Она оглянулась на шум и увидела, как оседает с закатившимися глазами охранявший ее Маркус, а на его месте возникает знакомая фигура Корина Умо.
— Погоди орать, Светлая, — насмешливо сказал он. — Через четверть часа он придет в себя. Никакого вреда его здоровью я не причинил. Хочу с тобой поговорить, если не возражаешь.
— А если возражаю? — спросила Лена ворчливо, выбираясь на берег с охапкой рубашек.
— Ты не возражаешь. Тебе интересно, что я хочу сказать.
— Не очень. И так знаю. Расскажешь мне, где мое место и в какой позе, возмутишься, что я стараюсь разрушить дело всей твоей жизни… ничего нового. Как, магия начинает возвращаться?
— Разве она исчезала?
— А разве ты мог ей пользоваться? Уж прости, я склонна верить Владыке Лиассу.
— А, вот ты о чем. Да, начинает возвращаться. Это не единственный вид магии, подвластный мне.
— Он гордости не лопнешь? То, что ты получил от Кристиана, не может быть особенно сильно, потому что не твое. Чуждое. Ну и еще что там у тебя? Некромантия? В сочетании со словом «подвластна» тоже не самое лучшее.
— Мне хватит.
— Чтобы завершить дело твоей жизни? Вряд ли. Потому что у нас, знаешь, тоже… И особого рода магия есть — моя то есть, и обычная эльфийская, и некромантия Гарвина. Справимся.
— Напрасно ты меня недооцениваешь.
— Напрасно ты мне угрожаешь. Смешно получается, Корин. Очень смешно. Ты бегаешь за мной следом, исходя на злость, все пытаешься мне козу сделать, а в итоге сам оказываешься козлом. Ты заметил, что эльфы перестают тебе верить? Ты начинаешь набирать всякий сброд…
— Ты хочешь сказать, что ты сильнее меня?
— Еще чего. Конечно, я не сильнее тебя. Ничуточки. Но как говаривали в моем мире, наше дело правое. А продолжение знаешь? Враг будет разбит, победа будет за нами. А ты, Корин, эльф. Ты не веришь в свою победу. Ты трудишься ради процесса, хотя отлично понимаешь, что эльфам никогда не уничтожить людей.
— А ты в свою победу веришь?
— В нашу, — поправила Лена. — Верю. Хотя, возможно, это случится нескоро. Не при нашей жизни. Но откуда-то я знаю, что люди и эльфы научатся жить вместе.
— Лиасс не сможет стать Владыкой людей и эльфов, Аиллена. Он не любит людей.
— Я и говорю — не при нашей жизни. А откуда ты знаешь, что Владыка людей и эльфов не родился уже где-то? В том чудном мире, где живут все расы, даже гномы, или в Кадинии, или в твоем родном мире…
— Потому что никогда эльфы не пойдут за человеком, а люди — за эльфом.
— Почему люди пошли за Дартом?
— Это исключение, Светлая.
— Конечно, исключение. А Владыка Лиасс — не исключение? А Гарвин — не исключение среди некромантов? А Родаг — не исключение среди людей?
— Ты не можешь в это верить!
— А сколько страсти… Успокойся, я и не верю. Но я этого не исключаю, вот и все. Жить в мире можно и без Владыки.
— Я не позволю эльфам жить в мире с людьми!
Лена выпрямилась. Достал же! Конечно, она даже в самодеятельности никогда не участвовала, но Корин — местный, он все равно верит в ее силу, в ее какие-то запредельные возможности, так что поверит и в обещающий голос. С гневом бы только не перебдеть. И со сталью в голосе. Так надо, чтоб простенько и убедительно…
— А я не позволю тебе ссорить людей и эльфов, Корин Умо.
— Что ты — против меня!
Лена улыбнулась. Молча. И с намеком на многозначительность. Кстати, а Кристиан-то туманно намекал, что она вполне способна справиться с Корином. Еще б сказал как…
Маркус пришел в себя, но не шевельнулся, ни охнул, ни даже глаз не открыл. Во всяком случае до того, как вогнал свой кинжал в самое многострадальное место эльфа — в зад. Снизу. Точно ведь всю ягодицу проткнул. Эльф взвыл, развернулся, чтобы стереть в порошок наглого человечка и напоролся вдруг на взгляд шута. Такой спокойный и задумчивый. Ни угрозы не было, ни ярости, ни даже серебра магии. Шут просто стоял неподалеку и, чуть склонив набок голову, рассматривал эльфа, словно просто остановил взгляд на нем случайно, мог бы и на дерево посмотреть, да вот этот подвернулся, какая разница, за что глаз зацепить, когда думаешь о чем-то своем…
Корин посмотрел на него и исчез в проходе.
— Кинжал упер, — выругался Маркус. — Прости, Делиена. Не будет по голове бить.
— Стал ты ему теперь врагом, — меланхолично сообщил шут. Маркус фыркнул.
— А был другом! Ладно уж смешить-то… А почему он тебя испугался, Рош?
Примчались эльфы и Гару. В суматохе шут подошел к Лене, забрал у нее мокрые рубашки и начал развешивать их по веткам. Словно ничего и не было. Лена спросила шепотом:
— Почему ты так спокоен, Рош?
— Не знаю, — так же тихо ответил он. — Но я посмотрел на него и понял, что не так уж он нам опасен. Он боится нас, Лена. Ты посмотри, несколько раз он пытался навредить тебе, пытался поссорить людей и эльфов в Сайбии, пытался раскрутить войну… Кто знает, какие еще его интриги ты уничтожила одним своим появлением с эльфами. Никогда Странницы не ходили с эльфами. Я интересовался в каждом мире, где мог, читал старые книги, хроники… Никогда. У Странниц бывали попутчики, но никогда не было спутников. Понимаешь? Зато везде, в любом мире, уверены, что Странница делает то, что должно. Может, хорошего не принесет, но точно не принесет и плохого. А так как люди в любом мире — большинство, то… то они начнут терпимее относиться к эльфам.
— Не ненавидеть, когда эльф идет от виселицы к свободе…
— Нет. Это не то. Это едва не убило Олега надежнее виселицы. Потому что это была жалость. Его, эльфа, жалели люди. Только ведь и Олег задумался, Лена. Он смотрит на своего друга и понимает: искалечили его люди — и спасли тоже люди. А это никак не укладывается в его голове.
— Рош, ну ты же не думаешь, что это все кругом мое благое влияние.
— Не думаю. Уверен. Погоди возмущаться. Рукава раскатай, не жарко. И обуйся, земля холодная. Я знаю, что это твое влияние. Хотя если ты хочешь назвать это влияние просто слепой верой людей в Странниц — называй. Какая разница, как ты назовешь то, что происходит? Тебя не было — и этого не было. Ты пришла и принесла с собой не мир, но начало мира. А все так просто — ты подружилась с эльфами. Значит, эльфы не так и плохи. Родаг поверил, что не любой некромант есть абсолютное зло. Гарвин поверил, что людей можно не ненавидеть. Лиасс поверил в то, что у эльфов есть будущее. Не спорь. Это так, он говорил мне, причем довольно давно.
— А во что поверил ты?
— В то, что мое будущее и мое настоящее — это ты. Что моя жизнь — ты. Куда бы ты ни пошла, и что бы ты ни делала, и кем бы ты ни была. И я жизнь положу на то, чтобы помочь тебе в том, чего ты хочешь добиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});