Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помона едва успела отскочить прежде, чем огромная вытянутая фигура могла случайно сбить ее с ног, как снесла с колен Ти-Цэ, но все же рухнула на напоенную кислородом и минералами землю тоже, в нескольких шагах от йакитов. Она привстала на локтях и уставилась на борьбу двух существ.
Ми-Кель сильно уступала Ти-Цэ в плечах, казалась вдвое тоньше, но была впечатляюще широка в бедрах и ростом (в случае Ми-Кель – в длину) пусть не на много, но превосходила супруга. В случае реальной стычки она даже могла бы физически ему противостоять – своими объятиями она протащила его по земле фута три.
Ее очень длинные ступни без пальцев – ласты – загибались крючком, что очень, должно быть, удобно, когда дело доходит до лазанья по деревьям и плаванья, но непригодно для прямохождения от слова совсем. Хвост Ми-Кель был чуть тоньше мужского, но также описывал вокруг округлых бедер восьмерку, надежно скрывая промежность. Крылья складывались в гармошки и бесследно исчезали под плоским «карманом» шкуры у нее на спине. Вся она с ног до головы была покрыта камуфляжной шерсткой, настолько короткой и шелковой, что вполне могла бы сойти за кожу. Волосы самки напоминали лихо собранный на затылке хвост, который вбирал в себя не три, а целых пять толстых локонов – все они естественным образом росли по середине, друг над другом. Из сего природного творения выбивалась только одна прядь – та, что совсем как у самца росла посередине и тянулась от низкого лба до шейного позвонка и переваливалась то на одну сторону, то на другую.
Когда Ми-Кель чуть приподняла голову, набирая воздух для очередного вопля, Помона успела заметить, что мордочка у нее вытянутая, и похожа она была на беличью. В отличие от плоского, ширококрылого носа Ти-Цэ, ее носик был небольшим и влажным, как маслина. Не в пример самцу и глаза ее были не глубоко посаженными, а круглыми, выпуклыми, и совсем не дрожали в глазницах. Ресницы были длинными, припудренными пыльцой и украшенные зелеными росинками, будто сиянием ее глаз присели полюбоваться светлячки.
Помона наблюдала за отчаянными попытками Ти-Цэ подняться или хотя бы докричаться до визжащей Ми-Кель, но ему никак не удавалось взять над ней верх. Кричали они уже не на человеческом языке, и только изредка Помона могла разобрать всего два слова – их имена, которые они попеременно выкрикивали в пылу схватки.
– Ти-Цэ-ты-приехал-не-могу-поверить-что-ты-здесь-Ти-Цэ-Ти-Цэ-Ти-Цэ…
– Ми-Кель, прошу тебя…
– …ты-здесь-о-о-о-не-может-быть-я-думала-что-не-вынесу…
– Ми-Кель!
Он рывком повернулся на бок и с трудом оторвал от себя бьющуюся в истерике Ми-Кель. Она дрожала, и плакала, и смеялась, и ни на секунду не отрывала при этом от него влюбленный до болезни взгляд.
Он подгадал момент, осторожно взял ее за щеки и прижал голову самки к своему лбу. Ти-Цэ следил, чтобы из-за бьющей ее лихорадки Ми-Кель случайно не напоролась на его бивни. Он дышал глубоко, размеренно, и мало-помалу сумел заразить ее своим спокойствием.
Она все еще была возбуждена, но сумела совладать со своим телом. Ми-Кель вздрагивала от рыданий и крепко прижималась к Ти-Цэ, но больше не старалась удушить его объятиями.
– Не могу поверить, – щебетала она надломленным голосом. – Кто тебе сказал? Кто тебя прислал? Но как вовремя, Ти-Цэ! Мы еще успеем, дай мне только…
Ти-Цэ не чувствовал в себе сил ни слушать, ни перебивать. Он поглаживал ее по плечу и не решался открыть рот. Она тем временем извинилась, хихикнула и вытерла лицо кулаком.
– Потом расскажешь, как добрался. Дай мне немного времени, ведь только недавно древний умер, я не успела… Но обещаю, я быстро. Гнездо и… Ти-Цэ, сними немедленно эту отвратительную форму!
– Я не могу сделать этого, – выдавил из себя Ти-Цэ.
Она рассмеялась – будто зазвенели серебряные колокольчики.
– Что ты такое говоришь? – спросила Ми-Кель. – Какие глупости!
Ее взгляд метнулся к Помоне и обратно со скоростью пули, но Ти-Цэ это заметил. Как и то, что ее длинные ресницы на мгновение вздрогнули. Наверняка и до нее доходили слухи о том, что в долину нынче приведут человека и некоего провожатого вместе с ним. Она продолжала усмехаться, но теперь как-то судорожно. Ти-Цэ же серьезно смотрел ей в глаза, поклявшись себе не дать слабину.
– Ну ладно, брось ты. Сними форму, слышишь?
– Ми-Кель.
Его твердый голос заставил ее губы скривиться, но через долю секунды она вновь приосанилась и притворилась, что не замечает никого, помимо Ти-Цэ. Будто такое из ряда вон выходящее событие, как живой человек на территории Плодородной долины, можно было замять одним игнорированием. Улыбка сверкала на лице самки, но взгляд остановился.
– Я понимаю, что ты спешил, чтобы успеть добраться до меня, и устал с дороги, но знаешь, уже как-то даже неприлично…
Она потянула его за плащ. Ти-Цэ покачал головой, отвел назад плечо, прочь от ее рук, и глянул еще строже. Ми-Кель шумно сглотнула.
– Это ведь человек? Зачем ты привел этого человека? – И тут же спохватилась: – А, впрочем, мне нет дела. Ти-Цэ, ты же понимаешь, как много впереди работы!
– О-ох, Ми-Кель. Прости меня. Нет.
– Что значит нет?
На ее лице больше не было даже натянутой улыбки: страх, угроза и ярость налили каждую ее черту. Ти-Цэ знал, что Помона не понимает ни слова из того, что они говорят, но мог представить, как у нее едет крыша от мимики Ми-Кель. Ему и самому когда-то оставалось только привыкать.
– Ты остаешься со мной, – сказала она неожиданно низким голосом.
– Я зашел поздороваться.
– Поздороваться?
– Ми-Кель, – воззвал к ней Ти-Цэ в который раз.
Из глаз женщины градом полились слезы. Раньше, чем Ти-Цэ мог попробовать объясниться, она вырвалась из его рук и бросилась в гущу веток персикового древа, так глубоко, чтобы даже Ти-Цэ не смог ее увидеть.
Как громом пораженная, Помона сидела и смотрела туда, где исчезла в зарослях огромная крылатая самка. Несколько долгих мгновений, которые показались ей вечностью, Ти-Цэ все также сидел на коленях. Затем он поднялся, машинально подобрал мешок и, ссутулив плечи, поплелся в сторону мертвых древ – на запад.
– Идемте, – бросил он через плечо.
4
К вечеру, в безотрадном безмолвии, они добрались до загнившей аллеи. Зрелище царило печальное: десятки, а то и сотни древ дотлевали свой век поодаль от жизни, радости и плодородия. Некоторые из них еще подпитывались остатками падали в земле, но не могли уже формировать здоровые персиковые плоды, и были обречены стать такими же сухими и безжизненными, как стоящие поблизости древа. Вернее, то, что от них осталось: их стволы полопались, местами кора вывернулась наизнанку.
Ти-Цэ выбрал древо посвежее и подальше от объятых разложением пристанищ смерти. Сбросил с плеча мешок и присел, чтобы Помона могла вскарабкаться ему на спину: самой ей было по скользким плакучим ветвям наверх не забраться.
Седоком она оказалась отважным:
- Левантевски, шприц! - Радомира Берсень - Прочие приключения / Фэнтези
- Порочный круг - Уилбур Смит - Прочие приключения
- Кризис или конец света? Апокалипсис 2012 - Этьен Кассе - Прочие приключения