он обратно закатывает и ест молча, но ненадолго:
– Слушай, так из говна же ее добывали! Уууууу! – Это его Наташка ложкой по жбану приголубила:
– Нашел, о чем за столом говорить!
– Ты че, охренела? Я же о серьезных вещах говорю!
– В другое время о них поговоришь! Мы тут едим, между прочим!
– Ну, и я ем, ну и чего? Я ж про селитру, не про говно!
На сей раз, предвидя реакцию своей половины заранее, ему удается увернуться от ложки, а мы ржем, схватившись за животы.
– Сеньоры, давайте лучше уж в самом деле поговорим о чем-нибудь другом, – примирительно предложил Хренио.
– Например, о слонах! – включился Серега. – Вот слон, если уж… Ууууу!
– Ты-то куда! Сам говнюк, а все туда же! – облаяла его Юлька после того, как тоже приласкала ложкой. – Я и так уже эту перловку долбаную есть не могу, а он тут…
– Каждый судит в меру своей испорченности, – проворчал страдалец, потирая ушибленный загривок.
– Кстати, насчет слонов – они же вроде с башнями должны быть! – припомнил Володя. – А у тех…
– Точно! – вспомнил и Серега. – Те без башен были! Чего так?
– Да, боевой слон должен быть с башенкой, – призадумался и испанец. – Если римляне отобрали их у Карфагена – должны были забрать и их снаряжение.
– Значит, это не те, а уже нумидийские, – предположил я. – Масинисса ж у них в союзничках, вот и прислал в помощь.
– А нумидийцам башенки на слонов ставить религия не позволяет? – хмыкнул Володя.
– Думаю, что просто времени или терпения не хватает. Это ж гораздо дольше дрессировать слона надо, а им хочется всего и сразу. Вот и пытаются брать количеством вместо качества.
– А карфагенских Рим тогда куда девал?
– В Македонию, скорее всего. Помните, рассказывал Ремд, там как раз недавно Филиппа ихнего, нумер пять который, на Собачьих холмах римляне отымели? Вот как раз эти самые слоны смять фалангу и помогли.
– Да брось, звиздеж это! Против македонской фаланги и индийские-то слоны не катят, а тут вообще эти североафриканские недомерки!
– Это когда она в боевом порядке движется. А там она как раз гребень холмов переваливала и перестроилась в несколько походных колонн – идеальный шанс для атаки. Пехота римская не успевала – ни легионеры, ни велиты, а слоны бегают получше людей, и успели. Ну, и дали фалангистам проср… тьфу – ну, в общем, гы-гы, не дали построиться. А тут и велиты следом, а за ними уж и линейные манипулы…
– Угу. А в стареньком школьном учебнике написано: «Ощетинившаяся копьями македонская фаланга была неприступна. Она отразила все атаки римлян и сама перешла в наступление. При этом строй фаланги нарушился и подвижные римские отряды ворвались в ее ряды. Длинные копья македонян стали бесполезными, и македонская фаланга была разбита», – припомнил Володя. – И на этом примере доказывают превосходство римской манипулярной тактики перед фалангой.
– Ты думаешь, только в старом школьном? В новых тоже, и институтском – то же самое! – сообщила Юлька.
– И в военной энциклопедии – тоже, что самое омерзительное! – добавил я. – Ладно нам, штафиркам, голову морочат, но воякам-то нахрена? Их ведь, между прочим, на таких примерах тактическому мышлению учат!
– Наверное, от этого мы так и воюем, – констатировал Серега, имея в виду, конечно, не именно нас четверых «здесь и сейчас».
– А, кстати, ребята, чего там со слонами? – заинтересовалась Юлька. – Вы говорите, африканские мельче индийских?
– В натуре! – подтвердил ей Серега. – Я помню индийских в зоопарке – те заметно крупнее были!
– Странно как-то. Африканский же вроде больше индийского должен быть.
– Степной больше, который южнее Сахары водится, – пояснил я. – А это лесной подвид, который помельче. Они еще водится в лесах Атласских гор – только в имперские времена их там истребят окончательно.
– А он точно подвид обычного африканского? Я вроде читала где-то, что был и еще какой-то вымерший средиземноморский – на Сицилии греки его черепа еще за черепа циклопов принимали.
– Читал про него и я – карликовый сицилийский. Но наверное, тот еще раньше вымер, а этот с виду – вполне африканский. Ухи, седловина на спине – все как положено. Вот, присмотрись повнимательнее, – я показал ей «серебряного слона» чеканки Баркидов, которыми нам в этот раз заплатили жалованье из-за нехватки гадесских «тунцов».
– Ага, мне тоже такими дали! – оживился и Серега. – И одну даже вот такую! – на показанной им монете слон был с погонщиком на спине.
– Да, слоны – явные «африканцы», – признала и Юлька.
Мы еще поболтали немного о слонах и других боевых животных.
– Ну, все пожрали? Теперь-то про селитру говорить можно? – спросил Володя, когда мы доели и уже смаковали выставленное нам по случаю производственных успехов Нирула хорошее вино.
– Если только про говно, а не про мочу – так и быть, валяй! – сменили гнев на милость и любезно разрешили бабы.
– Ну, я чего смекаю? В Европу ж в том же шестнадцатом веке завоза селитры еще не было, а порох хреначили – только в путь. Получается, что вся Европа «говенной» селитрой воевала – и ничего, хватало.
– Ну, во-первых, ты точную технологию получения селитры из говна знаешь?
– Дык, этот же… как его… Экскремент! Извини за каламбур, гы-гы! Неужто не осилим?
– А во-вторых – ты в курсе, как это делалось организационно? Чтобы обеспечить порохом небольшую наемную армию, всех крестьян облагали натуральной «селитряной» повинностью. Ферштейн? Работа ведь не только говенная – в самом буквальном смысле – так еще и геморройная. Добровольно хрен кто соглашался. То есть скупать – пожалуйста, а вот заготавливать самому – ищите дураков. Точнее – говнюков. А кому охота говнюком быть по собственной воле? Ну, а «бедному крестьянину», сам понимаешь, податься некуда – куда он на хрен денется с подводной лодки? Так у тебя нигде не завалялось именьица с крепостными – душ эдак под триста?
– А если за деньги?
– Володя, ну ты же служил и дневальным бывал. Вот засрали твои дражайшие сослуживцы очко в сортире. Ты его отдраил – с мылом, с хлорочкой…
– Ну, допустим, с мылом-то только полы, само-то очко без мыла, – уточнил он.
– Я утрирую для наглядности. Теперь прикинь – ты его отдраил, а эти уроды его опять засрали, а тут еще и дежурного по части нелегкая принесла: «Дневальный! Ко мне! Паччиму очко засрано?! Чтоб через пять минут блестело, как у кота яйца!» Ты снова его драишь, а его эти уроды опять засерают, а тебе же еще наряд сдавать. Ферштейн? Так это, Володя, была только преамбула. А теперь – развесь ухи и слухай