Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

– Позвольте, – искренне удивился Пыров, – то есть, как это не живёт?

– А вот так это… У меня в списках нету. Ивановых полнС, а Флегонтов – ни одного… И вообще, где это вы такое имечко откопали? Да я вам с закрытыми глазами скажу, даже без всяких справочников, что таких имён у нас отродясь не было.

– Должен быть… – задумчиво пробурчал Пыров. – А Аполлон Флегонтович Иванов?

– Ещё лучше! А Сысоя Евграфовича вам не надо отыскать? Не-е-ету – я вам русским языком говорю. Сказано – нету никаких ни Флегонтов, ни Аполлонов… Ни Ивановых, ни Петровых, ни Сидоровых…

Егор Константинович достал из-за пазухи сложенную "Зарю коммунизма", развернул её, сунул в окошко.

– Тут написано, что Аполлон Флегонтович Иванов ещё месяц назад жил в Закидонске, и работал в автоколонне…

– Гражданин, что вы мне мозги пудрите?! Если б жил, был бы у меня в списках – они полгода уже не обновлялись… А насчёт работы спросЗте в автоколонне… Что за люди…

Егор Константинович забрал свою газету, и задумчиво пробормотал, почесав затылок:

– Как же так?.. Это ж наш герой…

А теперь заглянем в Дебрянскую областную больницу несколькими часами позже.

В кабинет молодого врача зашла пожилая санитарка.

– Серёд этих погорельцев из гостиницы одна странная какая-то. По одёжке – баба… А по организму – мужик… – санитарка выжидающе уставилась на врача.

– Да? – оторвал тот взгляд от чьей-то истории болезни. – Гермафродит, что ли?

– Я в этом не разбираюсь, кто там кого родит…

– Ладно, посмотрим… Оно в какой палате?

На следующий день агент Гномик, забинтованный с головы до ног, сбежал из больницы, чтобы отправить в Центр своё донесение. Донесение это было сравнительно коротким, поэтому есть смысл привести его здесь полностью.

"В результате совещания руководящих работников ликёроводочной промышленности, имевшего место в Дебрянске, неоднократно упоминавшийся мной в предыдущих рапортах Аполлон Иванов, в настоящее время персональный шофёр директора Синельского спиртзавода Пуритина, совместно со своим начальником до беспамятства напоил спиртом, а затем зверски изнасиловал в задний проход министра ликёроводочной промышленности, вследствие чего последний сошёл с ума. Сошедший с ума министр в обнажённом виде выкрикивал нецензурные выражения и угрозы в адрес всех в холле гостиницы "Советская", и в завершение сжёг её дотла, предварительно облив спиртом, тем самым немедленно приведя свои непристойные угрозы в исполнение. Из всего вышесказанного можно сделать выводы, что на Синельском спиртзаводе свила гнездо хорошо замаскировавшаяся банда воинствующих гомосексуалистов".

Прочитав это донесение, шеф аж запрыгал, как энергизеровский зайчик:

– Вот это Парфенон! Добрались уже до министров! Если наш любимый агент 69 будет действовать такими же темпами, то через недельку-другую Брежнев окажется в дурдоме, а от Кремля останутся одни головешки!.. Он, что, уже поменял сексуальную ориентацию, жучок наш ненаглядный?

Билл и Майк только пожали плечами.

…По сообщениям же дебрянского радио, в гостинице "Советская" по причине короткого замыкания случился пожар, который вскоре был потушен. Жертв и разрушений нет.

А спустя ещё несколько дней к конторе Синельского спиртзавода подъехала чёрная "Волга". Из неё вышли двое в штатском и направились прямиком в кабинет директора.

После учинённого ему форменного допроса, Никита Николаевич с гордостью заявил:

– Я ту ночь провёл с женщиной. А Алексей Степанович в ту ночь вообще отсутствовал в номере, и явился только под утро… Да вы его самого спросЗте…

– Ну, кого нам спрашивать, мы сами решим, – прервал его один из гостей. – Так вы говорите, он появился только под утро. А в каком виде он появился? Вы обратили внимание на его одежду?

– Когда мы уезжали, ещё темно было. Я только видел, что он спит…

– А спирт?

– Спирт?.. Ах да, – заулыбался Никита Николаевич, – спирт у нас в "подвале"… Желаете взглянуть на наше производство?

Проходя мимо гаража в сопровождении штатских, Никита Николаевич что-то им сказал и направился в сторону мывшего "Уазик" Аполлона.

– Аполлон, тут это… того… КГБ, – сказал он своему шофёру, и протянул ему "червонец". – На деньги, сбегай в магазин к Нюне, возьми хорошей закуски. Скажи ей, что для меня… Что-то с Алексеем Степановичем случилось…

Видя, как его шофёр побледнел и стал поливать из шланга свои туфли, Никита Николаевич поспешил его успокоить, предварительно отвернув в сторону шланг:

– Да ты того… Не переживай… Будем надеяться, что поправится… А с этими гавриками, – он кивнул в сторону кагэбэшников, – мы щас всё уладим.

Директор подмигнул Аполлону, присоединился к своим спутникам, и они вошли в "подвал".

А через пару часов, пропустив ещё по стакашку и закусив, штатские были в великолепном настроении, и сияли так, что возникала опасность возгорания находившегося в ёмкостях "подвала" содержимого.

– Так что, он ничего не говорит, кроме как "муж объелся груш"? – озабоченно спросил их Никита Николаевич.

– Твердит как попугай… – заверил один из них.

Оба штатских захихикали.

– Да тут и дураку понятно, что этот муж и по морде ему надавал, и в жопу его чпокнул, – другой проиллюстрировал свои слова выразительным видеосюжетом на пальцах.

Штатские снова засмеялись, а Никита Николаевич сокрушённо покачал головой:

– Это ж надо, какие извращенцы у нас водятся!.. Бедный Алексей Степанович!..

– Это мужеложство называется… Это что! А есть ещё такие, что и вообще…

Прослушав подробную лекцию о всяких сексуальных извращениях, Никита Николаевич долго не мог прийти в себя, а когда, наконец, пришёл – после того как гости уже встали, покачиваясь с большой амплитудой, из-за стола, – засуетился:

– Сейчас мы вам канистрочку на дорожку сообразим…

Глава XL

Фортели фортуны

Ну, утверждение Гномика о том, что гостиница сгорела дотла, и в самом деле было сильно преувеличено. Но что возьмёшь с человека, побывавшего в пламени пожара? Ему тогда показалось, что дотла сгорел весь земной шар. К тому же эти дотошные доктора, которые устроили ему в больнице та-а-акое обследование…

"Соображённая" на дорожку канистрочка, предъявленная, так сказать, в качестве вещественного доказательства, безоговорочно убедила компетентные органы, выползшие из "подвала" на четвереньках, в полнейшей непричастности синельских спиртовиков к издевательству над личностью и поджогу гостиницы.

Таким образом, Аполлон благополучно вышел из предшокового состояния, а вечером того же дня фортуна, как показалось поначалу, вообще, вроде как повернулась к нему передом. Но об этом – чуть позже.

Пока фортуна поворачивалась к Аполлону передом в Синели, в Закидонске она начинала мало-помалу поворачиваться к нему задом. Дело в том, что неугомонный Егор Константинович Пыров, не найдя следов Аполлона ни в "горсправке", ни в автоколонне, не оставил свою благородную затею. Он собрал своих, слонявшихся без дела, следопытов, и поставил перед ними задачу разыскать гнездо, откуда выпорхнул некогда орлёнок, а в настоящее время орёл Аполлон Иванов. Следопыты, то ли были не слишком опытны, то ли не очень усердны в дни своих летних каникул, но ни на какой след не напали и никакого гнезда не нашли. Тогда Егор Константинович отправился в районное управление внутренних дел, прихватив с собой соответствующие номера "Зари коммунизма".

Начальник милиции, внимательно выслушав Егора Константиновича, и изучив материал в обоих номерах "Зари коммунизма", отложил в сторону газеты и сказал:

– Ваши газеты я оставлю пока у себя… В общем, договоримся так, Егор Константинович. Вы прекращаете всякие розыски этого героического Аполлона. Отныне этим делом займусь я…

– Но вы мне сообщите, когда его найдёте? – не дал ему договорить Пыров.

– Сообщим, сообщим. А пока наберитесь терпения, и вообще – никому ни слова о нашем героическом земляке…

– Но я уже рассказал жене…

Начальник милиции посмотрел на учителя с некоторой досадой. Заметив это, Пыров поспешил развеять сомнения главного районного милиционера:

– Она у меня молчаливая… Как рыбка… – Егор Константинович вглядывался в реакцию собеседника. -…Аквариумная… Гуппи…

Ну а теперь снова перенесёмся в Синель, к начинающей улыбаться фортуне.

После довольно любвеобильного Дня молодёжи, правда, с несколько подпорченным Антоном финалом, для Аполлона в этом плане наступило затишье. Танечка из Ломовки, естественно, укатила в свою Ломовку. В Маше, судя по всему, не на жизнь, а на смерть схлестнулись принципы морали с беспринципностью разбуженного природного инстинкта, и она находилась в состоянии неустойчивого равновесия, взвешивая аргументы обоих противников. Клава на горизонте не появлялась – наверное, решала вопрос, за кого же ей всё-таки идти замуж. А с мамой и дочерью Павленко, вообще, получилось чёрт знает что. В принципе, Аполлон был не против заниматься ими обеими хоть сразу одновременно – они бы очень гармонично дополняли друг дружку. Но, как говорится, за двумя зайцами погонишься… вот-вот, ни одного не выебешь… простите, не убьёшь. Так оно и случилось. И мама, и дочь тоже были не против иметь тесные телесные отношения с искусным любовником, коим, без сомнения, являлся в их глазах Аполлон. Но, поскольку маме афишировать эти отношения было категорически противопоказано, то ей необходимо было держать их в тайне. А в такой ситуации, да в таком небольшом посёлке, подходящего момента приходится ждать очень долго, может, до следующего футбольного матча. У дочери, вроде бы, в этом плане проблем не возникало. Ан нет! Оказалось, ей паблисити тоже было противопоказано. У милашки Леночки незадолго до каникул появился пылкий воздыхатель – однокурсник. Не бог весть, что из себя, но… москвич! Причём, коренной, со всеми вытекающими из этого последствиями. А такую партию упускать было равносильно самоубийству. Ну, кончит она свой "пед". А дальше что? Какая-нибудь, хорошо, если десятилетка в какой-нибудь задрипанной деревне. Спасибо, нажилась она уже в ней! А тут реально светила московская прописка. Потому и девственность должна была побыть на своём месте до поры до времени, и, естественно, репутация. Так-то оно будет надёжней. Можно ведь и любовь втихаря покрутить с первым парнем на деревне – а Аполлон, вне всяких сомнений, именно им и был – и невинность соблюсти, как в физиологическом плане, так и в плане общественного мнения, которое в деревне играет, ой какую важную, роль!