Я вздохнула, вспомнив то, что тогда почувствовала, затем быстро написала: «С любовью от Фейт и Грэма». Потом пририсовала крестик под именем и маленькие отпечатки лап. И приписала: «Надеюсь, у тебя все хорошо». Довольная тем, что получилось нежно и вместе с тем ни к чему не обязывало, я перевернула открытку. На ней были протянутые навстречу руки – они будто касались вас. Не знаю, почему я выбрала именно ее, просто она мне понравилась. В общем, я быстро написала адрес офиса Питера и положила к другой почте. Не то чтобы я хотела поскорей от нее отделаться, но пора было вести Грэма на прогулку. И не то чтобы я надеялась, что, получив ее, Питер позвонит – в конце концов, это просто поздравительная открытка.
Прогуливаясь по пустырю Чизуик, я гадала, как они будут отмечать этот день рождения. Возможно, Энди устроит для него вечеринку с друзьями. Или они выберут ужин a deux.[117] А может, она поведет его в театр. Что же она ему подарит? Вероятно, золотые запонки. Нет, скорее золотые наручники. Или крепкий поводок. Она так вцепилась в него, а зубы у нее, как у пираньи; с таким прикусом на волю не выпускают.
Время шло, Питер так и не позвонил, и я постаралась не думать о нем. В любом случае, Джос был очень заботлив, теперь мы проводили вместе гораздо больше времени. И на работе дел было порядком, хотя Терри и Софи продолжали держаться друг с другом прохладно. Но если в студии и царил холод, за ее пределами стало теплее. Облачный фронт прошел, и пояс высокого давления пришел ему на смену.
– Итак, температура будет повышаться, – говорила я в четверг утром без пяти восемь.
– Десять секунд, Фейт.
– И, как видно на диаграмме, – я нажала на кнопку, – давление будет расти.
– Восемь, семь…
– Так что вскоре мы опять сможем насладиться солнцем.
– Слава богу.
– После обманувшего наши надежды холодного сентября.
– Шесть, пять…
– И будем надеяться…
– Три, два, один…
– Впереди нас ждет бабье лето.
– Ноль.
Побежали строчки. Я отправилась наверх просмотреть снимки и диаграммы. Я взглянула на погодный домик – человечек сидел внутри, а его жена вышла. Я как раз читала последний прогноз из метеобюро, когда зазвонил телефон.
– Фейт, это приемная, – пропел женский голос. – Не могли бы вы спуститься? Вас ждет муж.
Я пулей вылетела и чуть не бегом заспешила по коридору. Что, боже мой, Питер делает здесь в это время, в панике думала я, нажимая на кнопку лифта. В голове выла сирена – должно быть, случилось что-то ужасное!
– В чем дело? – выпалила я на последнем дыхании, как только увидела его в приемной. – Скорее говори, что произошло, почему ты здесь?
– Ну… – начал он. Вид у него был напряженный и взволнованный.
– Да? – Я вся извелась. – Что?
– Видишь ли… – попробовал он начать снова. Я чувствовала, что сейчас потеряю сознание:
– Просто скажи, Питер, что случилось?
Он покраснел.
– Понимаешь… сегодня мой день рождения, – признался он робко.
И что?
– Да, – сказала я недоуменно, – я знаю.
– И… я просто решил поблагодарить тебя за открытку.
– А, – слабо отозвалась я, – понятно.
– Она пришла вчера, это было так… мило с твоей стороны. И я захотел поблагодарить тебя сам. Но я знал, что не смогу вечером, – продолжал он, – потому что мы с Энди идем в ресторан, а днем я тоже не могу, потому что еду в «Бишопсгейт». Вот я и решил, что заскочу к тебе по пути на работу.
– А, – вздохнула я наконец, – понятно. Но это совсем в другом конце города, Питер. Тебе пришлось делать крюк в восемь миль.
– Ну да… Все правильно. Но дело в том, – он снова покраснел, – что в день рождения ты всегда была со мной, и в этом году мне тоже захотелось тебя увидеть.
К этому времени я уже улыбалась, и поймала себя на том, что можно наконец успокоиться.
– Что ж, с днем рождения, Питер! – сказала я. Он стоял, опустив руки, и просто смотрел на меня. Я сделала шаг вперед и поцеловала его в щеку.
– С днем рождения! – повторила я, сдерживая смех. – Долгих лет! Это все? – Я улыбнулась.
Он кивнул.
– Что ж, спасибо, что зашел.
– Подожди. Не уходи. Он удержал меня за руку.
– Мне надо было увидеть тебя, – добавил он тихо. – Но мне трудно говорить, потому что…
Внезапно из кармана его пиджака послышалась знакомая мелодия. Он вздрогнул, достал телефон и откинул крышку.
– Да. Привет. Да, – отвечал он. – Ммм. Послушай, у меня сейчас встреча, давай созвонимся попозже. Да, хорошо, я перезвоню. Пока.
Он убрал телефон и поднял на меня виноватый взгляд.
– Она говорит, ей спокойнее, когда она знает, где я.
– Питер, – сказала я, – я очень рада тебя видеть, правда. Но мне пора. У меня эфир через десять минут.
– Да-да, конечно.
Я улыбнулась на прощание.
– Фейт, – крикнул он мне в спину.
– Да? – Я обернулась. На лбу у него появилась капелька пота.
– Я еще кое-что хотел спросить.
– Да?
– Я хотел попросить тебя…
– Да?
– Может, ты согласилась бы…
– Что?
– В общем… Ты не поужинаешь со мной на следующей неделе?
В понедельник, полная мрачных предчувствий, я собиралась на встречу с Питером. Иду на свидание с собственным мужем, усмехнулась я. И что же мне надеть? Весь пол в спальне был уже устлан извлеченными из глубин шкафа, но отвергнутыми вещами. Внезапно меня осенила догадка, и я отыскала розовое платье без рукавов с глухим воротом. Нет, не потому, что оно нравилось Питеру, хоть это и было его любимое, а просто потому, что оно было мягким и теплым.
Джосу я не сказала, что встречаюсь с Питером; ему это знать ни к чему, решила я. Лучше оставить за кадром. Однако, когда он позвонил, чтобы позвать меня в кино, его приглашение застало меня врасплох.
– Прости, милый, – пролепетала я, – боюсь, сегодня я не могу.
– Да, а почему? – В его голосе звучал искренний интерес.
– Ну из-за работы… Ты же знаешь…
– Из-за работы? А что такое?
Я не ожидала такого внимания. Сердце подскочило, я лихорадочно искала убедительное алиби.
– Это… семинар, – объяснила я.
– И на какую тему?
– Э, глобального потепления, – ответила я. Итак, в половину седьмого я оглядела себя с ног до головы еще раз и отправилась на метро до Чок-Фарм. Питер пригласил меня в ресторан «У Одетт» на Ридженс-парк-роуд.
Официант проводил меня к столику в дальнем конце зала, в закутке. Увидев меня, Питер встал, обошел столик и прижался губами к моей щеке, потом неожиданно обнял.
– Ох, Фейт, – сказал он, – как здорово, что ты здесь.
– Я тоже рада.
– Прекрасное платье!
– Что? Это? Да оно у меня уже сто лет.
– Я знаю, – кивнул он. – Я его помню. Тебе очень идет розовый цвет.