Я даже обиделась слегка на Диметриуша за то, что он мне эту работу навязал. Вряд ли этот занудный Эдуард Петрович имел какое-то отношение к нашему делу. Уж больно всё в его жизни было правильно, прямо под линеечку выверено.
К тому моменту, как я добралась до второго из троих пропавших и его справки из РОВД, в кабинет вернулся Диметриуш.
— Бросай всё, — велел он и быстрым шагом прошёл к своему столу, чтобы включить компьютер.
— Почему?
— Винчестер принесли. Тот самый, который наш Георгий Яковлевич так удачно скопировал. Хочешь посмотреть?
— Спрашиваешь!
Недолго повозившись со шнурами, Диметриуш вывел на монитор содержание принесённого жёсткого диска. Здесь было много совершенно не интересующей нас бухгалтерии и, да, видео с камер наблюдения, аккуратно рассортированное по месяцам.
— С конца начнём? — не глядя Дима подтащил к себе свободный стул и стукнул по сидению, приглашая меня присесть, а сам в это время открывал последнюю в списке папку.
По тому, как легко он обращался с программой для просмотра видеонаблюдения, как ловко перематывал «висящие» моменты (так Диметриуш обозвал минуты и часы, когда в кадре не происходило вообще ничего), ни разу не проскочив интересный эпизод, становилось понятно, что подобной работой мужчина занимается не впервые.
Что же касается меня, то уже час спустя я окончательно уверилась в том, что детективная деятельность — это совершенно точно не моё. Ибо это только в сериалах и триллерах герои через пять минут просмотра записи любовались лицом злодея или номером бандитской машины. Или ещё чем-нибудь. Хоть чем-нибудь! Мы же лицезрели лишь красную ковровую дорожку, на которой время от времени (очень редко!) появлялся кто-то из сотрудников Центра, которых мы узнавали по унылой чёрной форме.
Ещё через час, выпив крепкого кофе (и как Димкин ревнивый секретарь мне в чашку стрихнину не подсыпал, не понимаю), я уже не пыталась маскировать зевоту и с тоскою посматривала в сторону папки с делом последнего пропавшего работника Монастыря, что осталась сиротливо лежать на журнальном столике. Ей-Богу! Перебирать справки из РОВД было гораздо интереснее!
И тут Диметриуш в очередной раз приостановил ускоренную перемотку, потому что в кадре появился мужчина в мотоциклистском шлеме. Не мужчина, парень, если судить по угловатым движениям и узким плечам. Да и форма одежды — джинсы с приспущенной посадкой и короткая куртка-косуха — как-то больше подошли бы молодому человеку, чем солидному мужу. Половина моих студентов одевалась именно так, до зубной боли раздражая меня своим расхлябанным видом.
— О, Боже! — воскликнула я, внезапно узнав человека на мониторе, и схватила Диметриуша за руку.
— Что такое? — он поставил на паузу и встревоженно посмотрел на меня.
— Я его знаю.
Диметриуш с сомнением перевёл взгляд с меня на картинку и обратно.
— Не смотри, что он в шлеме, — настаивала я на своём. — Иногда, чтобы узнать человека, абсолютно не обязательно видеть его лицо, достаточно фигуры, походки… Особенно если ты с этим человеком встречаешься каждый день.
Тут демон всем корпусом развернулся в мою сторону и, прищурив глаз — второй привычно закрывала вернувшаяся на место пиратская повязка — холодно спросил:
— И где же ты, интересно знать, с ним каждый день встречалась-то, звезда моя?
— Да в техникуме же! — всплеснула руками я, игнорируя и тон, и выражение лица Димона. — Где же ещё? После того, как он мне столько крови выпил, я его с закрытыми глазами узнаю! Тем более что он в этой куртке и в штанах этих дурацких всю весну на занятия ходил. Это же Вовочка И.
Я посмотрела на экран, затем перевела взгляд на Диметриуша и внезапно севшим голосом уточнила:
— Младший брат Яна Фоллетского… Я тебе рассказывала.
— Младший брат…
В абсолютной тишине мы смотрели на застывшее изображение, а затем Димон наклонился вперёд и постучал большим пальцем по левому нижнему углу монитора.
— На дату обратила внимание? За день до назначения Фоллетского на должность Имперского консула… Чёрт!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Диметриуш запустил обе руки в волосы и качнулся на стуле, а затем нажал на селекторе какую-то кнопку и потребовал:
— Гена, Козлова ко мне. Немедленно.
Повисла короткая пауза, а затем растерянный голос секретаря сообщил:
— Алекс умер. Вчера девять дней было. Разве вы сводку не читали?
— Умер?
Диметриуш вскочил, противно скрипнув ножками стула по полу и стремительно вышел из кабинета, оставив меня гадать, кто такой Алекс и почему его смерть так взволновала начальника СБ Транспортного управления.
Решив не строить предположений и домыслов, я тоже встала из-за компьютера и, пройдя к журнальному столику, за которым работала до того момента, как Диметриуш принёс жёсткий диск, потянулась за папкой с информацией о последнем пропавшем во время взрыва работнике Монастыря. И как-то даже не очень удивилась, обнаружив под обложкой фотографию, с которой на меня блеснул смеющимся взглядом всё тот же Вовочка И. То есть лицо-то было его, Вовочкино, а вот имя под ним совершенно чужое.
— Ну, дела… — пробормотала я и двумя пальцами осторожно перевернула страницу личного дела, почувствовав внезапный приступ страха. Уж если раздолбай Вовочка оказался тайным агентом, то я просто отказываюсь хоть что-либо понимать в этой истории.
Диметриуш вернулся очень скоро и сразу же сообщил:
— Институт и дворец на сегодня отменяются.
Не скажу, что я очень расстроилась по этому поводу. Но чувство внутреннего такта не позволило мне сообщить о своих эмоциях вслух и от счастья подпрыгнуть до потолка. Поэтому я просто опустила глаза, чтобы Димона радостным блеском не ослепить, и пробормотала:
— Я понимаю, — и тут же, пока начальник Управления снова по важным делам не ускакал, кивнула в сторону раскрытого дела Вовочки И. Ну, то есть якобы Вовочки, конечно. — Дим, тут такое дело странное…
— По дороге расскажешь, — Диметриуш выдвинул ящик стола, достал из него какой-то жетон на верёвочке и вернулся ко мне. — Ты же хотела с Василием Ивановичем поговорить?
— Хотела, — откровенно говоря, я изумилась. Потому что вот прямо сейчас решать вопросы со своим распределением и работой, откуда меня, видимо, уже выгнали с позором, совсем не хотелось. Какая уж тут работа? Когда я то ли участвую в расследовании похищения собственной бабушки, то ли пытаюсь стать частью императорской семьи…
— Вот и отлично, — Диметриуш обнял меня за щёки и поцеловал, а затем, воспользовавшись своей близостью, споро завязал на шее шнурок от того самого жетончика, отвечая на мой незаданный вопрос:
— Дежурное удостоверение, чтобы ни у кого никаких претензий не возникло. Временно тебя зачислим в штат как общественного помощника.
— А зачем?
— Гражданским защита не положена, а к деду идти бесполезно, он и слушать не станет. Я же просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Усекла?
Давно подозревала, что у мужчин есть какой-то свой тайный язык. Потому что иногда они произносят обычные слова, но наделяют их при этом каким-то странным смыслом. Так, что ты вроде и слушаешь, но при этом ничегошеньки не понимаешь. Я кивнула и честно ответила:
— Нет. Какая защита, Дим? Какой общественный помощник?
— А такой, Машенька, что Алекса Козлова мы с Савелием вслед за твоим Вовочкой в Институт отправили. Особых указаний ему никто не давал, так просто, надо было походить, присмотреться, понаблюдать… А теперь Алекс мёртв. И можешь считать меня параноиком, но мне отчего-то кажется, что без Вовочки этого тут не обошлось.
— Не стану, — ответила я и всё-таки вручила Диметриушу дело последнего пропавшего Монастырского работника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Кто это? — глянул на обложку личного дела. — Терехов В.В. Слушай, он мне кого-то напоминает…
— Яна Фоллетского он тебе напоминает, — хмыкнула я. — Я же говорила, что они похожи страшно, а ты только и делал, что твердил: «Нет у него брата. Нет у него брата…» Видишь теперь?
Диметриуш растерянно рассматривал фотографию Вовочки, а потом перевёл на меня задумчивый взгляд и произнёс: