Читать интересную книгу Великий океан - Иван Кратт

Так!сказал Шелехов дрогнувшим голосом.Купцы негожи стали!

Булдаков промолчал, а затем начал излагать цифры убытков от гибели кораблей у Сандвичевых островов и в Восточном море и расходы по содержанию форта Росс, который не дал еще колониям ни пуда зерна. Посеянного не хватало пока даже на прокорм самого заселения. Убытки превышали все прошлогодние цифры, промысел пал, расходы на колонии увеличились почти вдвое. Правлению было о чем подумать.

Я предлагаю, господа, согласиться с мнением по сему Михаила Матвеевича, осторожно заявил Крамер, вскидывая брови и глядя то на Булдакова, то на Шелехова. Однако не предрешать сие сразу. Господину Гагемейстеру по прибытии в Ново-Архангельск предоставить войти в предварительное рассмотрение тамошних дел и, ежели он найдет, что смена Баранова будет полезна для колоний, предъявить уполномочие совета компании на вступление в управление краем... И приступить к сему со всевозможною осторожностью и деликатностью. Долговременные труды господина Баранова и выходящая из ряду обыкновенных служба его в прошедшее время требуют избежания некоего формалитету...

А ежели Баранов ни в чем не повинен и смена его не будет полезна колониям? резко спросил Шелехов.

Крамер развел руками...

Будет, Сидор Андреевич! У Баранова круглый капитальчик найдется гденибудь в Кантоне или Филадельфии. Двадцать семь лет бесконтрольно правил, не один миллион прилип!

В тот же вечер совет компании утвердил решение директоров. Крамеру было поручено составить бумагу для Гагемейстера, а сему последнему немедленно отбыть в Ново-Архангельск.

Глава вторая

Все два с половиной года после возвращения с Сандвичевых островов Алексей провел безотлучно в Россе. Кусков обрадовался возвращению помощника и с новым рвением принялся за хозяйственные дела. Восстановили сгоревшую мельницу, расширили литейню, построили настоящую верфь, на которой сразу заложили два одномачтовых бота для каботажного плавания.

После свидания Кускова со старым Аргуэлло испанцы не беспокоили колонию. Больше того, и францисканские миссии, расположенные на побережье, вновь возобновили переговоры о торговле хлебом и кожами и заказали Кускову отлить несколько колоколов для своих церквей.

Это Лука, возвращавшийся с Ферлонских камней и занесенный бурей со своими байдарками в залив св. Франциска, нахвастался о возможностях Росса Луису Аргуэлло. Молодой комендант по-прежнему был расположен к русским, угощал Луку и алеутов, подарил им двух жеребят, спрашивал, не сможет ли Кусков сделать ему небольшой корабль. Лука, конечно, обещал. Кусков сперва рассердился на промышленного, а после вместе с Алексеем осмотрел место для верфи в Малой губе и решил, что действительно надо заняться постройкой небольших судов.

Сам губернатор скоро попросит выстроить ему корабль,подтвердил Алексей, улыбаясь.Без нас они тут как дети сидели на берегу.

За эти годы Алексей очень возмужал. Он стал шире в плечах, окреп, а русая бородка и сосредоточенный взгляд карих глаз делали его еще старше. Он стал спокойней и уверенней, меньше горячился по каждому поводу, не возмущался вынужденной иной раз медлительностью Кускова, меньше спорил. Теперь он сам вел переписку с Барановым. У Ивана Александровича порою так болели глаза, что он вынужден был часами не выходить на солнце.

Верным помощником Алексея по письменной части был старший мальчик Кускова. Большеглазый, застенчивый, с тонкими, как у матери, руками, он тихонько сидел возле стола, смотрел, как пишет Алексей, и даже не поддавался соблазну пострелять из лука хлопотливых чанат, клевавших виноградные гроздья. Младший пухлощекий крепыш занимался этим с утра до вечера или, визжа от радости, вместе с Лукой ловил арканом свинью.

Алексей учил мальчика и испанскому языку. Монах Кирилл уже больше года жил у индейцев, наставляя их христовой вере, и, по слухам, сейчас кочевал у Каскадных гор. Испанские книги прислал падре Фелиппе, неожиданно ставший в последнее время весьма внимательным к русским, а дон Луис добавил от себя черновики словаря Резанова, оставленные им в президии.

Мальчик читал и учился писать. Но однажды он очень удивил Алексея.

Скажи мне,спросил он вдруг посреди урока.Почему мы учимся поихнему, а они не учатся понашему? Россия самая большая земля, все должны уметь говорить и писать понашему.

Кто тебе это сказал?Алексей был крайне заинтересован.

Я сам... и мама... И она еще сказала, чтобы я спросил у тебя, она говорит ты все знаешь.

Катерину Прохоровну Алексей видел часто, но беседовать с ней ему почти не приходилось. Все время она или что-то вязала и шила в своей горнице, или, окруженная группой женщин, надев большую соломенную шляпу, усердно копалась в огороде, устроенном между морем и крепостью. Овощи, грядки для нее все это было ново, и Алексей видел не раз, как она с изумленной радостью сидела перед ростками картофеля или моркови. Слова мальчика раскрыли ему ее духовный мир.

Невольно он вспомнил Кончу, которая тоже любила его страну, и не только из-за Резанова. Он чувствовал и видел, что девушка поняла душу его народабольшую, благородную, стремящуюся к широте и воле... Баранов, Кусков, Лука и даже последний из зверобоев разве они не отдавали лучшее, что имели, разве не стремились они дать счастье своему отечеству?.. Почему инстинктивно тянулись они помочь слабому и угнетенному? Почему индейцы, Петронио, инсургенты вызывали их сочувствие, а монахи и солдаты неприязнь и настороженность?..

Теперь он редко думал о Конче. За эти три года он не видел ее ни разу, хотя знал, что девушка живет где-то недалеко, в одной из миссий. Заботы о делах Росса, о будущем, о планах Баранова, которые во время поездки на острова ему стали еще ближе, беспокойство о здоровье Кускова занимали все его помыслы. После того как «Вихрь» при помощи индейцев был разгружен, починен и смог наконец добраться до Росса, Алексей с радостью занялся делами колонии. Испанцы на время прекратили свои притязания, налаживалась торговля с миссиями, первая партия хлеба отправлена в Ново-Архангельск. Но за деятельностью и внешним спокойствием таилась грусть. Теперь он уже не увидит девушку никогда.

За это время Александр Андреевич прислал Кускову несколько номеров «Санкт- Петербургских ведомостей». Газеты были старые, прошлогодние, но Алексей с особенным любопытством принялся их читать. Он никогда не бывал в России, знал о ней только по рассказам, и Петербург, Москва представлялись ему неясно. Все, что касалось тамошней жизни, интересовало его и будоражило.

Но узнал он мало. Жизнь только угадывалась между газетных строчек, и то жизнь столичного города Петербурга. Почти половина каждой газеты была посвящена чужеземным делам, особенно французским, описаниям восстановления королевской власти после Наполеона, изгнаний и расправ с бонапартистами. Подробно описывалась казнь маршала Нея, того самого, который командовал войсками, отступавшими из России... Прочел, что «для заселения и обрабатывания земель в западной части Американских Соединенных Штатов выписываются от тамошних помещиков и разных расчетливых хозяев множество ирландцев с их семействами...», и о какихто ловких, наверное не совсем чистых, делах американцев, благодаря чему «по всему видно, что большая часть наличного капитала Великобритании переходит теперь к Америке...».

Читал Алексей и о внутренней жизни столицы, о приезжающих и отбывающих, о торгах на имущество, закладах, об отдаче крепостных людей в наем. Прочитал сообщение дирекции Филармонического общества, которая «честь имеет известить почтеннейшую публику, что 23 декабря будет оною дана большая оратория «Сотворение мира»... Внимательно проштудировал объявление «О книгах», в котором говорилось, что в книжной лавке Императорской Академии наук продаются:

«Новая система минералов, сочинение академика Василия Сергина»;

«Продолжение технологического журнала, том 1, часть 1, 2 и 3»;

«Всемирный путешествователь»;

«Всемирный русский путешественник»;

«Избранный песенник для прекрасных девушек и любезных женщин, содержащий собрание лучших русских песен сочинителей: Дмитриева, Карамзина, Нелединского- Мелецкого, Мерзлякова, Жуковского, Пушкина, князя Долгорукова...»

И о многих других книгах на отечественном и французском языках.

Книги Алексей с радостью приобрел бы для себя. А особенно его соблазняли разные атласы и планы «столичного города С.Петербурга, столичного города Москвы, с показанием сгоревших и оставшихся целыми после нашествия неприятеля мест». И «генеральная карта всей Российской империи, разделенная на губернии, области... с американскими селениями...»

Вот такую бы карту сюда, в Росс!

Чтение газет невольно заставило поглядеть со стороны на все их дела здесь, на далеком берегу. Дела были небольшие, скромные, но все же они являлись частицей общего и о них теперь знают во всем мире...