В числе прочего к отчету прилагались словесные портреты Нальвы Шенко и Энги Лифрогед, со слов лазутчиков. Однако… Вот тебе, Дирвен, и «порядочная девица»! Посмеялись над тобой боги. Что ж, теперь понятна истинная причина драки в «Столичной белке». Честно говоря, за такое Суно и сам бы притворщика вздрючил… Но уж он-то, в отличие от Дирвена, живо раскусил бы фальшивую девицу.
А Эдмар Граско, получивший по молонской традиции фамилию своей опекунши, – тот самый маг-возвратник, который якобы заключил сделку с демонами и сгинул, так и не попав в Накопитель. Не было никакой сделки. Судя по всему, этот Эдмар – редкостная шельма, самого Мулмонга переиграет. Парень то ли каким-то образом узнал правду о Накопителе, то ли что-то заподозрил – и подался в бега, прихватив с собой Зинту.
Хм, за последнее ему спасибо. За Хеледику, впрочем, тоже, девчонка заметно ожила. Наверняка Дирвен рассказывал о ней своей новой «зазнобе». Жаловался, поганец. Но благодарность благодарностью, а с такими, как Эдмар Граско, надо быть настороже. Молонские коллеги его недооценили: маг он довольно-таки сильный и прекрасно обходится без подкормки. Предложить его кандидатуру для решения мезрийской проблемы? Не потянет, а после неудачи практичные коллеги упекут его в Накопитель.
Делиться своими умозаключениями Орвехт ни с кем не стал. Попытался найти лекарку, но не преуспел: та затерялась в Аленде, словно прозрачный, как слеза, стеклянный шарик, который уронили в мутный водоем. Несомненно, прячущие чары. Он сумел бы их преодолеть, если бы больше общался с Зинтой, а сейчас остается признать свое поражение и надеяться на новую встречу.
Суно привлекли к подавлению беспорядков, учиненных сурийскими смутьянами, и стало не до того. Зато он смог дать выход накопившемуся раздражению, направив его на погромщиков, поджигателей, мародеров и насильников. Поскольку он действовал в одиночку, ему удавалось заставать их врасплох: негодяи полагали, что маги всегда работают группами. Орвехт не щадил их, но в то же время следил за тем, чтобы от его заклятий не пострадали мирные жители.
Он не разделял мнения, что люди, которых околдовали, и агрессивно настроенная толпа лишены свободы выбора в равной степени. С зачарованного, если тот не способен сопротивляться магии, и впрямь никакого спросу, однако те, кто пошел бить, насиловать и грабить, наслушавшись подстрекателей, сами сделали выбор: могли пойти, а могли и не пойти.
Хеледика в очередной раз его удивила. Сначала она просилась с ним в город, словно речь шла об увеселительной прогулке, но Суно велел ей оставаться дома и защищать матушку Сименду. Что ж, она и защитила – не только дом Орвехта, но и с десяток окрестных особняков. Когда на улице Розовых Вьюнов появилась компания распаленных юнцов, вооруженных ножами и палками, девушка вышла им навстречу – в черном платье, длинные волосы лунного цвета распущены, в кулаках зажато по горсти олосохарского песка.
Погромщики, на свою беду, родились уже после того, как их семьи покинули Суринань: откуда им было знать, кто такие песчаные ведьмы и каково с ними связываться? Разве что сказки об этом опасном племени слышали, но то сказки, а то богатый район Аленды и какая-то ларвезийская барышня. Им бы бежать оттуда со всех ног, а они повели себя иначе. Вполне предсказуемо. Суно, заглянувший домой на следующее утро, успел осмотреть их тела до того, как приехала повозка, собирающая трупы. Никаких внешних повреждений, но у каждого носоглотка забита песком.
На четвертый день волнения были окончательно подавлены, однако выловить эмиссаров из Овдабы так и не удалось: те сделали свое дело и затаились либо убрались домой. Столица зализывала раны. Суно и заглянувший к нему в гости Шеро пили в библиотеке сваренный песчаной ведьмой шоколад. Хеледика в дальнем углу рылась в книгах: библиотека была одним из ее любимых местечек в доме Орвехта, и она частенько здесь сидела – в отличие от Дирвена, которого Суно так и не смог приохотить к чтению.
– Мыслевесть от коллеги Бегройма Кангехта, – с тревожным удивлением проворчал Шеро. – Он направляется сюда, чтобы передать нам устное сообщение. Что такого могло стрястись, чтобы маг не решился послать мыслевесть?
– Что-нибудь из ряда вон выходящее, – нахмурился Суно. – Совсем из ряда вон, такое, что дальше некуда… Хеледика! – он повысил голос. – Будь добра, свари нам еще порцию!
За старыми книжными шкафами, украшенными резным орнаментом и наборными стеклянными вставками, прозвучали легкие шаги, скрипнула дверь. Ушла.
– Надеюсь, не с мятежом оно связано, – устало поморщился Шеро.
– Думаю, что-то другое. Если бы с мятежом, нас бы отсюда мигом выдернули по тревоге. Мало ли на свете проблем, кроме сурийцев? Я вот надеюсь, упасите боги, что это не Мезра новый сюрприз преподнесла.
Старший маг угрюмо кивнул. За те трое суток, что Аленда была охвачена беспорядками, оба почти не спали. Предполагалось, что, выпив шоколада и обсудив ситуацию, они смогут позволить себе заслуженный отдых. Если бы.
Коллега Бегройм Кангехт, которого впустила в дом матушка Сименда, запыхавшийся до одышки, с блестящей от пота лысиной, плотно притворил за собой дверь и потерянно выдохнул:
– Лилейный омут… Искупался там кто-то…
– Но там же регулярно кто-нибудь… – Суно, с недавних пор тоже знавший, что представляет собой Лилейный омут, на полуслове осекся. – Не утонул? Искупался?
– Именно, коллеги, – угнетенно подтвердил вестник. – Пришел, окунулся и ушел… Что теперь делать будем?
Маги переглянулись.
– Кто это был, установили? – осведомился Шеро.
– Нет, – Бегройм развел руками. – Обнаружили только сегодня, а случилось это, по всей видимости, три-четыре дня тому назад. Омут мешает наблюдениям, и след теперь никак не возьмешь, все размыто и перепутано. Хорошо, что вообще удалось отследить возмущение, могли прошляпить.
– Кто бы это ни был, я бы сказал, что это тот самый маг, с которым есть смысл договариваться насчет Мезры, – сощурился Орвехт. – Раз уж он в Лилейном омуте искупался…
– Вот и я о том же, – с тяжелым вздохом согласился Шеро. – Надо найти его и побеседовать. Откуда он нырял, известно?
– Между пятым и шестым часом. – Поймав взгляд Орвехта, не посвященного в эти тонкости, Кангехт добавил: – Лилейный омут представляет собой идеальный круг, мы его для удобства поделили, как часовой циферблат. На этом отрезке бережок только в одном месте пологий, там он и вылез из воды, это кое-как определили, но со следом все безнадежно. Окаянное божественное озеро так влияет на окрестности, что нашими методами ничего не выявить.
– Поехали на Совет, – распорядился Шеро, поднимаясь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});