Читать интересную книгу "Третий Лад - Родион Создателев"

а больным головам — свежести...

— Посте-е-льчий...

— Ась? — очнулся Поклонский, развернул стан и засеменил к койке.

Из-под шерстяного одеяла торчала маленькая голова Государя с редкими всклокоченными волосами и жидкой бородкой. Подбородок кесаря подрагивал тиком. Постельничий склонил спину у изголовья.

— Яшка Лихой... не объявлялся в Детинце?

— Не было ещё, всё хворает.

— Молодой...небось оклемался уже, — прошелестел сухим языком Государь. — Зашли до него гонца. Пущай проведает меня...

— Ни к чему это, батюшка милый, — скривился постельничий.

— Не кудахтай. Кличь ко мне Якова. Это приказ...

Кто в палатах скучает, а кого водой заливает...

У ствола дуба стояли четверо ярыг и двое государевых стражников. Последние держали коней, взволнованных бушующей непогодой.

— Не померещилось ли тебе... впотьмах то?

— Истинный Бог! — перекрестился один ярыжка. — Видел две тени!

— Потоп какой приключился, — поёжился другой ярыга. — Стоит ли торопиться следить за холопами?

— А ежели барин один из них?

— Будет тебе барин в такую непогоду из хором пеше выскакивать! Небось, мнёт он сичас титьки боярыни в опочивальне...

Бдительный ярыжка вжал голову в плечи. Ему под шиворот затекла струйка холодной воды сверху, должно с ветки скатилась. Служивый как пёс отряхнулся, и также к стволу прибился, спасаясь от ливня под кроной могучего дуба.

Ливень закончился столь же резво, как и начался. Земля-матушка от души напилась влаги и благоухала сейчас пара́ми, источала свежие запахи. От души настрадавшись засухой и пеклом последних дней, ныне твердь ожила телом... воспряла духом. В её нутре зашевелились живые потоки...

Братья Калгановы встречали важного гостя...

Яков Лихой, ряженый крестьянином, стоял в подклётной палате, держа в руках взмокшую шапку барловку. С его одежды и кожаных сапог на пол стекла маленькая лужица. Кравчий, смущаясь, топтался на месте. Во главе палисандрового стола сидел хозяин — Фёдор Иванович. По его левую руку находился младший брат — Еремей, по правую руку — глава Посольского приказа Матвей Калганов. Братья оделись, как и подобает одеваться боярам при встрече важного человека, и теперь они с явным недоумением глазели на крестьянский наряд гостя...

Волнуясь, Яков Данилович сбивчиво поведал хозяевам о кознях князей Милосельских и Митрополита. Кончив рассказ, он громко чихнул и немедленно попросил прощенья. Воложанский выскочка ещё на серёдке истории смекнул: как он и предполагал, братья давно знали о происках врагов. Матвей Калганов молчал, гостю нужно было что-то ответить.

Хозяин подклётной палаты заговорил первым:

— Занятную сказку поведал ты, царёв кравчий. Значит, дали наказ тебе лисиные морды... потравить Государя по их отмашке, — потерзал чёрную бороду Фёдор Иванович, — а сами: поганые слухи сеют по наши души? Какое коварство задумали, ась.

— Ты вот чего, мил человек... — разомкнул уста Матвей Калганов. — Сыми-ка бороду скоморошью, уважь хозяев. Разговор сурьёзный у нас, убери от лица этот веник.

Яков Данилович стал суетиться руками. Накладную бороду долго не получалось снять — крепкий узел тонкой верёвки за шеей гостя никак не желал развязаться. Матвей стрельнул глазами младшему брату. Тот встал со стула, помог кравчему снять с лица бороду, а потом вернулся на место. Визитёр уложил накладной веник внутрь мокрой шапки.

— А теперь скажи нам, Яков Данилович, — молвил средний брат. — С какой целью ты прибыл сюда? Чего добиваешься?

Гость совершил глубокий препочтительный поклон, обращённый сей миг исключительно хозяину дома. Разогнув хребет, он сказал:

— Тебе, Фёдор Иванович, скоро на царствие заступать... За то, что упредил вашу фамилию... про коварства ворогов, прошу ослобонить из темницы тестя мово, Михайлу Сидякина. Как Престол ты возьмёшь.

— Можно осилить такую милость, — покачал головой хозяин.

— И ещё просьбочка, Фёдор Иванович! Всю жизню я около кухни пчелою порхаю, не по душе мне сии старания. Как осилишь Трон: подари ты, за-ради Христа, Стрелецкое войско мне в руку! Ратные подвиги — то моя жажда!

— Куда ухватил, кравчий, — засмеялся Матвей Калганов, — всю жизню жратвой управлял, а таперя — полками распоряжаться вздумал?

— Я и сам... пресправный рубака, Матвей Иванович! Саблей ловко орудую.

— Пустая ты голова, несёшь околесицу. Одно дело — саблей махать, а другое — воинскую стратегию разуметь. Не смеши, кравчий. Над тобой даже кабанье рыло в стене потешается.

Яков Данилович обернулся к зверю, пренабожно перекрестился в великом трепете, а потом… сызнова громко чихнул и попросил простить его за такую дерзость.

— Будь ты уже здоровый, пустомеля. Македонский ты, Александер, — съязвил Матвей Иванович.

Нога среднего брата потихоньку увязла в силке, который установил для его личности худородный охотник. Воложанин аккур-а-а-атненько потянул на себя верёвку:

— Почему обижаешь, достопочтенный Матвей Иванович? У меня, к примеру, свояк в Стрелецком приказе трудится, дьяк Леонтий Хаванов, Петра сын. Он мне десницей станет, первым помощником в ратном деле.

— Дьяки перьями скрипеть мастера, хоть и в Стрелецком приказе, а… — глава Посольского приказа осёкся, — Леонтий Хаванов, говоришь, сродственник? Какого стола он?

Попался, Матвей Калганович!

— По вооружению: пищали, порох, ядра. Раз уж речь про стрельцов зашла, я так скажу... За вашими ворогами сила: Опричнина да Сыскной приказ. Схватка начнётся... и вам сила понадобится. Со стремянными сотниками надо бы встретиться... поддержкою их заручиться. Остальные воины без надобности. Сами, небось, ведаете: отправляются в крымский поход. А Опричное войско на Новгород двинет — дело верное. Нельзя проворонить случай, братья любезные! Каково моё предложение... по стрельцам стремянным?

— Плохое дело, боярин Лихой. Не жалуют мою личность служилые люди, — пожалился гостю Фёдор Калганов. — Имеется у меня должок... пред ними, кхм...

— Дело поправить можно, — вплеснул руками по сторонам гость, — я постараюсь его резво свершить. Устрою вам встречу со стремянными сотниками.

— Станут они с нами встречаться? — набычился грядущий Царь.

— Вину можно спробовать завалить золотыми монетами. Токмо не поскупись, Фёдор Иванович. Отвали им достойный куш. Я замолвлю за вас словечко, унавожу служилую почву... Милосельские дерзость затеют — бердыши вас прикроют, и отлуп вы дадите змеям.

— И как разумеешь, — кольнул острыми глазёнками средний брат, — выгорит твоё предприятие со стремянными сотниками?

— Кому на Руси мешают золотые червонцы, Матвей Иванович? Нет таковых. А с лихвой их насыпать... толк будет, уверен.

— А стремянные тысяцкие, что о них молвишь: Тихон Варенников, Константин Головкин? — проверил осведомлённость гостя о стрелецких делах