- Отец, нам нужна, нужна твоя помощь!
- Что ж, возможно, ты и получишь ее. - Эгиль неожиданно улыбнулся. - При одном условии.
- О каких... - выдох, удар... - можно говорить... - выдох, удар - сейчас условиях, отец! - выдох.
- Ну... - Скальд Одина улыбнулся еще шире. - Оно вовсе не столь уж невыполнимо, как ты, наверное, вообразил себе. Грим отступил на шаг назад и в сторону и с подозрением уставился на отца.
- И снова ты чего-то от меня хочешь. - В голосе скальда Локи послышалась усталая тоска отчитываемого сына. - Чего?
- Отбери у меня меч. - Эгиль весело рассмеялся. - Отбери у меня наследный меч!
- У тебя? - Грим недоуменно помотал головой. - Отец, я не могу. Во-первых, не бросаются с оружием на отца своего...
- С чего это ты стал такой примерный? - уколол его Эгиль.
- И потом, надо же когда-то признать, мне никогда не стать таким бойцом, как ты.
- Ну и дурак! - В голосе скальда Одина появилось еще больше веселья. Давай, скальд Локи, отбери у меня наследный меч, а то не ровен час он может очутиться в руках у франкского пса.
Грим тихонько выругался. И затем, вспомнив уроки Варши и Гвикки, все уловки, перенятые у беглых рабов, двинулся прямо на клинок. Он оставил без внимания укус стали, сосредоточившись вместо этого на удивлении в отцовских глазах, а потом, вздернув согнутую в локте руку, предплечьем блокировал плоскость Рауньяра.
Когда же скальд Одина самую малость изменил позу перед следующим ударом, Квельдульв зацепил его ногой за щиколотку и поверг наземь.
- Во имя Фрейя! - Из сеней выбежал встревоженный Ванланди, но Квельдульв остановил его, выбросив вперед руку.
- Что, того же хочешь? - огрызнулся он в искаженное тревогой лицо старого скальда. - Это касается только нас с отцом.
- Грим, ты не знаешь...
- Достаточно хорошо знаю! - возразил Квельдульв. - Он довел меня до этого... Так пусть теперь пожнет то, что посеял.
Эгиль с трудом оперся на локоть, морщась и ругаясь. Потом с несколько насмешливой улыбкой оглядел сына с головы до ног.
- Какой еще честности ждать от волка, - притворно вздохнул скальд Всеотца.
Грим, однако, уловил в его голосе нотку напряжения.
- Отец, я не хотел...
- Да, плевать мне, чего ты хотел или не хотел! - Рев Эгиля вовсе не стал тише от того, что он неуклюже растянулся на мокром песке.
- Никогда не проси прощения у поверженного врага! Я мог бы убить тебя этим мечом - вместо этого ты обезоружил меня. - Он улыбнулся. - Что и было моим условием.
Прикусив готовую вырваться колкость, Грим только молча сделал шаг к нему.
- Зализывай свою рану, волк, - сварливо пробурчал Эгиль, когда сын наклонился к нему, чтобы помочь подняться. - У тебя рубаха в крови, а я, кажется, достаточно взрослый, чтобы знать, как встать на ноги.
Оттолкнувшись от сырого песка, он с трудом встал, но не смог полностью скрыть гримасу боли.
Проведя рукой по переду рубахи, Грим обнаружил рваную прореху. Рана, вроде неглубокая, пренеприятно саднила.
- Царапина, - пожал плечами он и не без улыбки глянул на опирающегося на Ванланди отца. - Само по себе достаточно лестно, мало кому удавалось после боя с Эгилем, сыном Лысого Грима, отделаться одной лишь царапиной.
- Ладно, изворотливый скальд, - хмыкнул Эгиль. - Можешь теперь подобрать свой клинок. Свой клинок, - уже жестче добавил он, увидев, как Грим убирает в ножны меч из горницы Оттара.
Лежащий в сероватой лужице клинок поблескивал серебром.
Казалось, никакая грязь не способна пристать к его стали, не способна залепить, замутить рунную надпись по перекрестью. Грим смотрел и вспоминал. В память назойливо стучались слова деда, которые, как любил повторять Скаллагрим, он когда-то услышал от своего: "Каждый следующий воин в нашем роду, прежде чем расстаться с мечом, наносит на него руну". Грим, скальд Локи, прозванный Квельдульвом, Ночным Волком, никак не мог пересилить себя и взять меч скальдов Одина, но превыше всего было желание знать... Знать, успел ли дед нанести свою... Если нет, за Скаллагрима это придется сделать внуку.
Покачав головой, Квельдульв отступил на шаг назад от меча,
- Подними клинок. - Голос отца - будто пригоршня холодных камней.
- Не могу! - хотел выкрикнуть, но только выдохнул скальд Локи. - Разве ты слеп? Если я подниму этот меч, значит, я обязан унаследовать Круг! - Он отступил еще на шаг. - А я не уверен, смогу ли я, хочу ли я этого!
Грим не мог оторвать взгляда от рун. Рун, что манили его, тех рун, которые он когда-то так яростно отвергал. Если дед не нанес свой знак, за него это делает внук.
Много позже Грим не раз пытался разрешить загадку, не повлияла ли на решение франкского герцога неутолимая ненависть к скальдам Вестреда, бывшего когда-то Редериком Змеем, но тогда ему казалось, что слишком внезапно, будто именно устремившись в погоню за двумя беглецами, отряды Вильяльма высадились на побережье Йотланда. Первым пал, не выдержав натиска десятикратно превосходящих сил противника, Аггерсборг. И франкские вожди совершенно разумно - он и сам на их месте поступил бы так - порешили немедленно двинуться к Ольсборгу, второму на побережье укрепленному лагерю воинов Йотланда.
Высадив пешие и конные дружины, франкские коги отошли назад к Гаутланду, чтобы, забрав пополнение, вернуться к Ольсборгу с моря.
По суше же кратчайший путь на восток лежал через марши - заливаемые приливом низины. Часть воды, разумеется, уходила с отливом, однако и оставалось ее достаточно, чтобы превратить эти места в непроходимые - разве что для скота, да немногих местных жителей - болота. Единственная дорога через эти диковинные франкам полуболота-полулуга шла по узкому перешейку, на который отправились дружины Хакона-ярла, чтобы выиграть хоть сколько-нибудь времени для восточного лагеря, чтобы позволить подвести к нему корабли из Фюрката.
В самих маршах франки едва ли сталкивались с каким-либо населением, если не считать полдюжины пастухов, спешивших угнать подальше в леса немногочисленный скот.
С какой бы неприязненной настороженностью ни относился к свею Вестреду из Склеллы старый кравчий, служивший еще отцу нынешнего герцога, даже он, полагая, что бродяга этот за каких-то несколько недель просто околдовал сына Хрольва, находил доводы свея весьма и весьма весомыми. Вильяльм же, несмотря на все уговоры отправляться в глубь полуострова, медлил. Разумеется, ему кружила голову столь легко доставшаяся победа, захват прославленного Аггерсборга, и все же что-то смущало его...
Странным казалось внезапное исчезновение аггерсборгского герцога - слыхано ли это, чтобы, бросив свою крепость и дружины, пропал прямо посреди битвы военачальник? Тревожило его и то, что высадил он свою армию, не дождавшись подкрепления, обещанного сыновьями Альфреда и легковесным его созюреном Карлом Лысым, и то, что за спиной у него остался так и не усмиренный за целых четыре недели Гаутланд...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});