Обычно он спокойно выкладывал ей любые сведения, а теперь поминутно озирался. Киззи насторожилась.
– Выкладывай, – повторила она.
Что такого страшного он мог обнаружить в списке членов общества фульгуристов?
Гориан начал издалека, тщательно взвешивая слова:
– Ты ведь знаешь, какие слухи порой ходят об этих обществах? Желтая пресса отдыхает: сенсация на сенсации.
– Да уж, – фыркнула Киззи. – И все – сплошное вранье. Что делается на самом деле? Не в меру ревнивый член общества убил любовницу прямо в клубе или, перебрав высокорезонансного дейзгласа, выскочил голышом на улицу. А все занятные сплетни – чушь собачья.
– Может, все, а может, и не все.
– Что ты хочешь этим сказать? Неужели в «Стеклянном ноже» происходит то, о чем я никогда не слышала?
– Это всего лишь слухи, понимаешь? – настойчиво повторил Гориан. – Но поговаривают, что в «Стеклянном ноже» заключают договоры с демонами; соединяют фирглас и шеклглас и едят человечину. Приносят людей в жертву.
Киззи смерила Гориана недоверчивым взглядом:
– Думаешь, я поверю, будто во всем этом есть хотя бы толика правды?
Киззи была невысокого мнения о главах семей-гильдий, хоть и желала стать членом такой семьи. Ей было хорошо известно, что все они избалованы роскошью и привилегиями, а каждый второй к тому же – болван, помешанный на плотских удовольствиях либо мнящий себя большим ученым. Взять ту же Глиссанди Магна, которая слегка рехнулась из-за своего богатства. Киззи никак не могла поверить, чтобы она исповедовала культ смерти.
Но ведь она откусила язык и покончила с собой. Видимо, чтобы не называть чье-то имя.
Гориан развел руками:
– Я не говорю, что это правда. Но слухи, за которыми ничего не стоит, редко держатся долго. Они попадают в газеты, о них много говорят, поднимается шум, потом происходит что-нибудь по-настоящему важное, и все движется дальше, а слух забывается. Но со «Стеклянным ножом» все иначе… Есть секретные отчеты о деятельности этого клуба… таинственные исчезновения, странные обвинения. Они что-то скрывают, что-то жуткое. У меня мурашки по коже идут.
– Ладно, – сказала Киззи, потеряв терпение. – Давай сюда список.
В глазах Гориана мелькнул огонек.
– Это будет дороже бутылки виски.
Киззи полезла в карман за пачкой банкнот: Демир может себе позволить любую сумму.
– Сколько?
– Только пообещай, что не разозлишься, – сказал вдруг Гориан.
– Злиться? С чего? Я знаю, как это работает, и мы с тобой старые друзья, – нахмурилась она, глядя на Гориана.
Он вел себя странно, и ей это не нравилось.
– Мне нужны не деньги, – ответил он, – а история.
– Какая еще история? – не поняла Киззи.
Гориан потер ладонью о ладонь и смерил Киззи долгим оценивающим взглядом:
– Я слышал, Малыш Монтего снова в городе, а ты теперь работаешь в отеле «Гиацинт».
Киззи помрачнела и подняла палец в знак предостережения:
– Осторожно!
– Слушай, Киззи, многие, похоже, забыли, что вы с Монтего были влюблены друг в друга до того, как он прославился. А я помню. Раз уж мне пришлось сунуть нос в дела этих «Стеклянных ножей», то я хочу получить что-нибудь посущественнее наличных. Я хочу знать, что произошло у вас с Монтего. Из-за чего вы поссорились? Почему ты охотишься за убийцами? И почему ты все еще не Киссандра Ворсьен-Монтего?
– Я сама найду список, – решительно заявила Киззи и повернулась, чтобы уйти.
От одного упоминания о Монтего волосы у нее встали дыбом. Она выскочила на улицу и пошла так быстро, что Гориан нагнал ее лишь в нескольких десятках шагов от дежурки.
– Эй, эй, – тихо сказал он, – прости, я не хотел переходить черту. Просто твоя история всегда сводила меня с ума. Ты поссорилась с человеком, который потом стал мировой знаменитостью. Это не просто история – это легенда.
– Ты хочешь, чтобы я сплетничала о себе? – спросила Киззи, повернувшись к Гориану.
– Это не сплетни. Я просто хочу знать, что случилось. И никому не скажу, клянусь. Это личное. Давнее любопытство. Смотри, членский список «Стеклянного ножа» уже у меня в кармане. Я отдам его тебе прямо сейчас, только расскажи.
Киззи задумалась. Либо она получит новых подозреваемых, либо впустую потратит сколько-то минут. Но других идей у нее пока не было, так что оставалось надеяться, что список сбережет ей время. А Гориану, напомнила она себе, всегда можно было верить. Он, конечно, продажный тип, но, как и Мадам-под-Магна, деловой человек. Если он пообещал никому говорить, то сдержит слово.
– О господи! – воскликнула она и тряхнула головой, сходя на обочину. Там она уставилась в землю, приводя в порядок мысли, вспоминая то, что долго пыталась забыть. – Я еще никому об этом не рассказывала, – произнесла она тихо.
– И я никому не расскажу, – сказал Гориан, приложив руку к сердцу.
Киззи хотела было отказаться, но подумала, что это поможет сократить время расследования на несколько дней. Слишком соблазнительно. Чем скорее она найдет убийц, тем быстрее поможет Демиру, да и отец Ворсьен обещал вернуть ей свое расположение, если она выяснит, кто стоит за смертью Адрианы. А то, что было у нее с Монтего… это ведь давнее прошлое, разве нет? И все-таки Киззи чувствовала себя странно: за столько лет ее спросили об этом в первый раз.
– Ладно. Знаешь большой дуб на Фэмили-Хилле?
– Конечно.
– Однажды Сибриал застукал под ним нас с Монтего. Мы были еще детьми, по сути, и Сибриал выволок меня оттуда за волосы, крича, что его сестрица-бастард осквернила себя, спутавшись с провинциальным недорослем. – Впервые в жизни произнеся эти слова вслух, Киззи заволновалась и заговорила быстрее. – Монтего стал меня защищать, но Сибриал стукнул его тростью так сильно, что от такого удара упала бы даже лошадь. – Киззи постучала себя по переносице. – Прямо между глаз. Говорят, у него остался шрам.
Гориан смотрел на нее во все глаза.
– И что потом?
– Монтего разозлился. Он не успел одеться, когда Сибриал напал на нас. Получилось так, что взрослый мужчина, при шпаге, опытный фехтовальщик и боксер, до полусмерти избил голого четырнадцатилетнего мальчишку. – Гориан ахнул. Киззи почувствовала удовлетворение и добавила: – Монтего сломал Сибриалу обе руки и четыре ребра, а еще три ребра раздробил. Мне пришлось умолять его, чтобы он пощадил Сибриала. Он не хотел. Он был тогда ребенком, но, если бы кто-нибудь узнал о нападении на наследника гильдии, его казнили бы. А если бы он убил Сибриала, казнили бы нас обоих. – Киззи видела все так ясно, будто все случилось вчера. – Я, можно сказать, на себе притащила Сибриала домой, и мы придумали историю о том, как на него напала уличная банда в Слаге.
– Стекло мне в ноздрю, я