Читать интересную книгу Тисса горит - Бела Иллеш

«Нет больше сил…»

Дом, перед которым он остановился, показался ему знакомым. Так оно и есть — Дом металлистов!

«Что случится, если я вздремну немного? На худой конец — выгонят. Вот и все».

— Куда, товарищ?

— На лекцию, — машинально ответил Петр.

Оказалось, он попал в точку.

— К молодежи?

— Да, да.

— Второй этаж, комната семь.

Через пять минут, сидя на стуле, Петр спал. Он спал, облокотившись на спинку стоявшего впереди стула, опустив голову на руки. Он спал так крепко, что даже громкие разговоры вновь подходивших слушателей не могли его разбудить. Шумная молодежь не обращала на спящего никакого внимания, Только молодая лекторша тихо заметила:

— Я еще не сказала ни слова, а вот товарищ уже спит.

Когда Петр проснулся (под его рукой двинули стул), лекция уже подходила к концу. Лекторша — худощавая блондинка с голубыми глазами, видимо студентка — замолкла, когда Петр, проснувшись, испуганно вскочил с места. В первый момент он не сразу сообразил, где находится, затем снова тяжело опустился на место. Девушка невозмутимо продолжала свою лекцию.

Петр с трудом воспринимал смысл слов. Но мало-помалу ему стало ясно, что белокурая девушка объясняет по Каутскому экономическое учение Маркса. Он стал внимательно вслушиваться. Даже глаза себе протер.

«Нет, я не грежу, — убеждал он себя. — Это не сон. Но я готов отдать голову на отсечение, если эта девица не изучала Ленина и свои сведения не почерпнула из большевистских брошюр. Куда я попал?»

На стене — портрет Лассаля. Под портретом плакат:

«ПРОЛЕТАРИАТ — ЭТО ТА СКАЛА, НА КОТОРОЙ БУДЕТ ПОСТРОЕН ХРАМ БУДУЩЕГО»

В небольшом зале находилось человек двадцать слушателей. Молодые рабочие, работницы, несколько студентов. Они поглядывали на Петра. Он интересовал их меньше, чем докладчица.

«Какого чорта они уставились на меня? Чего я им дался?..»

Лекция кончилась.

Маленькая комната мигом опустела.

Когда Петр вышел на улицу, молодежь уже разошлась. Только у подъезда лекторша еще разговаривала с двумя юношами. Один из них вскоре распрощался. Другой вместе с девушкой пошел к остановке трамвая. Петр вошел в один вагон с ними, не отдавая себе ясного отчета, зачем он это делает. Он сел рядом с девушкой, справа. Девушка локтем незаметно подтолкнула своего соседа слева, черноволосого неуклюжего парня, по виду — студента. Близорукими глазами указала на Петра.

— Вы куда? — спросила она Петра.

Петр движением руки показал вперед. Куда идет трамвай — он не знал. Билет он взял до конечной станции.

Трамвай прошел через мост на сторону Буды. Черноволосый студент на второй остановке вышел. Девушка осталась. На следующей остановке она тоже вышла. Петр последовал за ней. Девушка нервно повернулась и, прищурив близорукие глаза, испытующе посмотрела прямо в лицо Петра, освещенное фонарем трамвайной остановки.

— Простите… — пробормотал Петр.

— Что вам от меня угодно?

Она так крепко прижала к груди портфель, словно боялась, что Петр захочет его отнять.

— Что вам от меня угодно?

— Может быть, мы отойдем немного подальше.

Девушка кивнула головой и быстро пошла к ближайшему переулку. Петр с трудом поспевал за ней. На углу переулка девушка остановилась.

— Я вас слушаю.

Петр огляделся. На улице было людно, но на них никто не обращал внимания. И, наклонясь к самому уху девушки, он тихо сказал:

— Я коммунист. Чехами был переброшен в Венгрию без документов, без денег. На границе избили до полусмерти. Не спал две ночи…

После первых же слов девушка резко отшатнулась, словно ее ударили, и на шаг отступила от Петра. Потом совсем вплотную придвинулась к нему. И, пока Петр говорил, она нервно покусывала тонкую нижнюю губу.

— Зачем вы мне это говорите? Что вам от меня нужно? — шопотом, но энергично, почти тоном приказа, спросила она.

— Я две ночи не спал, — повторил Петр тихо.

Несколько секунд девушка стояла неподвижно, пристально глядя в лицо Петра прищуренными глазами. Потом, не говоря ни слова, пошла обратно — в сторону, откуда они только что приехали на трамвае, к мосту через Дунай. Петру показалось — она кивнула ему, словно приглашая следовать за собой.

Все равно, иного выхода не было, и он пошел за девушкой. Шла она быстро; Петру пришлось почти бежать, догоняя ее. Пройдя минут пять, девушка остановилась под фонарем, поджидая Петра, который отстал от нее шагов на десять.

— Ждите меня здесь, — приказала она шопотом. — Можете гулять от этого фонаря вон до того. Видите?.. Туда и обратно. Дальше — ни шагу. Иначе мы разойдемся. Поняли? Постараюсь быстро вернуться.

Тридцать девять шагов вперед — тридцать девять шагов назад. «Словно в огромной тюремной камере», — подумал Петр. Сонливость от волнения прошла, голова стала свежей, но ноги — словно и сейчас на них жернова вместо ботинок.

Проносились трамваи, автомобили. Пешеходы, как ни спешили, все же успевали то справа, то слева толкнуть Петра в бок. Ничего! Лишь бы один, один единственный раз хорошенько выспаться!..

«Однако, где же это я нахожусь?»

Он прочел название улицы:

«ПРОСПЕКТ НИКОЛАЯ ХОРТИ»

«Проспект Николая Хорти? Гм… Чорт возьми, что это за место?»

Это гнусное имя напомнило ему, что вопрос не только в том, чтобы хорошенько выспаться.

«Лишь бы девушка не подвела… Обещала поторопиться, а вот прошел уже час, а может быть — два, как она ушла. Если она надует…»

Он чуть не вскрикнул от испуга, заметив, что глаза постового полицейского устремлены на него, и инстинктивно ускорил шаг, но сейчас же одумался.

«Если я разовью такие темпы, мне придется еще чаще проходить мимо него», — невольно усмехнулся Петр.

Полицейский что-то объяснял старушке. Но Петру казалось, что исподтишка он наблюдает за ним.

Тридцать девять шагов вперед. Тридцать девять шагов назад. Огромная тюремная камера.

Он быстро сошел с тротуара и, приложив руку к фуражке, обратился к постовому:

— Будьте добры, скажите, который час?

Полицейский вместо ответа показал рукой на электрические часы, находившиеся в нескольких шагах от них.

— Что прикажете? — повернулся он к пожилому офицеру, обратившемуся к нему за справкой. О Петре он, очевидно, уже забыл.

— Четверть одиннадцатого, громко сказал Петр. — Чорт возьми!.. Ну, спасибо.

Тридцать девять шагов вперед. Тридцать девять шагов назад.

«Ну и дурак же я! Что, если девушка видела, как я разговаривал с полицейским?.. Что она может подумать?.. Брр!.. Если она долго не придет…»

Девушка вернулась не одна. Ее сопровождал все тот же черноволосый студент. Не говоря ни слова, они подхватили Петра под руки и повлекли в темный переулок.

— Кто вы такой? — спросил юноша, когда они оказались глухом месте.

— Я уже сказал.

— Какие-нибудь документы у вас есть?

— Нет.

— В Пеште кого-нибудь знаете?

— Никого.

— Что вы здесь намерены делать?

— Прежде всего хочу выспаться.

— Вы утверждаете, что вы коммунист?

— Да, утверждаю.

— А почему вы не обращаетесь к коммунистам?

— Если бы я знал, где их искать!

— Этого я тоже не знаю. Но в газетах пишут, что они в Вене.

— Это далековато.

— Да, пожалуй. Но… кого из коммунистических вождей вы знаете?

— Почти всех.

— Ландлера?

— Знаю.

— А он вас знает?

— Знает. Чудные вопросы вы задаете!

— Я впервые говорю с живым коммунистом. Да, а как ваша фамилия? Настоящая, конечно.

После минутного раздумья Петр назвал свою фамилию. Настоящую.

— Ландлер знает вас под этой фамилией?

— Да.

— Где вы последний раз работали?

— В Братиславе. Перед этим сидел в Берегсасской тюрьме. Еще раньше был секретарем организации в Сольве.

— Братислава… Берегсас… Сольва… — повторил несколько раз юноша. Он хотел хорошенько запомнить.

Петр чувствовал себя отвратительно. Во время допроса не раз готов был ответить дерзостью. Не хватает еще только, чтобы они оставили его на улице!

«Спать! Спать!..»

Тесно прижавшись друг к другу, прошла мимо них молодая пара. Мужчина что-то сказал. Девушка громко засмеялась. Петр невольно выругался.

— Тише, тише! — остановила его спутница.

Молча шли они по скупо освещенной уличке. Остановились на углу какого-то потонувшего во мгле переулка.

Девушка распрощалась в темноте. Петр и его спутник повернули обратно, к проспекту Николая Хорти. Не доходя до проспекта, они свернули вправо, в узкий кривой переулок.

— Ну, что же будет дальше? — спросил Петр.

— На эту ночь, а может быть, и на следующую, я думаю, мне удастся вас устроить. Но это все, что я могу сделать. Мы — социал-демократическая молодежь. Нам не разрешается… а если бы и разрешалось, — мы не могли бы помогать коммунистам. Но на сегодня я вас устрою.