пастушьими тропами, куда не забредает ни один стражник. А горы, здесь совсем не такие, как в Тибете.
Они свернули на хорошую, удобную тропу, уходившую к северу.
Закат отбрасывал на скалы красные блики. Там начиналась страна пастухов и контрабандистов. С высотой воздух становился холоднее.
Через некоторое время, когда окончательно стемнело и путь им освещала лишь ущербная луна, из корзины раздалось хныканье; Небесные Близнецы проголодались.
Вскоре нашлось хорошее место для ночлега, тропа вышла на берег пересохшей речки. На ее песчаном мягком дне, казалось, удобнее всего устроиться. Они спустились и немного прошли по песку. Вдруг Лапика насторожилась и начала принюхиваться, затем остановилась и зарычала. Внезапно впереди взметнулось что-то темное, раздался сдавленный возглас. Непонятно откуда возникли два смутных силуэта.
Пять Защит мгновенно принял боевую стойку, а ма-ни-па столь же стремительно выхватил из рукава ритуальный кинжал фурбу. Всего за несколько ударов сердца Умара успела испугаться, вспомнив рассказы о пустынных призраках, и успокоиться, сообразив, что возглас принадлежал обычному человеку. Мысль о том, что люди бывают опаснее призраков, напугала ее снова.
— Эй, назовите себя! — резко выкрикнул китайский монах.
— Не трогайте нас! Мы не сделаем ничего плохого! Мы простые путники и остановились тут поспать! Прошу вас, позовите к себе собаку! — откликнулся юношеский голос.
— Не делайте резких движений, и Лапика вас не тронет. Подойдите ближе, дайте себя рассмотреть.
Две фигуры робко приблизились — мужчина и женщина, худые, среднего роста.
Когда развели костер, пара оказалась совсем молоденькой.
Голубые глаза юноши не были раскосыми, и это говорило о западном происхождении или по крайней мере о примеси чужой, не восточной крови; внешность девушки не оставляла сомнений — она китаянка. В этом у пары было общее с Пятью Защитами и Умарой, только, наоборот, он был китайцем, а она пришла с Запада.
— Откуда вы идете? — стал расспрашивать Пять Защит, когда они назвали друг другу свои имена. — Мы сами пришли из Дуньхуана. Я — буддист, а она — христианка. Ну а ма-ни-па — это ма-ни-па… Он из Тибета.
— А мы из Чанъаня, уже месяц в пути! Я — манихей, а Нефритовая Луна… конфуцианка, — ответил Луч Света.
— Я работала красильщицей на шелковом дворе, — без малейшего смущения сказала китаянка.
— Так вот почему вы идете таким путем! Я слышал, всех, кто знает секрет шелка, не выпускают из Китая. Ну… мы тоже решили обогнуть Нефритовые врата… — неопределенно махнул рукой Пять Защит.
В это время Умара извлекла из корзины детей и как раз пристраивала их к сосцам огромной собаки, словно двух щенят.
— Ой, у вас малыши? — всплеснула руками китаянка. — А почему их кормит собака?
— Это Небесные Близнецы! — ответил ма-ни-па.
Пять Защит пояснил:
— Они сироты, а мы просто о них заботимся. Лапика кормит их с самого момента рождения.
— Поразительно! Я такого никогда не видела! — изумилась китаянка, склоняясь над малышами и без страха поглаживая собаку. — Ой, а у этого ребенка половина лица — точь-в-точь как у обезьянки!
По мере продолжения беседы беглецы, тропы которых столь неожиданно пересеклись, с удивлением обнаружили, что у них немало общего. Возникшее доверие побудило их взаимно поделиться подробностями своей жизни.
— Но почему вы не остались в Чанъане? — поинтересовался Пять Защит.
Луч Света решился рассказать все как есть:
— Нам пришлось бежать, потому что власти хотели нас схватить.
— Нас предал человек по имени Морская Игла, он обманул нас, поступив так из ревности! — с горячностью добавила Нефритовая Луна.
— Если у вас будут трудности и по дороге в Турфан вы посетите оазис Дуньхуан, как раз на полпути, вы можете постучаться в дом моего отца! Он епископ несторианской общины. Там никогда не отказывают в милосердии бедствующим путникам. Но только обещайте, что не скажете ему, что встретили его дочь на тропе контрабандистов!
— Аддай Аггей — твой отец?! — воскликнул кучанец, его светлые большие глаза еще сильнее расширились от удивления.
— Откуда ты знаешь его имя? — изумилась Умара.
— Я слышал, как о нем говорил дьякон, первый помощник нашего наставника. Твой отец не раз бывал в Турфане и встречался с главой нашей общины, его зовут Море Покоя. Манихеи изготовляют шелковую нить, а несториане ткут из нее материю и продают в Китае. Конечно, это незаконно, но очень прибыльно, — объяснил Луч Света.
— Оказывается, мой отец еще более скрытен, чем я предполагала! У него целое производство, а не просто мастерская! — покачала головой Умара. — Сейчас дела пошли на лад, но есть одно несчастье — запас нити у моего отца почти полностью истощился, работа вот-вот остановится!
Луч Света встрепенулся:
— Я должен доставить в Церковь Света в Турфане коконы и яйца, личинки шелкопряда в состоянии спячки. Неожиданный мор погубил нашу колонию, и наставник послал меня в Чанъань, чтобы привезти новые личинки и восстановить производство нити! — Кучанец не осмелился признаться новым знакомым в том, что сам уничтожил шелкопрядов, лишь бы вернуться к Нефритовой Луне.
Две пары еще долго сидели у огня, болтая о пустяках, отыскивая все больше сходства в своих судьбах, совершенно измененных любовью. И все четверо уверились, что любовь способна преодолеть какие угодно преграды.
На следующее утро они пошли своими дорогами, одни — в сторону Китая, другие — к западу. Никто из них не мог предположить, пересекутся ли их пути вновь.
— Если в будущем мы попытаемся отыскать вас, где начать поиски? — спросил Пять Защит у Луча Света.
— В Церкви Света в Турфане. Если меня там не будет, постараюсь найти способ оставить вам весть. А где найти вас?
— Безусловно, в Лояне. Там я во всем повинюсь перед учителем Безупречной Пустотой и уйду из монахов. Буду жить как обычный человек, у меня будет семья! — улыбнулся Пять Защит. — Думаю, если вы доберетесь до Лояна, то легко сможете нас найти.
Перед тем как расстаться, Луч Света протянул новому другу свернутые одежды.
— Это вот — одеяние китайского солдата, а это — монаха-даоса. Те самые, без которых нам не удалось бы сюда добраться! Эти костюмы нам больше не нужны. Возьми. Может быть, они вам пригодятся.
— Ты же не хочешь, чтобы я бродил по рынкам Китая, выдавая себя за торговца целебными растениями? — пошутил Пять Защит.
— Кто знает! В компании с ма-ни-па и двумя младенцами ты мог бы иметь успех!
Махаянист громко рассмеялся:
— Монах Большой Колесницы никогда не станет выдавать себя за даоса!
— Не надо зарекаться, — рассудительно заметила Умара. — Все может быть!
Их окружали синеватые горные вершины, проступавшие сквозь густой утренний туман, который только-только начинал рассеиваться, предвещая ясный день.
— Доброго пути! И