заметили. В общем обложили они меня плотно и грамотно, при этом наглухо перекрыв возможность переплыть через Днепр. Появившийся бронекатер с нацистским флагом на корме явно намекал о нежелательности такого заплыва.
Само паршивое было то, что на этом берегу было редколесье, так что особо не спрячешься. Зато местность подболоченная, а значит немцам придётся прочёсывать её в поисках меня пешочком. Техника здесь не пройдёт.
Отдалившись от берега примерно на пол километра решил произвести ревизию своих запасов. В планшетке у меня была карта, основательно размокшая и без возможности высохнуть, и компас. В разгрузке пистолет ТТ с двумя запасными магазинами, две гранаты "Ф-1", перевязочный пакет, две упаковки с "Рационом Д", нож НР-40 и бензиновая зажигалка в герметичном футляре. В общем всё по нашему стандарту.
Нацепил компас на руку вместо разбитых часов, сверился с картой и ползком между кочек, уподобившись ужу, двинул на запад. Через пол часа таких упражнений пришлось экстренно зарываться в болотную жижу. Немцы были буквально в десятке метров от меня за редким кустарником. Судя по разговорам, лезть в самое болото они не собирались и ждали, когда пригонят местных полицаев. И вообще, русского лётчика живым никто не видел и, скорее всего, он утонул вместе со своим самолётом.
Хорошо хоть собак у них не было. Аккуратно, буквально по сантиметру, стараясь, чтобы не было ни малейшего всплеска, отполз назад. Тэк-с, сменим направление. Судя по карте севернее проходит железная дорога и мост через Днепр. Туда мне точно не надо, так как злых бундесов там как блох на Бобике. Значит мне дорога южнее. Надеюсь парни все долетели до дома благополучно.
Остаток дня и всю ночь я проторчал в этом долбанном болоте. Пригнанные полицаи без особого энтузиазма, обходя совсем уж топкие места, прочесали местность. Пару раз мне пришлось нырять в болотину с головой, укрываясь от них.
Надежда на то, что ночью они угомоняться, не оправдалась. Выставив посты из всё тех же полицаев основная масса немцев укатила, а оставшиеся то и дело пускали в небо осветительные ракеты и изредка постреливали наугад. Зато я смог найти более менее сухой участок и, сняв форму, выжать её насколько это было возможно. Продрог просто до костей.
Едва забрезжил рассвет, как над болотом начал подниматься густой туман. Через час уже в паре метров нельзя было ничего разглядеть. Вот он мой шанс. Уже почти не таясь, лишь пригнувшись, я двинулся в западном направлении, сверяясь по компасу. Того, что услышат, я не боялся. Туман очень хорошо скрадывает звуки, но всё же я старался лишний раз не шуметь. Через полтора часа, когда туман начал рассеиваться, я вышел совершенно неожиданно на дорогу. На хорошую такую наезженную грунтовку. К счастью в этот ранний час совершенно пустую. Хотя... Тарахтение мотоциклетного мотора было хоть и слабо, но слышно. Туман уже начал подниматься и видимость была метров 50.
Я едва успел с пистолетом наизготовку залечь в неглубокой придорожной канавке, как из тумана показались два мотоциклиста с характерно узнаваемыми металлическими горжетками на груди. Блин, во что за невезуха. В фильмах, что я смотрел когда-то, немцы разъезжали на мотоциклах с колясками с непременным пулемётом в них, а мне повстречались два бундес-байкера на одиночках. Ну да дарёному коню в зубы не смотрят. Какой ни какой, а транспорт. Всё же лучше ехать на колёсах, чем топать ножками. Убеждаюсь, что следом за мотоциклистами никого нет и, резко вскочив на колено, стреляю двойками вначале в одного, затем в другого фрица. Первый резко вильнул в сторону и, проломив редкий кустарник, проехал ещё несколько метров, прежде чем упасть. Второй свалился прямо посредине дороги.
Бросаюсь к тому, что лёг в кустах. Готов. Даже контроль не требуется. Аккуратная дырочка чуть выше переносицы ясно говорит о том, что клиент уже в стране вечной охоты. Надеюсь в качестве дичи. А вот второй оказался живым, хоть это и ненадолго. Быстро освобождаю его от ремня с кобурой и подсумками, закинул бывший при нём карабин за спину и за руки потащил фрица в низинку, в которой уже находился его более везучий напарник. Уложил немца чуть в стороне и бегом
вернулся на дорогу за мотоциклом. Потом насколько смог замёл все следы отломанными ветками.
Раненый немец начал приходить в себя и первое, что он попытался сделать, это подползти к своему убитому камраду, с целью завладеть оружием. Хотя подползти у него явно не получалось. Сложно это сделать с переломанными ногами и дыркой от пули в груди.
Увидев меня немец замер. Я с самой доброжелательной улыбкой, на какую только был способен, вытащил нож из ножен и сделал шаг в его сторону. Почему-то наш гость из не очень то солнечной Германии моё дружелюбие не оценил. И без того бледное его лицо побелело ещё больше, а в глазах застыл животный ужас. Ну ещё бы. Он сейчас видит перед собой злобного русского, изгвазданного болотной тиной по самую макушку, радостно улыбающегося в предвкушении разделки ножом тушки ещё живого германского цивилизатора, несущего варварам на востоке свет европейских ценностей.
— Найн, найн,— чуть слышно просипел фриц. Было видно, что у него от страха отказывают голосовые связки,— Bitte! Tote nicht! Ich flehe dich an! ( Пожалуйста! Не убивай! Я умоляю тебя!)
— У меня для тебя плохие новости, камрад,— немец от удивления даже замер. Ну, да, мне не раз говорили, что на немецком я говорю так, словно всю жизнь прожил в Берлине,— Сегодня ты умрёшь. Но у тебя есть выбор, как умереть. Если ты мне отвечаешь на все вопросы, то я тебя зарежу не больно. Чик, и ты уже на небесах. Но если ты решишь изображать из себя героя Рейха, то я тебя порежу на ремни, а потом разрежу твой живот и ты будешь долго и мучительно умирать, глядя на свои вывалившиеся кишки.
Стараясь не глядеть на только что зарезанного мной фрица, я подсчитывал трофеи. Не то, чтобы мне было как-то не по себе. Нет. Ничего такого я не испытывал. Просто было не приятно смотреть на его перерезанную шею и залитое кровью тело. Чисто эстетически. Вот удивительное дело. Было такое, что довелось мне пару-тройку раз кур резать. Так сердце кровью обливалось от жалости. Я потом есть не мог лапшу, сваренную из них. А тут перерезал человеку ножом горло и хоть бы что-то в душе шелохнулось. Хотя, человеку ли? Впрочем он свой выбор сделал сам.
Отвечал немец