как кора древа уходит из-под ее ног.
– Потом… На третий раз у нас снова появился мальчик, но он естественный отбор тоже не прошел. И еще один, после четвертого зачатия, кончил тем же. – Он помолчал, собираясь с силами. – Ми-Кель повезло, что она не видела амбар в джунглях своими глазами. Не испытывала давки, не вступала в борьбу, не видела падальщиков и гору трупов в кустах. Естественно, нам обоим было тяжело всякий раз отходить от телег с пустыми руками, но… я как никто знаю, что случается с теми, кто не возвращается в родные края. Представляю, как моих собственных сыновей…
Он агрессивно затряс головой. Ти-Цэ принялся перебирать содержимое мешка с такой озабоченностью, будто от этого зависела его жизнь.
– Мы с Ми-Кель в какой-то момент слишком испугались. Никак не выходило из головы, что, когда мы отдавали детей на естественный отбор, будто убивали их собственными руками. Никто из них не успел даже получить от нас имя. – Он снова тряхнул головой, отгоняя наваждение. – В пятый раз мы так переживали о будущем чада, которое собирались создать, что не смогли… в общем… зачатия не произошло вовсе. Но в тот год умер древний, и нам пришлось освободить ветвь. Ми-Кель была в ужасе. Нижний ярус опустел, и теперь ежедневно напоминал ей о том, что наследницы для древа нет. Тогда мы решили, что больше сезона без зачатия не допустим, будем стараться изо всех сил и не терять даром времени. Два года назад мы пробовали снова. И… ребенок из оболочки не выбрался. Я понял, что он мертворожденный, вскоре после родов Ми-Кель, самых тяжелых за все время. Старался ей объяснить, что остается только похоронить его под древом, но она отрицала каждое мое слово. В глубине души, может, и понимала, но не была готова смириться. Я ничего не мог сделать. И несколько следующих совершенно безумных дней мы как зеницу ока берегли мертвое дитя. Ми-Кель яростно сражалась с имэн, да так, что сама себе причинила вред и долго потом не могла оправиться, лечили всем древом. Но разумеется, в срок никто не появился, воды в питательной оболочке замутнели. Ми-Кель пришлось признать, что мы снова потеряли ребенка.
Ти-Цэ отложил многострадальный мешок и замолчал.
Помона вытерла влажную щеку. Если бы только она настояла рассказать ей все раньше!
– Представить невозможно, как тяжело Ми-Кель здесь в одиночестве после всего, что мы пережили. Еще и нынешний древний скончался уж очень скоро после предыдущих похорон. Место уже для двух поколений освобождено, но некем его заселить. Разумеется, она боится, что такими темпами именно на нас прервется жизнь целого древа…
– Нет.
– …и так и не появится девочка, как у этих несчастных. – Он не глядя обвел рукой мертвые древа вокруг. – И древо засохнет.
– Прекрати. Конечно, с вами такого точно не случится.
Ти-Цэ затравленно поглядел на древа загнившей аллеи. Наверняка он думал о том, что их обитатели, чьих имен уже никто никогда не помянет, утешали себя точно также.
– Ты обязан сделать все, что в твоих силах, чтобы не допустить этого.
– Знаю. И сделаю в следующем году. Потому что Ми-Кель… не выдержит.
– Я отпускаю тебя со службы. – Помона поднялась с места. – Обо мне не беспокойся. Мы позовем обратно того, кто встречал нас неподалеку от долины с припасами. Ол-Ан не мог слишком далеко уехать, ваш магнитный сигнал он должен поймать, так? Я перепоручу ему твои обязанности. Ти-Цэ, иди к Ми-Кель прямо сейчас. Как она и сказала, вы успеете.
Ти-Цэ не шелохнулся.
– Это приказ.
Он изобразил улыбку – и только.
– Ступай же, ну! – не унималась Помона.
– Вы очень добры. Но я не могу этого сделать. Я на службе.
– Сказала же, что…
– Не вы меня на эту службу утвердили, – сказал Ти-Цэ. – У вас нет полномочий. Если отпустите – Старшие подыщут мне другое место на этот год, вот и все.
– Какое место? – упавшим голосом спросила Помона.
– Где служат, конечно. Пэчр – лишь одна их многих точек, куда посылают наших. Вы ничего не можете поделать.
Помона медленно села обратно на свое место. Чувствовала она себя уязвленной, беспомощной и несчастной.
– Я останусь с вами и выполню служебный долг, а с Ми-Кель у нас еще есть время. Но все равно спасибо. Я и не думал, что вам это может быть не безразлично.
Ти-Цэ поднял голову и уставился вверх, но из-за ветвей не увидел ни одной проснувшейся звезды. Время замерло, как замирают в материнском чреве не рожденные дети.
5
На Плодородную долину опустилась ночь. О том, чтобы разжечь костер среди древ, не шло и речи, так что единственным источником света здесь остались светлячки. Помона поежилась: даже эти яркие жучки избегали заброшенных многоярусных пристанищ йакитов. Если их лагерь кое-как подсвечивался зеленым светом, то вывернутые наизнанку высохшие стволы можно было едва разглядеть в объявшей их темноте, и похожи они были больше на скрюченные пальцы с длинными грязными когтями. Древа же поодаль, где процветала жизнь, буквально пылали язычками зеленого пламени.
После недолгих уговоров Ти-Цэ удалось отправить Помону спать. В палатку она забиралась с обреченностью живности, которой предлагали своей волей шагнуть в котел – вариться в собственном соку до утра.
Ти-Цэ остался снаружи палатки. Он даже не тешил себя мыслью, что сможет уснуть. Никогда не думал, что настанет день, когда границы его службы сотрутся полностью и коснуться даже этого места. Ми-Кель была где-то здесь, совсем близко, но так далеко от него. Голова наполнилась мрачными фантазиями о том, чем сейчас могла быть занята супруга. Наверняка по-прежнему льет слезы и проклинает его за то, что его нет рядом, когда он был ей так нужен.
Мысли о Ми-Кель так поглотили Ти-Цэ, что он учуял фантомный запах ее полинявшей шерстки. Надо завязывать с этим, так и до профнепригодности недалеко.
Фантомный?
Ти-Цэ пытался отогнать наваждение, как многие и многие разы до этого, но в этот раз не сумел. Он втянул полные легкие воздуха через широкие ноздри. И вытаращил глаза: запах был таким же реальным, как ветвь, на которой он сидел, и стремительно сгущался, концентрировался. Приближался.
Ми-Кель была где-то поблизости.
Ти-Цэ прильнул к ветви и огляделся по сторонам. Ее не было видно, но она точно подбиралась все ближе, рыскала по всей загнившей аллее в поисках супруга. И такими темпами совсем скоро его найдет.
Ти-Цэ был одновременно рад и не рад этой новости. Все же Ми-Кель не смогла усидеть на древе, зная, что он в долине, а значит, не слишком на него злится. Но с другой стороны, ему по-прежнему нечего было ей сказать, и ее присутствие могло обернуться для него тяжким испытанием на прочность характера и принципов. Ми-Кель была не из тех покладистых