«Боже? – мысленно воскликнула я. – Где Ты? Ты меня слышишь? Ты можешь помочь нам?»
Кого должен выбрать Джон? И как он может это сделать? Я запрокинула голову и крикнула в небо:
– Эдуард, будь ты проклят! И ты, Элизабет Вудвилл, тоже! Пусть Ад поглотит ваши зловонные души!
После прогулки по лесу я вернулась к исполйению своих обязанностей, испытывая тайный стад. Мне не следовало проклинать короля и королеву, но я это сделала, а проклятие назад не возьмешь. Я не сомневалась, что заплачу за свои слова дорогой ценой, но это не уменьшало моей вины. Я все больше времени проводила в молитвах, прося даровать мне прощение, а Джону – силы одолеть черное отчаяние, ожидавшее мужа независимо от выбора, который ему предстояло сделать. А потом Джон неожиданно вернулся домой.
Он был изможден сильнее обычного. Потеря графского титула отняла у него все. От Джона осталась одна пустая оболочка, еще способная двигаться. Я положила голову ему на плечо, мы пошли в «спальню и сели у огня, обняв друг друга.
– Уорик написал мне из Франции, – сказал Джон. – Он возвращается в Англию вместе с Маргаритой, чтобы вернуть корону Генриху. – Муж посмотрел на меня измученным взглядом. – Просит меня перейти на его сторону и сражаться вместе с ним. Говорит, что мое место там.
Я тяжело вздохнула, собралась с силами и, ожидая ответа и одновременно боясь его услышать, спросила:
– Ты уже принял решение, верно?
– У меня нет выбора. Я не был с Томасом, и Томас погиб… Я должен быть рядом с Уориком. – Лицо Джона потемнело от чувства, названия которого я не знала.
Значит, я была права. После Уэйкфилда слова Томаса пугали Джона, и он винил себя в смерти брата.
– Исобел, всю мою жизнь я боролся за мир и пытался жить честно. Но мир оказался мечтой, а честь – понятие растяжимое. Какой бы путь я ни выбрал, надежды на мир нет. И на сохранение чести тоже. К добру или к худу, но я должен быть рядом с братьями. Кто идет против друзей, знакомых и родни, сражается с бурей в одиночку. Любимая, это мне больше не по силам.
Именно этого я и хотела; другого выбора у него не было. Но теперь, когда решение было принято, я ничего не чувствовала. Ни отчаяния, ни радости, ни сомнений. Ничего.
Я положила ладонь на его руку:
– Джон, ты всегда поступал правильно. Мало кто может сказать это о себе. Будь по-твоему, любимый.
После отъезда Джона я почувствовала усталость и решила прилечь. Очнувшись, я поняла, что лежу на покрывале среди розовых лепестков во дворе замка Уоркуорт. Вокруг взад и вперед сновали незнакомые люди и не обращали внимания ни на меня, ни на звучавшую музыку. Я узнала веселую кельтскую мелодию, под которую танцевала в Таттерсхолле, и осмотрелась, разыскивая взглядом музыкантов, но так и не нашла. Когда я встала, на меня дождем посыпались алые и белые лепестки. Я подняла глаза к небу, но неба не было тоже. Только башни. И вдруг ослепительная молния осветила ворота замка. Джон сидел на коне, облаченный в сверкающие доспехи, окруженный богато одетыми рыцарями, а над его головой развевалось знамя с грифоном. У меня бешено забилось сердце. Я спряталась за каменной колонной, боясь попасться ему на глаза, потому что Джон сидел не на Саладине, а на вороном боевом коне Эдуарда и выглядел изменившимся. Когда Джон въехал во двор, у его ног начал сгущаться туман; испуганный конь встал на дыбы и яростно заржал. Но, как ни странно, Джон только улыбнулся. Он успокоил лошадь, причем сделал это так бережно и изящно, словно танцевал с животным. Потом муж посмотрел в мою сторону, как будто знал, что я наблюдаю за ним, и бросил мне алую розу. Я быстро спряталась за колонну, пытаясь справиться с сердцебиением, а когда, выглянула снова, то не увидела ничего, кроме непроницаемого тумана и алой розы, лежавшей у моих ног. Двор замка был пуст. Но музыка продолжала играть…
Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на кровати. За окном было темно. «Это был всего лишь дурной сон», – подумала я, тяжело вздохнула и уставилась в темноту, гадая, что нам принесет завтрашний день.
В конце сентября на севере началось новое восстание. Новый граф Нортумберленд короля Эдуарда, Генри Перси, не ударил палец о палец, чтобы подавить его. Не получив ответа от Джона, Эдуард выступил на север сам. Воспользовавшись этим, Уорик высадился в Плимуте, где под его знамена начали стекаться люди. Весть о высадке настигла Эдуарда в Йорке. Король немедленно послал сообщение Джону, потребовав соединиться в Донкастере с частью армии, которой он командовал.
Когда в Ситон-Делаваль прискакал гонец, мы собирали в саду яблоки. Бросив детей и слуг, я устремилась к нему. Человек опустился на колено и сказал, не глядя мне в глаза:
– Маркиза Монтегью, я привез вам послание от мужа, милорда маркиза.
Я взяла у него письмо, готовая ко всему.
– Скажи на кухне, чтобы тебя как следует накормили, и садись к огню. Похоже, вечер будет холодный.
Я смотрела ему вслед со спокойствием, причины которого не понимала; было ясно, что новости гонец принёс плохие. Так и вышло. У Донкастера Джон остановил солдат и сказал им, что он всегда хранил верность Эдуарду и шел против своих братьев и родственников. Но король лишил его титула и сделал графом Нортумберлендским Перси, отец и братья которого погибли, сражаясь за Ланкастеров. «Я сказал им, что король Эдуард сделал меня нищим, оставив мне поместье размером с гнездо сороки, – писал он. – И дал им право самостоятельно решить, останутся ли они со мной или уйдут. Люди долго не раздумывали. Почти все оглушительно крикнули: «Да здравствует Уорик? Да здравствует Монтегью!»
Значит, солдаты пошли за своим командиром. Это меня не удивило. Я помнила, с каким уважением говорил о Джоне родственник Агнес. Закаленный старый солдат сказал: «Миледи, теперь мы готовы сделать для него что угодно. Пойдем за ним хоть на край света. Все до последнего». Я сложила письмо и пошла искать гонца. Он ел яблочный пирог и заигрывал с кухаркой. Увидев меня, гонец встал, быстро прожевал и проглотил кусок и опустился на колено.
Я жестом велела ему подняться и спросила:
– Когда ты оставил моего милорда мужа?
– Два дня назад у Донкастера, миледи.
– Мой милорд муж схватил короля?
Он покраснел и потупился:
– Нет, миледи…
Гонец явно чего-то недоговаривал. Но я не отставала.
– Что случилось?
– Король бежал, миледи. С Ричардом Глостером, своим другом лордом Хейстингом и…
– Сколько солдат с ним было?
– Мало… Думаю, не больше сотни, миледи.
– Тогда почему ему удалось ускользнуть?
– Его предупредили, миледи… Он бежал ночью.
– Предупредили?
– Да, миледи.
Я ждала. Человек переминался с ноги на ногу.