— Федра, — серьезно сказал он, — ты член моей семьи и носишь мою фамилию. Если у тебя есть какие-то сомнения, отбрось их раз и навсегда, поверь, я никогда и ни за что не отрекусь от тебя и не выгоню из своего дома.
— Спасибо, милорд, — пробормотала я, неожиданно тронутая.
Он ласково мне улыбнулся.
— Даже если твое служение будет наполнять не мои сундуки, а твои и Наамах. — Он взвесил на руке ворох сверкающей бриллиантиками кисеи. — Ну что, отослать это ювелиру?
— Да, милорд, — лихорадочно закивала я, — пожалуйста, отошлите.
* * * * *
На оценку и совершение сделки требовалось несколько дней. С разрешения Делоне я прихватила угрюмого Жослена и отправилась в Сени Ночи, правда, средь бела дня. Алкуин одолжил мне своего коня, и, хотя на улице трещал мороз, было приятно ехать верхом, а не трястись в экипаже. Мое последнее воспоминание о карете содержало слишком много Мелисанды Шахризай, и я радовалась холодному колкому воздуху, проясняющему сознание.
Ее бриллиантовую слезу, однако, я так и не сняла. Даже мысли такой не допускала в голову, как и вопросов о причинах своего нежелания.
Гиацинт командовал несколькими парнями, которые затаскивали побитую коляску в арендуемую им конюшню.
— Федра! — воскликнул он, подхватил меня в объятия и закружил. — Глянь сюда! Теперь у меня вполне сложилось извозчичье дело! Видишь, какой знатный экипаж достался мне всего лишь за одну песню!
Жослен прислонился к иссеченной непогодой стене конюшни, почти слившись с кладкой в своих пепельных одеждах.
— Ха, за целую песню? На один куплет ты точно переплатил, тсыган, — вставил он, кивая на покореженные колеса с выломанными спицами. — Даже если содрать и продать всю эту роскошную отделку, все равно не хватит на починку колес.
— К счастью, милорд кассилианец, я знаком с каретником, который не откажется починить колеса за песню, — кротко отозвался Гиацинт, затем повернулся ко мне и ухмыльнулся. — Делоне выпустил тебя из клетки? Позволишь купить тебе кувшинчик вина?
— Лучше я сама тебя угощу, — потрясла я притороченным к поясу мешочком. — Идем с нами, Жослен, заглянув в трактир, ты не пропадешь. Кассиэль простит тебе шаг в сторону, если ты не станешь пить ничего крепче воды.
Так мы очутились за нашим привычным столиком на задворках «Петушка» в непривычной компании усевшегося в углу кассилианца с закованными в блестящую сталь скрещенными руками и хмурым взглядом, которым он обводил притихших завсегдатаев. Кабатчик смотрел на Жослена столь же недовольно, как тот на злачную обстановку.
Я описала Гиацинту большую часть постигших меня событий. Он потрогал бриллиант у меня на шее и присвистнул.
— Знаешь, сколько эта висюлька стоит?
— Не знаю, — покачала я головой. — Думаю, дорого.
— Очень дорого, Федра. Ты могла бы… в общем, ты много чего могла бы сделать на деньги, вырученные от ее продажи.
— Я не хочу ее продавать. — Вспомнив поводок Мелисанды, я залилась румянцем. — Не спрашивай, почему.
— Ладно. — Гиацинт любопытно посмотрел на меня мерцающими черными глазами, в которых поблескивал живой ум. — Что еще?
Я достала из мешочка монету и толкнула ее к кассилианцу.
— Жослен, купи, пожалуйста, кувшин вина и отнеси его ребятам Гиацинта на конюшню в подарок от меня.
Кассилианец смерил меня недоверчивым взглядом.
— Нет.
— Клянусь, такого, как в прошлый раз, не случится, и твоим обетам ничего не угрожает. Просто я хочу рассказать Гиацинту кое-что… ну, не предназначенное для твоих ушей. Обещаю, что не сдвинусь с этого места. — Он не шевелился, и я разозлилась: — Во имя Элуа! Твои обеты что, обязуют тебя прилипнуть ко мне как банный лист?
Презрительно фыркнув, Жослен отодвинул стул, схватил со стола монету и пошел к кабатчику.
— Надеюсь, нам не придется опять его спасать, — вздохнул Гиацинт, глядя вслед моему охраннику. — Так что ты хотела рассказать?
Я быстро посвятила его в подробности истории о Делоне и принце Роланде, о подсказке Мелисанды и о стихотворном сборнике. Гиацинт внимательно слушал.
— Неудивительно, — кивнул он, когда я договорила. — Значит, он не был ни братом, ни возлюбленным Эдми де Рокай?
— Нет, — покачала я головой. — Нет, он ни за кого не мстил, а просто защищал Роланда. Мне так кажется. Ты… ты так и не заглядывал, ну… сквозь завесу?
— Я же сказал, что не стану обращаться с этим к дромонду. Ты знаешь, почему.
Он произнес это совершенно серьезно — думаю, немногим доводилось слышать такой тон из его уст.
— Хм, пророчество твоей матери? — Я глянула на него, и он коротко кивнул. — Или оно не сбылось, или ждет того дня, когда я узнаю все до конца.
— Молись, чтобы первое, — пробормотал Гиацинт и, вновь расслабившись, сверкнул белозубой улыбкой. — Значит, ты больше не прислужница и больше не врайна для меня, Федра! А понимаешь, что это предвещает?
— То, что теперь я сама по себе и смогу достичь больших высот, чем будучи ангуиссеттой, принадлежащей Делоне, — холодно ответила я. — Не исключено, что когда-нибудь я заведу собственный салон и превзойду славу обучавшей меня Сесиль Лаво-Перрин. Думаю, он привлечет немало знатных и богатых поклонников.
Улыбка Гиацинта увяла, что изрядно меня порадовало, но всерьез и надолго расстроить Принца Странников было нелегко. Он снова коснулся бриллианта Мелисанды, пригревшегося в ямке между моих ключиц.
— Ты знаешь, какие возможности перед тобой открываются, Федра, — прошептал он. — Вопрос лишь в том, что ты выберешь.
Я раздраженно стряхнула его руку.
— Сейчас я не собираюсь ничего выбирать! Я всю жизнь прожила по чьей-то указке! И хочу вдосталь вкусить свободы, прежде чем снова от нее отказываться.
— Я не стану держать тебя на поводке, — опять ухмыльнулся он. — Со мной ты пройдешь долгий путь свободной, как птица в небе, как рыба в воде, как Принцесса Странников.
— Тсыгане изгнали твою мать на позор, — рявкнула я, — заставили ее стирать чужое белье и предсказывать будущее за медяки. А если легенды правдивы, соплеменники и твой дромонд осудят, Принц Странников, и дозволят тебе только пиликать на скрипке да подковывать лошадей. Поэтому не пытайся очаровать меня своим медовым лживым языком.
— О, ты знаешь, что я имею в виду. — Он повел плечами, не испугавшись моего гнева, и подергал за бархатный шнурок на моей шее. — Я не стану выгуливать тебя полуголой перед лордами королевства, Федра.
— Знаю, — прошептала я. — В этом-то и загвоздка, Гиацинт.
Не думаю, чтобы до этой минуты он полностью понимал, кто я такая. Конечно, он многое про меня знал, давно знал, и был единственным, кто интересовался не только моей природой, но и моей душой. Я увидела, как после моих слов в нем вспыхнуло осознание, и испугалась. Вдруг между нами все изменится?