Но они отказывались уходить, и она обнаружила, что попала в ловушку, выбраться из которой невозможно. Ей было шесть лет, и эти существа в темноте были монстрами в черных плащах. Они долго преследовали ее, с такой настойчивостью, что она понимала: они никогда не остановятся. Она думала, что если ей удастся пробраться мимо них и найти дорогу домой, к своим родителям и брату, то снова окажется в безопасности. Но они не позволили ей уйти.
Она ясно вспомнила свой дом, его комнаты и залы. Он был не очень велик, но дарил ощущение тепла и безопасности. Родители любили ее и заботились о ней, а она присматривала за своим младшим братом. Но она подвела их всех. Она убежала от них, покинула свой дом, потому что за ней пришли черные существа, и она знала, что если останется, то умрет. Ее бегство было быстрым и бессмысленным, оно увело ее от всего, что ей было знакомо, сюда, в эту пустую черноту, где она не знала ничего.
Время от времени она слышала, как брат зовет ее издалека. Она слышала голос Бека, хотя это был голос взрослого, а она знала, что брату лишь два года и он умеет говорить всего несколько слов. Иногда он пел ей песни о детстве и доме. Она хотела позвать его, сказать ему, где находится, но боялась. Если бы она произнесла хоть слово, издала бы один–единственный звук, существа в темноте узнали бы, где она, и пришли бы за ней.
У нее не было ни чувства времени, ни ощущения пространства. Она забыла, что за пределами места, где она пряталась, существует мир. Исчезло все действительное, и оставались только ее воспоминания. Она льнула к ним, как к золотым нитям, испускающим яркое, сильное сияние в темноте.
Однажды Беку удалось найти ее, прорвавшись сквозь мрак со слезами, которые смыли тех, кто охотился за ней. Ей открылся путь, сотворенный его нуждою, столь сильной нуждою, что даже черные существа не смогли противостоять ей. Она отправилась по этому пути и вновь нашла его, сердце его разрывалось от горя, когда он смотрел на своего раненого маленького песика, лежащего рядом. Она сказала ему, что вернулась, что больше не покинет его, и применила свою магию, чтобы исцелить его щенка. Но черные существа все еще поджидали ее, и когда она почувствовала, что его нужда в ней стала ослабевать и дорога, которую он открыл, стала закрываться, она была вынуждена бежать назад в свое убежище.
Итак, она спряталась снова. Дорога, по которой она добралась до него, закрылась и исчезла, и она не знала, как открыть ее вновь. Она полагала, что ее должен открыть Бек. Он сделал это однажды, должен сделать это опять. Но Бек был всего лишь ребенком и не понимал, что с ней случилось. Он не осознавал, почему она прячется и насколько опасны черные существа. Он не знал, что она в ловушке и что он — единственный, кто может освободить ее.
— Но когда ты сказал, что прощаешь меня за то, что я оставила тебя, я почувствовала, что все начало меняться, — сказала она ему. — Когда ты сказал, как я нужна тебе, что, не возвращаясь, я вновь покидаю тебя, я почувствовала, что мрак стал отступать, а черные существа — истины, которых я не могла вынести, — исчезать. Я слышала твое пение и ощущала, как ко мне пробивается магия и окутывает, будто мягкое покрывало. Я думала, что если ты сможешь простить меня за то, что я оставила тебя, тогда я вынесу все, что сотворила помимо этого.
Они сидели в темноте, там, где все это началось, спрятавшись в углу капитанской каюты Редден Альт Мера, разговаривая шепотом, чтобы не разбудить спящего Квентина Ли. На их лица падали тени, скрывая их глаза, но Бек знал, о чем думает его сестра. Она думала, что он знал способ добраться до нее с помощью магии песни желаний. Однако он сделал это, главным образом, благодаря удаче. Или, может быть, благодаря настойчивости. Он думал, для того, чтобы пробудить ее, понадобится прощение. Он был не прав. Ей необходимо было почувствовать глубину его потребности в ней.
— Я просто хотел дать тебе возможность вновь стать собой, — сказал он. — Я не хотел, чтобы ты оставалась погруженной в себя, каковы бы ни были последствия.
— Они не будут хорошими, Бек, — сказала она, коснувшись его щеки вытянутой рукой. — Они могут быть очень плохими. — Грайан помолчала, глядя на него. — Не могу поверить, что вновь нашла тебя.
— Я тоже не могу этому поверить. Но столько всего произошло — я вообще мало во что могу поверить. Я не так уж отличаюсь от тебя. Все, что я знал о себе самом, оказалось ложью.
Она улыбнулась, но в этой улыбке ощущались легкая горечь и упрек:
— Не говори так. Никогда не говори так. Ты совсем не такой, как я. Ты не совершал того, что сотворила я. Ты не прожил моей жизни. Будь благодарен за это. Ты можешь оглянуться на свою жизнь и не испытывать сожаления. Я никогда не смогу сделать этого. Я буду сожалеть о своей жизни пока дышу. Все, что сотворила ведьма Ильзе, останется со мной навсегда. — Она посмотрела на него долгим, суровым взглядом. — Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня. Это дает мне надежду, Бек. Это дает силу, которая нужна мне, чтобы попытаться сделать что–нибудь хорошее.
— А ты помнишь сейчас то, что было? — спросил он. — Все, что ты сделала, когда была ведьмой Ильзе?
Она кивнула:
— Все.
— Меч Шаннары показал это тебе?
— Все до последнего проступка. Все, что я сделала, желая отомстить Страннику. Все зло, которое я совершила, добиваясь своих целей.
— Мне жаль, что ты была вынуждена пройти через это, но я не жалею, что вернул тебя.
Она откинула с бледного лица свои длинные темные волосы, открыв его взгляду боль, затаившуюся в глазах.
— У меня не было никакой надежды, если я не открою правду о себе. И о тебе, и о наших родителях. Обо всем, что случилось с нами много лет назад. Особенно о Моргавре. Я не могла стать никем другим — лишь тем, кем сделал меня Моргавр. Тем, кем я сама себя сделала. Я ненавижу саму мысль об этом, но в то же время это делает меня свободной. Я больше не должна прятаться.
— Есть еще кое–что, чего ты не знаешь, — сказал Бек и неловко поерзал, пытаясь решить, с чего начать. — Люди, с которыми мы странствуем, те, кто выжил из команды друида, все они имеют причины ненавидеть тебя. Они пережили горькие утраты из–за тебя. Полагаю, тебе нужно знать об этих утратах, о той боли, что ты причинила. Я не думаю, что можно избежать этого.
Она кивнула, на ее лице были сожаление и решимость:
— Тогда расскажи мне, Бек. Расскажи мне все.
Он так и сделал, ничего не утаивая. Это потребовало времени, и пока он говорил, кто–то, войдя в каюту, бесшумно проскользнул и сел рядом с ними. Он знал, кто это, и видел, как Грайан перевела взгляд, чтобы встретиться взглядом с вновь прибывшим. Тем не менее, он не переставал говорить, опасаясь, что, если отведет глаза, не сможет продолжить. Он рассказал о путешествии в Паркасию, о том, как были найдены развалины и Антракс, о противостоянии ей, о бегстве в горы и пленении, об освобождении с «Черного Моклипса», о спуске в недра Погребенного Замка, где он обнаружил, что Странник уже заставил ее вызвать очищающую магию меча Шаннары, о том, как он отвел ее в горы и нашел, наконец, товарищей, всех, кто остался от экипажа «Ярла Шаннары».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});