вы мне уже дали, — напомнил шофер.
— Как дал?
— Да в прошлый раз дали.
— Да? Я тебя проверял, ты думаешь, так просто? — сказал Дейнека.
Потом Дейнека стал давать Володе машину ездить в деревню, в Курскую область. Каждый год Галайко спрашивал:
— Александр Александрович, разрешите на недельку съездить в деревню?
— Да езжай, Володя, езжай!
«Как обычно, ему гостинец привозишь, то меда, то картошки или еще чего-нибудь. Вот такие дела! Жизнь была хорошая, приятная, и все к нему хорошо относились» — так заключил шофер Володя воспоминания о хозяине. Вообще, очень многие из тех, кто общался с Дейнекой, вспоминают его необыкновенную щедрость и умение делать подарки.
Со времен послевоенных поездок в Германию и Австрию Дейнека из-за постигшей его немилости больше за рубеж не ездил. Но с наступлением «оттепели» положение и тут начало меняться. 4 декабря 1961 года директор и главный редактор издательства чехословацких художников Властимил Фиала пригласил Дейнеку посетить Прагу в связи с выходом монографии, посвященной художнику. Он сообщил, что министерством финансов ЧССР дано разрешение выплатить гонорар за монографию в две тысячи крон для пребывания в Праге. «Было бы хорошо, если бы вы смогли написать, в какое время вы хотите приехать. В Праге, конечно, красивее всегда в мае или в начале осени, то есть в сентябре», — уточняли в письме Фиала и Душан Конечный, автор монографии о Дейнеке. 19 января 1962 года первый секретарь Союза чехословацких художников М. Иранек обращается в Союз художников СССР с просьбой «помочь члену вашего союза тов. Дейнеке осуществить трехнедельную поездку научно-творческого характера в ЧССР с целью исчерпать финансовые средства, депонированные у нас. Союз и его издательство оказали бы гостю во время его пребывания консультативную помощь, помогли бы также в подготовке и обеспечении подходящей программы. Одновременно просим вас, дорогие товарищи, поставить тов. Дейнеку в известность насчет нашего приглашения», — пишет Иранек с легким чешским акцентом и товарищеским приветом, демонстрируя хорошее знание советских порядков[229].
В 1962 году Дейнека совершает поездку в Чехословакию, где вышел альбом о нем авторства Душана Конечного. До объявления программы построения «социализма с человеческим лицом» пройдет еще шесть лет, но в воздухе уже веет приближающейся Пражской весной, духовным подъемом и большими ожиданиями. Именно в это время, в ноябре 1962 года, был снесен установленный на Летенском холме в Праге гигантский памятник Сталину, созданный в 1955 году скульптором Отокаром Швецом. ЧССР в то время — одна из самых благополучных стран социализма, где нет советского дефицита товаров. К власти вскоре придет Александр Дубчек, которого Брежнев назовет просто Саша.
Среди тех, с кем встречается Дейнека в Чехословакии, — один из мастеров мозаики и эмигрант из СССР Михаил Айваз, создатель рецепта особой смальты, из которой были выложены многие великолепные мозаичные произведения, украсившие столицу Чехии, — в том числе Национальный мемориал на Витковском холме. Айваз, по национальности караим, родившийся в Крыму, с 1962 по 1970 год работал исследователем в научно-исследовательском институте технического стекла в Праге. О том, что он поддерживал отношения с великими советскими монументалистами Дейнекой и Павлом Кориным, интересно написал исследователь истории караимского народа в Чехии Петр Калета[230].
Дейнеке очень понравились витражи в пражском храме Святого Вита, который стоит на Граде. Татьяна Хвостенко вспоминала, что он признавался ей: «Там даже тени от фруктов сделаны так, будто это не муляжи, а живые плоды лежат на солнце. Буквы на книгах декоративны, ярки. Причем каждый витраж сделан в своем колорите; один — в синем, другой — в фиолетовом, третий — в желто-золотом. И ничуть не разбивают плоскость стены, наоборот, дополняют ее». Всякий, кто бывал в храме Святого Вита, не может не поразиться его мозаикам, и опытный мозаичист Дейнека не был в этом смысле исключением. Когда луч солнечного света падает на выполненный из мозаики герб Чешской Республики с надписью Pravda Zvitezi (Правда победит), это не может не впечатлять любого посетителя древнего сооружения.
* * *
В 1962 году Дейнеку выдвигают на звание народного художника СССР. В декабре 19-й сессией Академии художеств он избирается вице-президентом академии. В 1963 году ему присвоено звание народного художника СССР «за выдающиеся заслуги в развитии советского изобразительного искусства». Вместо старого знакомого Дейнеки Бориса Иогансона президентом Академии художеств 4 декабря 1962 года становится Владимир Александрович Серов — с этим скользким человеком, заточенным только на карьеру, у Дейнеки отношения не складывались.
Ученик Исаака Бродского, реалист-фотографист Серов приобрел своеобразную известность картинами «Ходоки у Ленина» и «Ленин провозглашает Советскую власть», где при Сталине за спиной Ленина стоял молодой Иосиф Виссарионович, а после разоблачения «культа личности» он исчез, как по волшебству (впрочем, такие метаморфозы были вообще характерны для картин и даже фотографий советской эпохи). Мария Чегодаева называла Серова «одной из самых мрачных и подлых фигур сталинской эпохи»[231]. Но Серов пережил и Сталина, и Хрущева, благополучно дожив до брежневских времен. Он был признанным официальным советским художником, достигшим высшей славы и признания. По легенде, распространенной среди художников, в 1968 году Серов приехал утверждать мозаику на здании кинотеатра «Октябрь» на Калининском проспекте, исполненную молодыми монументалистами Васнецовым, Элькониным и Андроновым, и страшно разозлился от того, что увидел. Серов велел сколоть мозаику и, уезжая, заявил: «Такое сохранится только через мой труп!» Вскоре Серов скончался, а мозаика на кинотеатре осталась на своем месте, и сегодня красноармейцы и другие герои Октября хмуро выглядывают из-за рекламных плакатов в самом центре Нового Арбата.
Серов рвался в президенты Академии художеств: он был до мозга костей человеком советской карьеры и знал, как идти по головам других к намеченной цели, используя вкусы и настроения начальства. Таких людей можно встретить в мире искусства во все времена. Про Серова, используя аналогию с его великим однофамильцем Валентином Серовым, в художнической среде перефразировали советскую песню: «Когда страна стать прикажет Серовым, у нас Серовым становится любой!»
В своей статье в «Правде» в 1963 году Серов назвал ряд художников «ренегатами, которые предали принципы народного искусства, пресмыкаются перед современным разлагающимся буржуазным искусством». Он призывал академиков «помочь заблуждающимся и сохранить чистоту и крепость искусства социалистического реализма». Впервые Дейнека был — во всяком случае на словах — отнесен не к «заблуждающимся», а к тем, кто был облечен властью их наставлять, увещевать, иначе говоря, контролировать. Неизвестно, как он