– Свидетельствую! – пророкотал Нил.
Биорк протянул руку, и Ганг сжал ее. А сверху легла широченная лапища Нила.
Северный Конг. Осень тысяча двенадцатого года.
Первый луч коснулся золотого диска на крыше храма Морской богини, когда светлейший Робур выехал из Фаранга. Еще вчера он конфисковал всех оставшихся в городе пардов, присоединил их к тем, что были привезены на кораблях эскадры, и теперь вместе с ним из Фаранга выехали сорок восемь сотен моряков-воинов – больше половины всех солдат-северян, прибывших в Конг.
Робур спешил. Он не желал делить славу покорителя Конга даже со своим дядей, которого любил и почитал. Тем более, что где-то здесь, рядом,– Меч Асенаров…
Уже к полудню сотни Робура были в Лигоне. Он не жалел пардов. Вчера вечером он потребовал у начальника канцелярии Наместника полную информацию о Далаанге – и получил ее, поклявшись Трезубцем в том, что ни один чиновник в Конге не пострадает от меча северян не по своей вине. Робур дал клятву с легкостью: меч – слишком благородное оружие для бумагомарак. Таким довольно хлыста.
Лигон встретил Робура так же, как Фаранг. Наместник города, получив известие о вторжении, попытался собрать войско – и собрал: две сотни стражников и около тысячи практически безоружных добровольцев, которых он через час отослал обратно по деревням. Посылать крестьян с вилами и топорами против воинов-моряков Империи было бы просто убийством. Оставались две сотни стражников, и наместник никак не мог решить, сдаться ему или сражаться. Когда же в окрестностях города появились пять тысяч воинов, правитель Лигона успокоился: сопротивляться бессмысленно.
Наместник зря беспокоился. Робур спешил. Он хотел засветло добраться до Кесана, даже если к утру каждый десятый пард не сможет подняться на ноги.
Вперед! Всадники миновали Лигон со стремительностью западного ветра. Вперед!
Междуречье. Осень тысяча двенадцатого года.
Мастер меча, светлорожденный Робур, был на полпути между Фарангом и Лигоном, когда Биорк собрал совет военачальников Севера и Юга. На сей раз – на территории собственного лагеря. Вагар не стал тратить время зря. Как только все присутствующие расположились, он сразу объявил о своем решении.
Тысяцкий Ганг тут же поднялся и первым салютовал Несмеху как вождю! Отвисшая челюсть Керанраона доставила тысяцкому немалое удовольствие.
И все-таки бывший Исполняющий Волю ухитрился совершить не менее достойный жест: встал и приветствовал как высшего командующего Биорка. При этом метнув на Дракона Севера насмешливый взгляд.
Подобное единство соперников произвело впечатление. Если у кого-то и остались сомнения по поводу главенства Несмеха, он предпочел оставить их при себе. Один за другим военачальники Санти приветствовали Тилода. Тот отвечал с обычным спокойствием. Когда церемония закончилась, слуги приволокли большое кресло (забота Нила), и зодчий опустился в него с подобающей важностью.
– Достойные! – голос зодчего достиг даже ушей часовых в сотне шагов от него.– Я благодарю вас за честь и клянусь беречь землю Благословенного Конга и народ наш, насколько сие в моей власти и силе! Слушайте! Все воины Береговой Стражи и воины-моряки не позднее сегодняшнего вечера должны покинуть лагерь и вернуться к своей службе!
Тилод сделал паузу, чтобы присутствующие смогли выразить свое отношение.
Отношение было одобрительное.
– Второе. Я распускаю ополчение обеих армий! Те из добровольцев, кто хорошо проявил себя и желает остаться солдатом, пусть остаются. Впоследствии они присягнут тому, кто станет Владыкой Конга. За роспуск ополчения отвечают тысяцкий Ратсай и тысяцкий Кэнау!
Нил не поленился сделать несколько шагов, чтобы подойти и похлопать по плечу бывшего Исполняющего Волю: что я говорил!
Взгляд свежеиспеченного верховного вождя упал на великана. Тилод улыбнулся.
– Третье. Дракону Юга Керанраону и достойному Нилу Биоркиту я поручаю свершить дело справедливости: захватить Дворец Великого Ангана и взять под стражу обосновавшуюся там Нассини! Достойный Керанраон! Ты возьмешь три тысячи сарбурских гвардейцев и две тысячи легких всадников по собственному выбору. У тебя три часа.
Дракон Севера Ганг! Ты вернешься в Фаранг. Поручаю тебе берега Конга до тех пор, пока на престол не взойдет тот, кто будет править нашей землей. Ты волен назначать и смещать начальников гарнизонов в любом прибрежном городе, кроме Сарбура. Тебе с этой минуты подчинены начальники всех крепостей и капитаны всех боевых кораблей Конга. Ты можешь привлекать к службе любого из тех, кто здесь присутствует! Ибо,– тут Тилод нахмурился,– был мне знак: с моря идет Гроза!
Светлорожденный Эрд! Брат мой по мечу! (Половина военачальников так и подпрыгнула на своих местах.) – Светлорожденный Эрд! Я прошу тебя помочь Дракону Севера! Не откажи еще немного послужить моей стране!
– Сочту за честь, брат мой! – церемонно поклонился светлорожденный.
Тилод вновь замолчал. Надолго. Присутствующие так же безмолвствовали.
Наконец зодчий продолжил. Торжественным голосом он начал:
– Конгаи! Полагаю, настал должный момент, чтобы принести нашу признательность тем, кто пробудил Спящего Дракона Конга! От своего сердца и от ваших сердец – благодарность благородным и отважным северянам, воинам урнгриа и Народу Вечного Лона за все, что они сделали и сделают для нашей земли!
– Как он нас повязал своей благодарностью, а? – с восхищением шепнул Нил на ухо отцу.
– Да не оскудеют их собственные земли вовеки!
Тилод встал и поочередно поклонился Биорку, Эрду и обоим хогранам. Не забыл и улыбнувшуюся ему Эйрис.
Все конгаи разом поднялись и выкрикнули имя Тура.
Когда они вновь заняли свои места, а северяне и урнгриа покончили с ответными поклонами, зодчий спросил:
– Хочет ли кто-то из вас, достойные, добавить к сказанному мной?
Ратсай из Сарбура, бывший стражник соххоггоев, начальник ополчения северян, опередил других:
– Вождь! – воскликнул он.– Ты забыл о том, чьи заслуги перед Конгом многажды превосходят наши! Ты забыл…
Тилод поднял руку, останавливая его:
– Нет, я не забыл,– спокойно сказал он.– Но мне не пристало говорить об этом.
– Почему?!
Ганг быстро шагнул к Ратсаю и прошептал воину на ухо:
– Он – отец Сантана!
– О! – только и сумел выговорить тот.
– Достойный удовлетворен! – подытожил Ганг.
И, положив руку на плечо Ратсая, тысяцкий вынудил его опуститься на скамью.
Воин задал вопрос, вертевшийся на языке у большей части присутствующих, но лицо его после нескольких нашептанных Гангом слов было настолько выразительно, что никто больше не посмел спрашивать о Санти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});