– Я не могу остаться, Ливви. Не могу подвергать вас риску.
Оливия фыркнула:
– Янки не заглядывали сюда с тех пор, как был пожар.
Взгляд Ройса скользнул по обуглившимся бревнам, которые когда-то были амбаром. Конюшни тоже сгорели. Сгорело все, кроме особняка. Ройс похолодел, а Ливви улыбалась. И откуда только эти женщины черпают силы? Ему хотелось позаимствовать у них немного, чтобы выдержать последние дни войны.
– Кое-кто гостит у нас, – сказала Оливия. – Заходите в дом.
Ройс перекинул поводья через руку и присоединился к девушке.
– Есть новости от Энни?
– Нет. Я получила всего лишь одно письмо. – Оливия легонько сжала руку Ройса. – Вы же ее знаете.
Если даже случится что-нибудь неприятное, она все равно не сообщит.
Ливви права, но от этого Ройсу было не легче. Он привязал коня к ограде и последовал за Оливией на кухню.
– Черт возьми! – Он сорвал с головы шляпу. – Черт возьми, а ты что тут делаешь?
Боганнон провел рукой по своим соломенным волосам и улыбнулся так широко, что кончики губ едва не достали до ушей.
– Как думаешь, он рад меня видеть? – спросил мальчик, переведя взгляд на Оливию.
– Похоже, что да, – улыбаясь, ответила девушка.
Она высыпала кофейные зерна в кофемолку, а когда повернула ручку, по кухне распространился густой аромат.
– Ричмонд пал, – сказал Бо.
– Я знаю, мистер Холстон. Но если ты больше не в Ричмонде, то почему не воспользовался паролем и не отправился в «Излучину»? Ты нужен своей сестре.
Бо пожал плечами:
– У нее есть Пейтон и Пэтси.
– Ей нужен ты.
– Нет, это ты ей нужен.
Ройс так устал, что даже не мог рассердиться, сел и бросил шляпу на стол.
Он нужен Энни, а Энни – ему. Но сейчас они не могут быть вместе.
За его спиной Оливия звенела посудой, что-то готовила. Бо сел напротив Ройса, вытянув свои длинные ноги. Ройс старался найти нужные слова, чтобы уговорить мальчика вернуться в «Излучину».
– Бо…
– Бо останется с нами, пока не сможет сообщить нашей Аннабель какие-нибудь новости о вас.
Ройс узнал голос Хетти. Он поднял голову и расплылся в улыбке. Мужчинам следовало остаться дома и позволить женщинам вести войну. Возможно, тогда результаты были бы совсем другими.
Он хотел встать, но Гарриет Шервуд остановила его, положив ему на плечи свои пухленькие ручки и запечатлев на его макушке материнский поцелуй.
– Жаль, что вы так редко к нам приезжаете. Мы не видели здесь ни одного янки с момента пожара.
Ройс хотел напомнить ей, что янки пришли сюда с намерением сжечь ее дом именно потому, что он здесь бывает, но не успел.
– Ливви, джентльмены приехали. Думаю, полковнику Дешилдсу будет гораздо приятнее, если его встретишь ты, а не я.
Ройс проводил взглядом выходящую из кухни Оливию. Он слышал, как открылась дверь, и вслед за робким голосом Оливии раздался раскатистый бас Джона. Хетти поставила перед Ройсом дымящуюся чашку и потрепала его по плечу. Он зажал чашку в ладонях, чтобы согреться.
– Ройс!
Он посмотрел на Джона и поднялся со стула. Как же он устал! Эта война его измотала. Она преследовала его повсюду, даже на этом островке мира и спокойствия, который он не навещал слишком часто из страха навлечь несчастье на головы живущих здесь невинных людей.
– Мы с Чанси столкнулись близ Кулпепера, и я привез его сюда, – сказал Джон.
Его лоб прорезала глубокая складка, и Ройс понял, что известия из штаба Ли неутешительны.
Он кивнул:
– Чанси!
Молодой человек вошел в комнату и подал Ройсу пакет. Тот помедлил с минуту и сломал печать. Пробежал глазами донесение и громко вздохнул.
– Вы знаете, что здесь написано? – обратился он к Чанси.
– Президент выразился предельно ясно, генерал.
– Президент глупец.
Ройс перевел взгляд на Джона. Солнечный свет, проникающий сквозь окна, падал на его лицо с резкими чертами. Под глазами пролегли тени.
– Что сказал Ли?
Джон сдвинул шляпу на затылок, а потом бросил ее на стол рядом со шляпой Ройса.
– Ли сдался у Аппоматокса, – тихо ответил Джон.
Он слышал, как охнула Оливия, как кашлянул Бо, но не оторвал взгляда от измученного лица Джона. У них могло оставаться еще несколько армий, но Ли сдался, и последняя надежда умерла.
Ройс ощутил глубокую печаль. Ему жаль было этих двух отважных офицеров и других солдат, которые сражались, выжили и теперь вынуждены были стать свидетелями полного краха их надежд. Сам он ничего не чувствовал, как если бы уже умер. Ведь огонь жизни в его душе погас в тот ноябрьский день, когда Аннабель уехала от него навсегда.
«Энни, милая Энни, если бы только я мог все изменить…» Ройс посмотрел на донесение, которое держал в руке, – новый приказ президента Дэвиса. Ройс принял решение и смял бумагу.
– Капитан Петтигру, вы доставили мне эти приказы, а теперь забудьте о них. Я беру всю ответственность на себя.
Он подошел к камину и бросил донесение в огонь.
Когда бумага догорела, он закрыл глаза и попытался представить себе лицо Энни.
Он бы отдал оставшиеся дни жизни, чтобы еще раз увидеть ее, зарыться пальцами в ее волосы, поцеловать, почувствовать вкус ее губ.
Он обернулся, поймав на себе взгляд Чанси, и молодой человек печально улыбнулся. Ройс перевел взгляд на Джона. Выражение его лица было таким же невозмутимым, как у него самого.
– Что там в приказе? – Джон едва сдерживал гнев.
– Мы должны встретиться с Джонстоном в Северной Каролине, – ответил Ройс.
– Ты хочешь сказать – сдаться, не так ли?
– Война закончена, но, возможно, Дэвис не понимает этого. Поезжай завтра в штаб Хэнкока и предложи перемирие. Я готов встретиться с ними и обсудить условия капитуляции.
– Они арестуют тебя, черт возьми. А потом повесят.
– По крайней мере, на мне не будет лежать ответственность за смерть солдат.
Джон вцепился в спинку стула с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
– А я не хочу быть ответственным за твою смерть. – Джон приподнял стул и с громким стуком поставил его. – Подумай об Аннабель.
– Я думаю об Аннабель. Возможно, это единственное, что я могу для нее сделать, и о чем она когда-либо просила меня.
В его душе затеплился огонек. Он никогда больше не обнимет ее и никогда не увидит своего ребенка, но он сможет сделать ей прощальный подарок.
– Я закончу эту войну для нее. И когда наш ребенок появится на свет, в Виргинии воцарится мир.
Глава 33
Сгущались сумерки. Пэтси сидела на трехногом стуле у двери хижины, в которой жила с Кларенсом и их сыновьями. Она провела пальцами по бумагам, которые держала в руках, глядя на Пейтона, поднявшегося из кресла-качалки в галерее большого дома.