«О! Еще один показатель! В доме не разуваются. Хотя… если в доме будут военные… Неловко как-то им будет, в портянках-то, если сапоги снять! Тапочки на портянки – тоже не айс!».
Он прошел вслед за девушкой по широкому коридору.
«Ага… кухня. Неплохая такая кухня, метров двадцать в квадратах! Завидуешь? Да нет… злюсь, пожалуй. Я, конечно, понимаю, что военные… в больших чинах… но вот, пожалуй, с этих времен и началось расслоение в советском обществе. Когда одни, пусть и по заслугам, живут в таких квартирах, а другие… ютятся в бараках. И чем, к примеру, хуже какой-нибудь сержант, так же воевавший на Халхин-Голе, даже – раненный, даже награжденный, но – вернувшийся после демобилизации в свой барак… ну – пусть в домишко неказистый! Чем он хуже… этих больших командиров?».
Потом Косов чуть разозлился на себя, что не может внятно ответить на вопрос; вот такое неравенство в жилье – это правильно, заслуженно, или нет? Сейчас так живут военные в больших чинах, ученые и преподаватели ВУЗов, творческая элита, руководство областей и страны, предприятий. Потом так же захотят жить их дети – а что, если уж привык так жить, как после этого жить в бараке? Вот и получается – новый класс аристократии зародился уже сейчас.
«Ладно… ты же примерно представлял, что так есть и будет? Ну тогда на кой хрен перся сюда в гости? Что – не мог «отмазки» придумать? Вот… тогда – не чирикай, и не мешай людям отмечать праздник!».
- Иван! Вот, поставь все сюда на стол! Я сейчас маме скажу, и она распорядится всем этим, как нужно! – Кира была приветлива. А у Косова в груди… опять томление.
- Ты… очень хорошо выглядишь, Кира! Как всегда… впрочем, - прокаркал он пересохшим горлом, - а можно мне водички… попить.
- Ну конечно! Сейчас налью. Или может быть – газводы, или вот – компот? Ты знаешь, тетя Аня Шедько такой вкусный компот варит, - похоже она говорила что-то еще, но Иван не слышал, а только смотрел на нее.
Кира не могла не заметить его взгляда, и зарумянившись, засуетилась, наливая компот.
- Ну вот… какая же я безрукая! Пролила! Сейчас затереть нужно! – а вот наклоняться ей… не нужно было. Юбка… да и блузка тоже… так предательски обтянули ее спину… и ниже, что Косов явственно почувствовал, как ему не хватает воздуха.
Чтобы хоть что-то сделать, он наклонился, чтобы перехватить половую тряпку из рук девушки, помочь... Но столкнувшись с ней лбами, позорно завалился на задницу.
«Хоть вытереть она успела… и то – слава Богу! А то сидели бы сейчас напротив друг друга на попах… да в луже компота! Картина маслом, ага!».
Кира, хохоча и потирая лоб рукой, сидела сейчас напротив него, опершись спиной о кухонный стол. Ноги ее были вытянуты по полу и практически касались ног Ивана. Юбка, довольно узкая, изрядно поднялась и оголила, предательница! такие красивые ножки! чуть не до середины бедра!
- Вань! Ты чего? – позвала она его негромко.
Он встряхнулся как пес, пытаясь сбросить оцепенение. Все это время он самым бессовестным образом разглядывал… ноги… да.
- Я? я… ничего. Я… просто… вот, - предельно информативно высказался Косов.
Кира с улыбкой чуть удивленно посмотрела на него.
- Ваня, - очень вкрадчиво, почти шёпотом, - Вань! Скажи честно… я тебе очень нравлюсь, а?
- А-к-х… г-х-м… я…, - со ступором сделать пока ничего не удавалось, и только прокашлявшись, неожиданно для самого себя сказал, - очень…
- А как я тебе нравлюсь? Вот ноги мои… нравятся? – чертовка довольно легко приподняла одну ножку, заставляя юбку сползти еще выше., даже край чулок стал виден… и даже еще чуть повыше!
- Очень…, - проскрипел Косов, потом замотал головой.
«Так… этот гипноз пора прекращать! Немедленно! А то… скандал может получится».
- Кира… ты зачем так… Ты же и сама знаешь… это – не нравиться, это… другим словом называется, - опять лезет с языка, сам не знаю что!
- В-а-а-а-нь… а хочешь, я тебя поцелую, а? – а вот здесь она переборщила!
Иван быстро приходил в себя, и улыбнулся:
- Кирочка! А вот это – уже не твои слова, а Зиночки! И прошу тебя… не надо издеваться надо мной. Ты же знаешь, когда ты рядом – я больной! А над больными издеваться – грешно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Девушка удивилась и задумалась – «где оступилась-ошиблась?».
Хорошо, что он успел подняться и протянув руку, помог подняться Кире. Как только это произошло, в кухню зашла женщина… очень похожая на Киру, только явно старше.
- Кира, что тут у Вас? Как пропали куда-то? – женщина с подозрением посмотрела сначала на девушку, удивленно подняла бровь и перевела взгляд на Ивана.
- Мам! Я тут… Ивану попить хотела дать. И компот разлила, вот… подтирала… пол.
«Эх ты! А еще меня совращаешь-соблазняешь! А сама-то «палишься» на ровном месте!».
Кира явно покраснела щечками, что добавило подозрения в глаза ее мамы.
- Спасибо, Кира, за компот! Знаете… я, наверное… домой пойду. Что-то я себя неважно чувствую… Наверное… я заболеваю. А ну как что заразное, да еще и вас заражу. Извините, пожалуйста, - Косов попытался «откланяться».
- Иван! Ты что придумываешь-то? – возмущенно воскликнула дочь.
- Это что за выдумки? – не отставала от нее мать, - так… Кира! Пойди и представь Ивана гостям! Я тут сама разберусь с полом и компотом! Здесь, Иван, целая куча медработников, и мы вас вылечим, при необходимости, конечно!
Чувствуя, как полыхают от стыда щеки, Иван на прямых ногах, вышел из кухни в коридор. Услышал, как сзади сердитым шёпотом мать выговаривала дочери:
- Кир! Ты чего тут устроила? Ты… ладно! Потом поговорим! Иди!
Дождавшись Киру в коридоре, Иван, отвернувшись в сторону, спросил:
- А где у Вас… туалет?
- Прямо по коридору… вон, видишь двери, - Кира тоже отводила взгляд.
Он прошел в туалет, не прикрывая за собой дверь, умылся, и напился из-под крана.
- Ты чего… двери не закрыл? – девушка стояла, прислонившись плечом к косяку.
- Я… мне просто умыться нужно было. И напиться! Кто-то компотом полы моет, а не гостей угощает!
Кира засмеялась:
- Ой! И правда, я же тебя так и не напоила!
Уже протискиваясь мимо нее в коридор, Иван мстительно прошипел:
- А тебе тоже… умыться бы не помешало! Щечки-то вон как горят! Сережа еще чего придумает!
Они прошли в зал.
«Ага! Тут тоже… квадратов тридцать, не меньше! У-у-у-у… буржуи советские… воинского сословия!».
Это его взбодрило!
- Иван! Разреши тебе представить наших друзей… Вот – Анна Афанасьевна, супруга папиного сослуживца!
«Невысокого роста полная женщина… Лет сорок пять, похоже… Явно такая… домашняя. Хозяйка, наверное, хорошая. И компот этот скорее всего – ее. На хохлушку похожа, вот!».
Он довольно бесцеремонно перебил девушку.
- Кирочка! Ты не права! Это не женщин мне представлять нужно, а меня – женщинам! Представь меня, пожалуйста! – ага! Вот уже и ему удалось смутить эту красавицу!
Он раскланялся с улыбчивой толстушкой, чуть пожал ее руку. Угу… тоже врач, как и мама Киры. Это его Тоня просветила, кем работает мать его… предмета обожания.
Повернулся ко второй.
«Ого! А вот здесь явно не тот типаж! Эта… дама явно не тех кровей и не того происхождения!».
Второй женщиной, сидевшей в зале на стуле, была… как раньше писали – «жгучая брюнетка». Тоже примерно того же возраста, но… все остальное было категорически не так как у «хохлушки». Все еще хорошая фигура, стройная. Интересное, даже можно сказать утонченное лицо. Аристократическое – опять штамп такой! Тонкие черты лица, высокий лоб, нос чуть с горбинкой… но – так даже интереснее смотрелось. И руки… холеные такие, красивые руки, с тонкими длинными пальцами и тонким же запястьем. И глаза… охренеть какие карие глаза, с пушистыми длинными ресницами вокруг.
«Такими пальцами нужно держать длинный мундштук с тонкой папиросой и томно поглядывать вокруг, эдак… чуть лениво и пресыщенно! Очень, очень красивая… дама! По-другому и не назвать! Похоже… кавказское здесь что-то есть».