Читать интересную книгу Сочинения в двух томах. Том второй - Петр Северов

Он бежал рядом с Крепняком, слыша дружный топот ног сзади. Эти сорок метров расстояния, отделявшие их от дома, казались Варичеву бесконечными. Пуля прозвенела над его головой, и он остановился. Его обогнало несколько человек. Но теперь остановился и Крепняк. Пошатываясь, сжимая винтовку в одной руке, он шагнул вперед и тяжело опустился на землю.

— Отступить! — крикнул Илья. — Нас перебьют до одного…

Асмолов подхватил Крепняка на руки и вынес его за угол сарая.

Молодой рыбак Семен остался лежать на траве. Илья оглянулся: с ним теперь было пять человек.

Дверь в доме Николая открылась, и Варичев увидел Серафиму. Она была оплетена веревкой, руки заломлены за спину. Два японца, прячась за ее спиной, вышли одновременно с ней. Пламя скользило над самой дверью, и они закрыли руками лица.

— Стреляйте! — крикнула Серафима. — Илюша, стреляй!

Асмолов медленно поднял винтовку, по Варичев остановил его.

— Пусть уходят, пусть… мы возьмем их на шхуне…

Из дома выбежал третий японец. Это был переводчик; он стал позади всех матросов и громко крикнул:

— Мы уйдем!.. Дайте нам возможность уйти!..

Крепняк, лежавший на крыльце, заскрипел зубами.

— Нет… падлюки… нет!

— Слушать меня! — приказал Варичев. — Пусть идут.

Серафима рвалась из рук, словно пытаясь разорвать веревки. Они едва удерживали ее. В свете огня растрепанные волосы ее были похожи на пламя. Даже отсюда, издали, Варичев видел гневные ее глаза.

— Что же вы меня жалеете?.. Стреляйте этих собак.

— Мы хотим говорить с вашим начальником! — прокричал переводчик. — Мы не тронем его. — И вышел вперед, положив на землю парабеллум.

— Не ходи, — сказал Асмолов. — Не ходи, Илья…

Из-за угла горевшего дома выбежала старуха Марья с булыжником в руках. Японец успел отклониться, камень пронесся над его головой.

Варичев колебался лишь несколько секунд. Что бы ни случилось, но жизнь давала ему возможность реванша. И не только возможность исправить свои ошибки, но еще раз утвердить себя. Он спрятал за пояс маузер и запахнул полы бушлата. Асмолов со страхом смотрел на него. Илья неторопливо сошел с крылечка, направляясь к тесной группе японцев, прятавшихся за Серафимой.

— Илюша… Вернись! — в ужасе закричал Асмолов, но Варичев не оглянулся.

Переводчик снова вышел вперед. Илья остановился на расстоянии десяти шагов от него. Некоторое время японец молча и удивленно рассматривал Варичева. Он, очевидно, не верил, что Илья решится на такой риск. Но глаза Серафимы гордо сияли, она верила, она знала, что Илья не боится врага. Скрученная веревками, она стояла, подняв голову, вся залитая багровым огнём. Словно на высоком костре стояла в эти минуты Серафима.

— Не будем задавать друг другу вопросов, — сказал наконец японец. — Все ясно и так…

Но Варичев прервал его:

— Значит, за гостеприимство вы ответили убийством и пожаром?

Переводчик только покривил губы.

— Лучшее средство самозащиты нападать первым… И пусть будет вам известно — в пожаре мы не виноваты. — Он кивнул на Серафиму. — Это она… Она хотела зажарить нас живьем.

— Жалею, что не удалось, — подтвердила Серафима. — Пусть они сдадут оружие, Илья.

Переводчик показал крупные металлические зубы.

— Надеюсь, вы не мечтаете об этом, начальник? Мы уйдем на шхуну. Вы пропустите нас…

— Сначала вы сдадите оружие, — сказал Илья.

— Мы очень жалеем, — помолчав, ответил японец, — но мы не сделаем этого. Мы не хотели крови… Нам нужен бензин, мы возьмем его и уйдем. И вы пропустите нас, потому что вы помните о карте…

Серафима снова рванулась изо всех сил; ей удалось высвободить до локтя руку.

— Зачем ты говоришь с этой собакой, Илья?

— Отпустите ее, — сказал Варичев. — Я… обмениваю одну ее жизнь на три ваших.

— Не смей! — задыхаясь, крикнула Серафима. — Никто им не позволит уйти…

Улыбаясь, переводчик обернулся и коротко сказал что-то по-японски. Матросы подняли маузеры, целясь в Илью.

— Гарантия, — сказал переводчик. — Вы проводите нас до реки… И отдайте ваше оружие, иначе… Мы не будем шутить.

Он поднял руку и еще раз оглянулся на матросов. Илья взглянул на Серафиму. Подавшись вперед, стиснув кулаки, она старалась заглянуть ему в глаза. «Зачем я вышел?.. Какая ошибка», — в отчаянии подумал он.

— Вы… обещали… — сказал он заикаясь.

Японец резко оборвал его:

— Я опущу руку — и вас не станет… Понимаете, вас не станет совсем. А сегодня такое хорошее утро и сколько их еще впереди! Вам не о чем жалеть… Вы и так уже предатель. Но разве лучше умереть предателем и не попытать у нас свою судьбу?

Рука его дрогнула.

«Правильно, — подумал Варичев. — Я умираю как предатель». — Он оглянулся вокруг. Пустынная, суровая земля дымилась в свете восхода. «Какую глушь, какой медвежий угол нашел я, чтобы умереть».

— Я опускаю руку, — сказал японец. — Я считаю до трех… Раз… два…

— Я хочу жить, — сказал Илья тихо и протянул переводчику маузер.

— Держите его дулом к себе! — крикнул переводчик. Илья повиновался. Японец выхватил маузер из его руки.

— Теперь вперед! — скомандовал он.

— Илья, — прошептала Серафима. — Что ты сделал, Илья!..

Она рванулась опять и успела пробежать несколько шагов, но переводчик выстрелил, не глядя, лишь подняв руку, и Серафима упала вниз лицом.

Варичев отшатнулся, закрыл руками глаза.

— Нет, я не могу… Я не хочу жить…

— Ты врешь, — спокойно сказал переводчик. — Пошли!

Он толкнул Илью дулом маузера в спину, и Варичев пошел. Он пошел сначала медленно, потом быстрее, быстрей и, не оглядываясь по сторонам, смотрел под ноги — он шел так, как будто не земля, а раскаленное железо было под его ногами.

Изумленный Асмолов молча следил за ним. Он видел, как приподнялась Серафима, как дотянулась она до забытого японцами парабеллума, как прицелилась и выстрелила в Илью. Он побежал, но вдруг остановился и медленно сел. Японцы круто повернули и бросились в переулок, к сараю, но Асмолов выбежал навстречу и наотмашь, прикладом, сбил первого из них. Обронив маузер, переводчик прыгнул через забор и бросился к реке напрямик. Огромный камень ударил его в плечо. Он упал, но сразу же поднялся и побежал еще быстрее.

Откуда-то появился Андрюша с молотом в руках. Второго матроса он догнал около амбара. Три стремительных круга описал молот, и японец свалился на кочки. Андрюша сбил его на лету, когда тот прыгнул через канаву.

Старая Марья, заранее прибежавшая на причал, караулила врага у лодок. Заметив переводчика, она спряталась в шаланде, и, когда по настилу застучали его шаги, она встала и крикнула:

— Стой!

Он хотел оттолкнуть лодку, но Марья спрыгнула на причал и схватила его за руки. Японец ударил ее головой. Марья откинулась, как будто падая, и вдруг стремительно бросилась вперед, вцепилась зубами в шею японца. Он завыл от боли и почти свалился в лодку, волоча Марью за собой. Лодка накренилась и Марья упала в воду. Она выпустила его. Японец взмахнул веслами, и лодка вылетела на середину реки.

— Снаряжай баркас! — крикнул Асмолов, выбегая на причал. — Они не уйдут, пираты!

Он осмотрел винтовку и с яростью отшвырнул ее, — все патроны уже вышли.

Лодка подошла к шхуне, и переводчик вскочил на палубу, держась за шею рукой.

На причале отдавали швартовы баркаса, когда шхуна развернулась и тихо поплыла вниз по реке.

Весь народ, оставшийся на поселке, теперь бросился к дому Николая. Пожар был потушен за полчаса. Обгорели двери и пол. Разбив бутыль, Серафима облила их бензином. Обгорела часть крыши у входа. Раненых собрали в доме Асмолова. Варичева и двух японцев, оставшихся в живых, положили отдельно. Только теперь вспомнили о Степке. Он исчез. Его искали по всем домам, в сараях, на берегу. И когда кто-то сказал: «К тем подался», Серафима почти закричала:

— Нет… никогда не поверю… никогда!

* * *

…Степка сидел в маленьком тесном трюме шхуны. Он слышал, как за бортом звонко плеснула морская волна. Значит, его увозили. Значит, им удалось уйти.

Ему хотелось броситься к люку, бить его и грызть зубами, он не мог больше терпеть. Каких мучений стоило ему это ожидание! И как он попался в ловушку, ведь он хотел задержать этих подлых шпиков, а не покинуть Рыбачье.

— Терпи, Петушок, терпи, — говорил он вслух и бился головой о шпангоут, словно стараясь заглушить самую мысль.

За бортом тихо плескалась вода, иногда доносился крик чайки, и он тоже казался Степану призывом.

Он затрясся весь и до звона в ушах сжал зубы, услышав приближающиеся шаги.

Железный люк отодвинулся, и знакомый голос сказал:

— Выходи..

Петушок поднялся на палубу и зажмурил от света глаза. Легкий душистый ветер дул с берега. Море горело сплошным розоватым костром.