удовлетворением отметив, что он возбужден не меньше, чем я. Я послала воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь. Теперь у меня была другая проблема. Что надеть на свидание в Париже с вампиром?
― У тебя проблемы с шампанским17, Тея, ― сказала я себе, не в силах сдержать ухмылку, и направилась к шкафу, чтобы решить эту проблему.
***
Я не могла перестать любоваться задницей Джулиана. Свой выбор я остановила на дизайнерских джинсах, купленных во время вчерашнего похода по магазинам, в сочетании с нежно-розовым свитером и кашемировым пиджаком оверсайз.
Джулиан бросил на меня взгляд, прошел к шкафу и вернулся в фактурном черном свитере, облегающем его мускулистое тело, свободно завязанном клетчатом шарфе и джинсах, которые выглядели так, будто были подарены ему богами.
― Такое впечатление, что ты никогда раньше не видела мужчин в джинсах, ― сказал он, снова поймав меня на том, что я пялюсь.
― Я никогда не видела тебя в джинсах, ― поправила я его. Подняв лицо, я усмехнулась. ― Зачем ты носишь что-то другое?
― Джинсы все еще кажутся мне слишком современными. ― Он обнял меня за плечи, когда мы свернули с тихой, засаженной деревьями улицы.
― Современными? ― Я фыркнула.
― Иногда ты забываешь, что я старик. ― Он наклонился и поцеловал меня в лоб.
Я схватила его за руку, перекинутую через плечо, и нахмурилась, почувствовав его перчатки из телячьей кожи. Они были мягкими, как масло, и в осеннем воздухе выглядели вполне уместно, особенно в сочетании с кожаной курткой, которую он прихватил, когда мы выходили из дома. Просто перчатки напомнили мне обо всех препятствиях, которые стояли между нами.
― Вот. ― Он завел нас в небольшую булочную. ― Лучший завтрак в Париже.
Я слушала, как он делает заказ по-французски, и через несколько минут у каждого из нас был горячий кафе и свежий круассан. Я откусила первый кусочек, когда мы вышли за дверь, и замерла на месте. Дюжина слоев хрустящего, маслянистого рая растаяла на моем языке. Я одобрительно застонала.
― Ты заставляешь меня ревновать к кондитерским изделиям, котёнок, ― пробормотал он, осторожно передвигая меня на тротуар, чтобы другие покупатели могли войти.
Я сглотнула и облизнула губы.
― Еще бы. Кажется, я только что лишилась девственности.
― Ты смешная, ― мрачно сказал он, ведя меня по улице.
― Это не похоже на круассаны дома, ― признала я, откусив еще кусочек.
― Ты одобряешь?
― Я подумываю о том, чтобы выйти за него, ― сказала я со вздохом. ― Куда мы идем?
― В одно из моих любимых мест в Париже, ― сказал он.
― Когда ты был здесь в последний раз? ― спросила я, потягивая свой кофе. ― И что, если его больше нет?
― Это одна из тех вещей, которые я люблю в Париже, ― сказал он мне, когда мы перешли улицу и прошли мимо ряда красивых зданий из известняка. ― Он не стирает свое прошлое, как некоторые города. Вокруг него вырастает новое.
― Значит, ничего не меняется?
― Нет, все меняется, но важные вещи — нет. ― Когда мы пересекали очередную улицу, раздался гудок, и Джулиан прикрикнул на водителя. ― К сожалению, некоторые вещи меняются. Я скучаю по тем временам, когда все ездили в каретах, ну, за исключением запаха.
Мы продолжили идти по улице. Джулиан указывал на архитектурные памятники и рассказывал истории о каждом месте, которое мы проходили.
― Ты провел здесь много времени, ― сказала я, когда мы ждали возможности пересечь большой перекресток.
― Я провел много времени везде, ― ответил он, пожав плечами.
Девятьсот лет позволили это сделать, подумала я. На перекрестке загорелся зеленый свет, и Джулиан взял меня за руку, когда мы переходили улицу.
Это было не свидание. Это была сцена из фильма. Каждая прошедшая секунда была еще более совершенной, чем предыдущая. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.
Улицы становились все более людными. Куда бы я ни посмотрела, туристы делали снимки.
Бутики уступили место магазинам, торгующим крошечными Эйфелевыми башнями и дешевыми солнцезащитными очками. Это было любимое место Джулиана в Париже? Я догадывалась, что все немного изменилось, но когда мы завернули за угол, я задохнулась и увидела часть Нотр-Дама. Я видела его фотографии до пожара, но даже сейчас, окруженный строительными лесами, он был потрясающим. Джулиан остановился рядом со мной.
― Что, черт возьми, здесь произошло?
Я моргнула, на мгновение растерявшись.
― Пожар…
― Никто не рассказал мне о пожаре, ― ответил он мне, и я вспомнила, что он спал, когда горела достопримечательность. ― Полагаю, Селия кое-что упустила в досье. Надо будет не забыть сказать ей в будущем, что подобные вещи волнуют меня больше, чем появление социальных сетей.
Мой желудок сжался от того, что он использовал фразу ― в следующий раз. Планировал ли он вернуться ко сну после окончания сезона? У меня не хватило духу спросить об этом. Вместо этого я заставила себя улыбнуться.
― Пойдем. ― Он повел меня к каменному мосту, перекинутому через Сену. Мы молча перешли мост, рука об руку, и попали в другой мир. С каждым шагом туристический хаос, окутавший город, исчезал.
― Где мы? ― Спросил я, оглядывая старые каменные здания.
― Île Saint-Louis, ― ответил он, когда мы проходили мимо нескольких тихих бистро. ― Здесь я провел большую часть XVIII века, попадая в неприятности.
― Неприятности, да? ― Казалось, невозможно представить, что в этом причудливом районе можно найти неприятности. Он провел меня по боковой улочке и остановился перед неприметными воротами.
― А это ― самый сокровенный секрет Парижа. По крайней мере, я надеюсь, что это еще так. — Его кривая ухмылка заставила мое сердце учащенно забиться. Он снял перчатку и приложил ладонь к железным воротам. Ворота распахнулись, открывая двор, который казался невероятно большим, учитывая улицу, от которой он отходил.
― Как? ― Я заглянул внутрь.
Джулиан снова надел перчатку и улыбнулся моему изумленному выражению лица.
― Добро пожаловать на Île Cachée.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
Тея
Я смотрела на мир, ожидавший меня за воротами, но не могла ничего понять. Повернувшись, я снова посмотрела на улицу. Граффити украшали здание, листовки облепили фонарь, на заднем плане был слышен гул транспорта, перебиваемый гудками. Позади меня был Париж. Передо мной был совершенно другой мир.
― Île… что? Напомни мне выучить французский, ― проворчала