Обережный треугольник, кажется, символ морских богов. – До встречи, огненный. Дела…
Спровадив пирата и уговорив себя не взрываться от раздражения, Янгред решился и поехал по отрядам. Его приветствовали мирно: побаивались, конечно, выволочки, но больше радовались вниманию. Янгред заводил разговор то с одним, то с другим рыцарем и, силясь не выдать себя, приглядывался. Действительно ли кто-то зол? Сомневается? Вроде ничего такого. Но впервые за долгую, очень долгую службу Янгреда терзали настоящие, до дрожи подозрения: что появляется на этих лицах, что вспыхивает в этих глазах, когда он отворачивается? Проклятый Черный Пес…
– Ты что-то мрачен. – Хельмо сказал это, едва завидел его приближение.
Он ехал с ертаулом, ждал вестей: к Ринаре опять послали разведку. Ветер ерошил его волосы, трепал плащ. Солнце делало цвет гривы инрога особенно теплым, да и самого Хельмо опять окутывало сиянием. Янгред выдержал взгляд, но предпочел соврать:
– Нет, нет, ничего такого.
– Вымотался? – Ему ожидаемо не поверили. – Все носишься, носишься…
– Да не больше обычного. – Пришлось спешно отвлечь его. – Как твои люди?
– Бодры, – продолжая поглядывать с сомнением, ответил Хельмо. – Но так же обеспокоены, как я. Если ринарцы предали нас, послушав, например, речи этого Штрайдо, то хорошего не жди. Люд там правда лихой, наскоком не возьмешь…
– Зато, если они такие храбрые, но, наоборот, в беде, мы их быстро спасем, – утешил Янгред. – Нас много. Мы свежи. Они увидят это и воодушевятся, а дальше дело за малым…
Хельмо встретился с Янгредом глазами. Тот снова прочел в них неизъяснимую, так и не ставшую привычной благодарность и упредил:
– Нет, пока не за что. Я это не люблю.
Они замолчали. Солнце поднялось уже высоко. Лес кончился, пространство стало открытым, а дороги – необыкновенно пыльными. Запершило в горле; вспомнились отчего-то слова о гнильце, и невольно Янгред опять принюхался. Тут же закашлявшись, он разозлился на себя. Нет. Ничего такого он в ветре не уловил. А вот луга на месте довольно уродливых пустырей, редко где оживленных одинокими валунами, не помешали бы.
– И все-таки что стряслось? – Хельмо поглядывал теперь совсем хмуро.
Янгред снял с луки седла флягу, дернул пробку и жадно глотнул воды.
– Жарко, ерунда. – Он постарался улыбнуться. – Поставь себя на мое место.
Лоб Хельмо немного разгладился, он посочувствовал:
– Да, правда… для таких ледышек, как вы, наверное, вовсе губительная духота.
Янгред торопливо протянул ему флягу, надеясь совсем заговорить зубы.
– Эта жара губительна для всех, так что не пренебрегай питьем.
Хельмо тоже сделал глоток. Блеснуло чеканное золото стенки, с ним – золото на пальце: там было царское кольцо с гербом. И свет, свет этот, сверкающий в волосах… сложно не глядеть: будто рядом мистическое какое-то существо. Хельмо вернул пробку на место.
– Спасибо. – Помедлил и опять за свое: – И все же что-то с тобой не то сегодня.
Сдавшись наконец, Янгред забрал флягу и решил отделаться малым:
– Сон тот опять видел. Ну, помнишь, в первую ночь я тебе рассказывал?
Тогда, растревоженный, он ушел среди ночи из шатра – посидеть, послушать соловьев. Хельмо, проснувшись и заметив его отсутствие, тоже вышел, начал допытывать, и пришлось признаться. Но о том, что сон повторяется, Янгред не говорил, зачем? Теперь убедился, что правильно: Хельмо опять помрачнел.
– И почему там все именно такое…
– Не представляю, – вздохнул Янгред. – Но мне это не по сердцу.
– А мне-то как, это я там, между прочим, тону! – возмутился Хельмо так искренне, что невольно Янгред рассмеялся. – Что?
– Ничего, ничего… – поспешил уверить он и добавил уже серьезно: – Пожалуйста, помни. Если что-то такое случится с тобой взаправду, я ни у кого не буду спрашивать разрешения. И, надеюсь, ты поступишь так же ради меня.
Он и не сомневался: так они выживали всю кампанию. Все время спасали друг друга. Вытаскивали из-под пуль, завалов и из воды, уводили из окружения. Не стоило обольщаться: это ведь не навечно. Рано или поздно кто-то к кому-то обязательно не успеет. Но держаться за обещание все же хотелось.
– Конечно. – Хельмо вернул улыбку. Хотел добавить что-то, но не успел. Замер, потом торопливо выпрямился в седле и сощурился вдаль. Опять нахмурился. – Ертаульный, смотри…
Навстречу действительно мчался разведчик – тот маленький нуц-юнга. Как и многие в его народе, он шустро скакал босиком, не чувствуя никаких затруднений. Вообще напоминал, скорее, красивую обезьянку, одетую в белую рубашку и шаровары, чем человека. Многие в армии уже знали его в лицо, любили за скорость, смелость и умение прятаться. Ласково звали Уголек. Но сейчас с мальчишкой было что-то не то. Или казалось?..
Хельмо, пришпорив инрога, выехал вперед. Юнга с ним сбивчиво заговорил. Янгред остался ждать, оглянулся на отряды и снова невольно начал присматриваться к лицам.
– Ну, как настроение? – зычно крикнул он, просто… для проформы.
Нестройно ответили: «Неплохо!» Голоса звучали бодро и не успели стихнуть, когда…
– СМЕРТЬ! КРАСНОЕ! СМЕРТЬ! – Тоненький голосок все заглушил, прозвенел – и оборвался. А потом мальчишка-разведчик кинулся наземь и забился. Тут только стало видно, что в спине у него торчит стрела. Несколько мгновений – и он затих.
Янгред ничего не успел сделать, лишь увидел: Илги вдруг вздыбился, запрокидывая голову, как от удушья. А сам Хельмо, белее полотна, весь вытянувшись в струну, затрубил в рог. Звук этот, резкий, немелодичный, полон был неизъяснимого ужаса и горя. Другие лошади беспокойно заржали, некоторые замерли. А потом раздался яростный крик:
– Конница, вперед! – попеременно, на двух наречиях. – За мной!
Вблизи не было врага, к атаке на которого Хельмо мог бы призывать, – только детское тело лежало в пыли. А приказ уже, подхватываемый офицерами, разносился дальше.
– Эй! – позвал Янгред. Но его почему-то не слышал никто.
Что-то происходило. Авангардные конные пришли в движение. Замыкающие, до которых зов едва ли дошел, скорее всего, просто смешались и встревожились – мысль об этом удержала Янгреда на месте. Он попытался остановить промчавшегося мимо Хайранга – тщетно. Убедился: кони топчут мертвеца, все забыли о нем. Построение нарушилось. Ведь такой звук рога сам по себе знаменовал немедленный бросок.
– КУДА? – завопил он на боевых подруг. Их легион тоже ринулся за Хельмо.
Завихрилась пыль, полезла опять в горло. Янгред закашлялся, прикрывая глаза и нос. Лошади мчались, люди на ходу вскидывали оружие, хотя стрелять было не в кого. Когда все улеглось, несколько частей были уже далеко – мчались к Ринаре, башни которой едва маячили на горизонте. Командиры успокаивали и заново строили оставшихся конников, пехоту, обозных, мортирных. Видя, как все взбудоражены, Янгред проскакал чуть вперед, развернул лошадь и, выпалив из пистолета в воздух, предостерегающе рявкнул:
– Стоять! Все,