На минуту она погрузилась в размышления.
— Как бы мне хотелось иметь более веские доказательства. Закон, охраняющий жертву изнасилования, не дает мне возможности говорить о предшествующей сексуальной жизни Миган, поэтому тот факт, что она не воздержанна в половых связях, ничем мне не помогает. Я могла бы дискредитировать ее утверждения, если бы поймала на противоречивости показаний, но, полагаю, прокурор хорошо подготовит ее. Я надеялась что-нибудь узнать от ее подруг, и, похоже, одна из них что-то собирается сказать. Она и со Скоттом дружила, и, по-моему, он до сих пор ей нравится. Но пока она молчит. Я дважды оставляла ей свои визитные карточки с номерами телефонов, но от нее до сих пор ни слова.
— Скотт, наверное, страшно напуган.
— Ага. Я вчера говорила с ним. У него проблемы с учебой, и это у него, который получал всегда высшие оценки, и не где-нибудь, а в колледже «Айви Лиг».
— Лаура нервничает?
— Очень. Я рада, что с ней Кристиан. Он ей очень помогает.
— Кристиан — хороший парень.
Дафна подозрительно уставилась на Тэка:
— Чем это вы оба занимались на Таити?
— Мы с Кристианом?
— А что, ты еще с кем-нибудь там знаком?
Тэк принял самый невинный вид.
— Он мне показывал окрестности. Вот и все.
— Ты уверен? Иногда я в этом начинаю сомневаться. Считается, что таитянки истинные красавицы.
— Так оно и есть.
— Тэк.
— Ну, если бы я сказал, что это не так, ты бы поняла, что я лгу. Таитянки божественны. — Он поцеловал ее в кончик носа и понизил голос: — Но это еще не значит, что я предпочитаю их американкам. Ни одна из них не может сравниться с тобой.
Дафна закатила глаза.
— Я не шучу. — И чтобы доказать это, он страстно впился в ее губы, и этот поцелуй грозил длиться до бесконечности, если бы Дафна резко не дернула его за волосы, росшие на груди.
— Мне надо работать, — заявила она и, откинувшись назад, указала пальцами в сторону бумаг, которые он отобрал у нее раньше.
Достав бумаги, Тэк протянул их ей вместе с очками, которыми она пользовалась для чтения. Оправа была большой и круглой, что придавало Дафне восхитительно академический вид от шеи и выше. Однако ее тело, едва прикрытое простыней, могло принадлежать только распутнице.
— Перестань, Тэк. Если ты не прекратишь ухмыляться, мне придется надеть ночную рубашку.
— Я перестал, — откликнулся Тэк и поспешно отвернулся.
Он дал ей полчаса, что и так считал чрезвычайно великодушным жестом, учитывая силу его желания. А к этому времени она и сама уже была готова отвлечься.
Однако любовный пыл Дафны убывал по мере того, как приближались слушания. Дафна была полностью поглощена делом, пытаясь предусмотреть возможные непредвиденные обстоятельства и намереваясь до предела раздвинуть границы предварительного слушания. Это был не суд, устанавливающий вину или невиновность, а просто слушание, которое должно было определить наличие или отсутствие состава преступления. И если судья решал, что имеется состав преступления, дело передавалось присяжным для вынесения обвинительного приговора.
Тэк видел, как Дафна в своих совиных очках ночь за ночью сидела над бумагами, делая заметки и даже шепотом произнося ответы.
— У меня двойная задача, — жаловалась Дафна. — Я должна не только убедить судью в том, что не существует состава преступления и Скотт не может быть привлечен к уголовной ответственности, но и доказать прокурору, что улик недостаточно даже для присяжных. Однако если прокурор заупрямится, то может настоять на своем.
Тэк на своем веку перевидал немало упрямых прокуроров, и обычно он был на их стороне. Однако сейчас, как ни странно, его полностью занимали проблемы защиты. Он так хотел, чтобы Дафна добилась снятия обвинения, что сделал бы все, даже если бы это граничило с нарушением им своих служебных обязанностей. Она рассказывала, что ей доводилось проигрывать дела, но относилась к этому философски. Она понимала, что нельзя выигрывать все время. Она также знала, что проигрыш иногда никак не связан с квалификацией адвоката или с его манерой защиты. Но это дело ей необходимо было выиграть.
За день до слушания Дафне наконец-то позвонила та самая девушка, которую Дафна преследовала с мягкой настойчивостью, та самая, которая была подругой Миган и которой нравился Скотт. В сопровождении своих родителей она пришла к Дафне в офис. Когда через несколько часов Дафна приехала домой, торжеству ее не было предела.
— Свершилось, — сообщила она Тэку. — Наконец я получила первое действенное оружие. — Но когда она села планировать, как именно она использует это оружие, к ней снова вернулись серьезность и сосредоточенность.
На следующий день утром мысли Дафны были настолько далеко, что Тэк испугался.
— Ты прекрасно со всем справишься, Даф, — промолвил он, когда она натягивала колготки.
— М-мм.
— Слушание начнется в одиннадцать? — спросил он, когда она застегивала свою шелковую блузку.
— М-мм.
Прежде чем задать следующий вопрос, он подождал, когда она заправит блузку в гармонирующую с ней по цвету юбку.
— Как ты думаешь, сколько оно продлится?
Она пожала плечами и надела пуловер.
Но ему действительно нужно было знать это, чтобы рассчитать, когда ей можно будет позвонить.
— Тридцать минут? Час? Шесть часов?
Она поправила воротник.
— Не знаю.
— Но ты ведь имеешь хоть какое-то представление об этом.
— Не знаю, — резко повторила она.
— Ты всегда такая раздражительная перед судом?
— Тебя никто не просит здесь находиться, — заявила она, бросив на него свирепый взгляд.
Это он прекрасно знал и без нее. Дафна не раз говорила: «Приезжай ко мне на ночь», или «Не уезжай до следующей недели», или «Что я буду без тебя делать?» — и он оставался с ней, потому что сам хотел этого. Когда Дафна любила его, казалось, что она говорила ему об этом всем своим телом. Но по своей сути он был прагматиком, которому довелось влюбиться.
— Я не жалуюсь, — заметил он, когда она проверяла, не выбились ли случайные пряди из узла волос. — Я просто пытаюсь понять — дело во мне или в тебе.
— В суде, — откликнулась она и схватила сумочку.
Он спустился вместе с ней на кухню, где стоял приготовленный им кофе. Пока она наливала себе стакан сока, он налил ей в кружку темную ароматную жидкость.
— Значит, положение улучшится, когда все будет закончено?
— Это зависит от исхода, — предупредила его она. — Если я проиграю, я на неделю впаду в черную меланхолию.
— Это очаровательно.