, и каждый ее шаг возмущено отдавался мелодичным звоном, который вдруг услышала Дана.
– Ой, какая прелесть, какая филигранная работа! – она ловко выскользнула из объятий возлюбленного, и попыталась прикоснуться к кольцам, что были нанизаны на правую лапку птички.
– Что-что-что? – та с испугом отступала в сторону.
– Айдарчик, я хочу, хочу такое же колечко! – увлекаемая обратно, вниз по ступеням, капризно дула губки русалка. Он зашептал ей на ухо, и она радостно захлопала ресницами.
– Правда? Благодарю тебя, о, повелитель моего сердца, я подожду.
Разноцветная птица, гневно расправила крылья и, не прощаясь, улетела в сторону гор.
Направляясь к следующему шедевру, где их дожидалась Госпожа, Дана, Красава и Ариадна шептались между собой.
– Ни здрасьте тебе, ни до свидания, вот это приём…
– Интересно, этот Чимчиз единственный, кто крякнулся на яйцах? Я слышала, у нас паучиха откусывает голову своему мужчине, после, после того, как…– Дана покосилась на Чан Ми, – после того, как закончит свои дела.
– Ой, На-на, я тебя умоляю, ядовитость тебе не к лицу, а сексуальный каннибализм, практикуется не только у каракуртов, но и у богомолов.
– Дана, успокойся! нашла тему для разговора, – Ариадна обняла Чан Ми, – а мне вот интересно, чем самочки-то занимаются? И не кормят, и не высиживают…
– Жирок нагуливают! – презрительно захохотала Дана, но на нее неодобрительно зашикали.
Они подходили к следующему зданию, что внешне напоминало раковину улитки, с высоким шпилем на верхушке. В закручивающихся спиралями желобках, по-видимому, были емкости с землей и в них были высажены небольшие, но ровные кустики.
– Красиво, будто тесьма кружевная, зеленая. Скажите, Госпожа Шуршиха, это здание? А кто в нем проживает?
– Никто! – довольно резко ответила Госпожа, – а теперь, любуйтесь, это великолепное творение наших архитекторов. Уникальная форма речной ракушки, зеленые насаждения в ней, и острый шпиль символизируют природное разнообразие, экологическую чистоту и стремление вверх, к нашему Вселетающему!
Мужчины шли следом за женщинами, у них были свои разговоры. Всевладий решил, что раз женская особь ведет ознакомительную экскурсию, а у них матриархат, то пусть с женщинами и общается.
Чан Ми вдруг расхотелось осматривать достопримечательности. Тем боле после сытного обеда, ее клонило в сон, и она постепенно отставала, пока не увидела тенистую полянку. Глянув на маму, она в который раз удивилась ее равнодушиию, и свернула в сторону.
Оленька шла вместе со всеми, погруженная в свои мысли с явным неудовольствием и даже с презрением, бросила взгляд на очередной шедевр. Похоже, это была жанровая сценка из жизни летучих мышей. Две крупные мыши и три маленькие держались лапками друг за друга, создавая своеобразный хоровод, что двигался по кругу, без какого ни будь крепления, просто в воздухе.
Презрительная скука навалилась на нее, она так глубоко ушла в свои тяжелые мысли, что даже не заметила исчезновение дочери.
Глава 6
«Запа̒сный вход».
– Доченька, ты как себя чувствуешь? Почему застыла, аки столб соляной?
– Созерцаю прекрасное, – сквозь зубы процедила Оленька, не отрывая глаз от очередного шедевра, но взгляд ее был безучастен, казалось, она смотрит и ничего не видит.
Ариадна внимательно наблюдала за дочерью, ее беспокоила быстрая смена ее настроения. Щеки вдруг, у нее разгорались, и она мягко улыбалась, очевидно, это были приятные воспоминания. И тут же ее лоб хмурился, она плотно сжимала губы, словно пытаясь проглотить что-то, что мешало ей дышать, глаза грозно гневались, она судорожно начинала шарить по платью, словно пытаясь отыскать карманы, в которых, наверняка, отыщутся все ответы на мучающие ее вопросы.
– Да, поразительно, слов нет, чтоб описать такую красоту. Как она там говорила? Китайская девятиуровневая пагода.
– Кто?
– Что значит, кто? Экскурсовод наша, Госпожа. Ты, что не слушала ее?
– Нет.
– Скушай вот это, похоже на твердое яблоко, но внутри мягкая и сочная перезревшая груша, ты такое любишь. Ты обратила внимания, все съестное у них, как матрешка…
– Не хочу, – резко прервала ее Оленька.
– Ты, что не ощущаешь голода? Я обратила внимание, ты и в столовой ни к чему не прикоснулась.
– Нет.
– Тогда пойдем, мы и так отстали от всех, Госпожа, уже на Эйфелевой башне повисла, гляди расскажет, чего мы не знаем о французах.
– Ты, иди, мама, я еще немного здесь постою.
– Ну, пойдем, пойдем, дочуря, Госпожа так интересно рассказывает, – Ариадна попыталась силком утащить непослушное дитя.
– Оставь, мня в покое! – Оленька резко отдернула руку и зажала ею свой рот, словно пытаясь остановить пламя, которое захлестнуло все ее внутренности, но не обнаружив выхода, вонзилось в мозг и рассыпалось там, мелкими звездочками. Перед глазами заплясали радужные пятна, а на месте взрыва появилось злорадное удовлетворение – инсульт, сейчас потеряю сознание, и все кончится, смерть, вот освобождение от невыносимых мук. Затаив дыхание она прислушивалась к своему организму, но ничего не происходило, и наконец, глубоко вздохнув, вяло произнесла : Госпожа, Госпожа, только и слышу это слово… Она не моя Госпожа…
– Но я ж не в этом смысле, у Шуршеев нет имен, как представились, так и называем. Да не переживай ты так, отыщем мы Лиёна. Главное, что он здесь.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем его разыскивать, Чан Ми восстановилась. Можно возвращаться.
– Но, ты же сама хотела…
– Да, а теперь не хочу.
– Но, почему?!?
– Странный вопрос, неужели не понятно?
«Да по тому, что он такой же как все, такой же, изменщик, в отчаянии думала Оленька.
Как он мог не узнать ее? Ведь я же сразу узнала, я бы нашла его среди миллионов насекомых, не говоря уже об этой жалкой кучке летучих мышей. А вот, почему он не узнал? Не захотел?
Она прекрасно знала и разбиралась в этой категории мужчин, и на своем опыте и, выслушивая жалобы посторонних женщин, что приходили к ней за помощью в лес.
Жора Быковский был потенциальным изменщиком, красавчик, женщины липли к нему, как мухи на мед, и пианистку свою он бросил, погнался за длинноногой манекенщицей.
Но Лиён не такой, нет. Мало того, что его сложно