- О господин мой! - поспешно изобразив на лице радостное удивление, Скагги бросился на колени рядом с перепуганным часовым.
- Ну, кто выиграл? - с кровожадным весельем пророкотал, выходя из-за ели Бьерн. - И где мой заклад? Снять часового - забава не для зеленых юнцов.
- Вы оба еще узнаете, что это за забава, - зловеще процедил узколицый спутник герцога, Вильяльм же, переведя взгляд с мальчишки на его весьма смахивающего на медведя приятеля, только расхохотался.
- Для кузнеца что меч отковать, что об заклад побиться - все едино, весело объявил Бьерн, без зазрения совести рассматривая герцога. - Что зазевавшегося часового снять. - Он с ухмылкой подмигнул Вильяльму.
- Что это за кузнец без кузни? - От узколицего, казалось, исходили волны презрения и неприязни.
- Быть может, вы выкажете нам снисхождение, позволив доказать, на что мы годны, - затараторил, не поднимая глаз, Скагги, потом, обращаясь к узколицему, поспешно добавил: - Мой господин.
По мере того как они приближались, лагерь неприятельской армии представлялся все более внушительным. Походные шатры скрывались за высоким земляным валом, вдоль которого еще и шел ров по меньшей мере в полфарлонга шириной. Немало они в это вложили труда, подумалось Скагги. Неужто решили обосноваться здесь надолго? Или для франков это было само собой разумеющимся? Или такие основательно выстроенные и защищенные стоянки были в обычае у франков? Тут он вспомнил разговоры на Круге, что эти воины, по сути, никакие не исконные франки Ванланда, а сыновья и внуки датчан или норвежцев, ушедших искать земель и удачи с Хрольвом Пешеходом.
И действительно, лагерь их немногим отличался от того, в какой превратил небольшое поселение Фюркат Вес - конунг Вестмунд.
Земляной вал венчал частокол из заостренных бревен. Фарлонг.
Две сотни и двадцать ярдов. Четыре стороны - нет, по расположению местности, как внезапно сообразил Скагги, две из них замыкаются берегами Вистинги и Тистра. Справа от него вроде бы даже проглядывали меж шатров очертания кораблей. Ему показалось, что носы их слишком далеко вдаются на территорию лагеря, но потом он сообразил, что франки, наверное, вспомнив дедовский обычай, вытащили их на берег. Будучи тесно придвинуты друг к другу, те корабли, которые удалось завести вверх по Вистинге, образовали естественную замыкающую вал стену.
И как это было в Фюркате, чем ближе они подходили к валу, тем больше встречалось им воинов. И лошади, множество пасущихся лошадей.
Сколько же хуторов и усадеб пришлось разграбить, чтобы собрать такие табуны, удивился про себя Скагги. Но потом он вспомнил, что и на Гаутланд франкская флотилия привезла с собой лошадей. Так что, быть может, хотя бы часть этих скакунов не украдена?
Немало требуется, наверное, лошадей для такой армии, размышлял Скагги, немалые пастбища для них. Вот оно, вероятно, слабое место их лагеря. Неожиданно для самого себя он сообразил, что рассматривает стоянку франков как их противник. Что ни говори, такие его наблюдения немало порадовали бы Молчальника, который, осматривая усадьбу Хамарскальда, вдалбливал воспитаннику, что всегда нужно отыскивать удобные возможности для нападения или отступления. Не будучи ни конунгом, ни ярлом Скагги, однако прекрасно понимал, что сколько бы ратников ни отправлялось верхом в дозоры, ни за что не удастся держать в поле зрения одновременно все эти гигантские табуны. Несколько человек, знакомых с окрестными болотами, могли бы без особого труда перебить часовых и распугать лошадей. Возможно, даже напасть на охраняющие табуны отряды. Как понравится франкам выходить в ночные дозоры, если ушедшие в ночь раз за разом перестанут возвращаться?
- Эй ты! - окликнул вдруг их провожатый хмурого кряжистого человека, согнувшегося под тяжестью какого-то тюка.
Не прерывая шага, кряжистый обернулся, и Скагги увидел, что все лицо его от правого виска до подбородка пересекает почерневший шрам - след давнишнего страшного удара. Еще пару месяцев назад Скагги посмеялся бы над человеком, у которого вместо двух четыре губы, но теперь зрелище это вызывало у него лишь смешанное с легким ужасом сострадание, которое тут же сменилось возмущением.
Будь у франков настоящий целитель, такой как Амунди, он уж точно попытался сделать что-нибудь, чтобы спасти этого человека.
- Герцог велел отвести их к тебе, а вот ты и сам попался мне под ноги, грубо хохотнул недавний дозорный. Вопреки настояниям узколицего, который требовал повесить и нерадивого вояку, и обоих бродяг, Вильяльм как бы в насмешку над ним оставил своего спутника стоять на часах, а дозорному приказал препроводить предполагаемых злоумышленников к кузням.
Судя по лицу кряжистого, у него явно вертелся на языке какой-то хлесткий ответ на грубость ратника, но он предпочел промолчать.
- Эти двое пытались напасть на меня в лесу сзади. Да куда им! - Вояка самодовольно ухмыльнулся. - Вот этот, - он ткнул пальцем в Бьерна, - заявляет, что он-де кузнец. Герцог велел испытать его.
- Испытывать - не пытать. Приятеля моего, заморыша, звать Скагги Обжора, а меня, бывает, кличут Бьерн Большой Кулак.
И Бьерн, как ни в чем не бывало, с беспечной ухмылкой шагнул к кузнецу, чтобы забрать у него тюк, вовсе не обратив при этом внимания на то, что походя отмахнулся от их стража. Вояка попытался преградить ему путь мечом, но от легкого толчка Большого Кулака сам едва не упал и лишь с трудом удержал равновесие. Скагги же заметил и то, как мелькнула улыбка в прищуренных глазах мрачного оружейника, и то, как перекосилось от злости лицо их провожатого-стража.
А Скагги вдруг сообразил, что добродушная медвежья повадка Бьерна завоевала им по крайней мере одного друга.
- Тебе возглавить Круг, - ровно проговорил он. - Если верно, что тебе дано объединить в себе рунный дар двух асов, это твой удел.
Грим в тоске уставился на скальда Хеймдаля. Только что вернувшийся с севера, где он отчаянно пытался побудить бондов раздать оружие не только домочадцам, но и рабам, и не оказывая сопротивления франкам, покинуть свои земли и уходить в Фюркат, Бранр выглядел смертельно усталым. Мокрый плащ лип к телу и сзади был заляпан глиной. Хамарскальд вымок до нитки и загнал, кажется, не одного коня, и в голосе его сквозила боль. Слишком многое довелось увидеть скальду стража богов в этой его поездке к северным берегам.
- Тебе нужен отдых. - Грим сделал попытку помочь Бранру снять плащ, но тот отвел его руку.
- Ты мне не ответил.
- Согласно обычаю, стать во главе детей Брагги вправе только скальд Одина или длиннобородого аса.
Ни одна черточка не дрогнула в лице Хамарскальда. Маска. Пустая маска усталости, скрывающая истинные чувства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});