class="p1">Стучали колеса, летели километры, и шло время. На станциях входили и выходили люди. Половина пути осталась позади. Бета осталась в одиночестве, военные вышли. К Нике пока никто не подсел, а попутчик Веры постепенно перестал говорить и начал клевать носом, хотя сумерки только начали подступать. Народ закопошился в своих кошелках, извлекая нехитрую домашнюю снедь. Вера достала пирожки с капустой и вареные яйца. Александр Семенович вдруг оживился, извлек из кармана флягу, маленький граненый стаканчик и, плеснув в него из фляги мутноватую жидкость, предложил Вере.
- Вид непритязательный, согласен, но качество высочайшее, иначе бы не предложил.
- Нет, уж, увольте, - ответила она.
- Как угодно-с. Не смею настаивать, - сказал он и мгновенно опорожнил стаканчик, без всяких ужимок и кряканья.
- Закусывайте, - сказала Вера, указывая на пирожки, - сама стряпала.
- Благодарю, вас. Отказываться не стану. Мне на следующей станции выходить, если засну вдруг, толкните в бок, не откажите в любезности.
- Не откажу, - ответила попутчица.
Бета и Ника ужинали в одиночестве, каждая за своим столиком. Близилась последняя станция и напряжение нарастало. За окнами вагона стало совсем темно. Трапеза была давно убрана, поезд замедлил ход, станция появилась почти внезапно, осветив окна слабым мерцающим светом. Поезд остановился. Вера тряхнула за плечо своего спящего попутчика. Тот схватил свой саквояж, на ходу поблагодарил ее почти бегом побежал к выходу. Народу в вагоне почти не осталось, но вошли новые пассажиры и стали размещаться в дальних купе. Стоянка была короткой, и поезд дал сигнал к отправлению. Но именно в этот момент в вагон вошли два капитана НКВД, и направились напрямик к Бете. Ника, сразу почувствовала неладное, и махнула матери рукой.
- Гражданка, вам придется пройти с нами, - сразу сказал один из них, рука второго находилась в кармане и, можно не сомневаться, что в ней было оружие.
То, что они ряженые Ника поняла сразу, как и то, что это были хорошо подготовленные бойцы, в любой момент можно схлопотать пулю. Бета встала и пошла по проходу, за ней двинулись оба капитана, за ними сразу вышла Вера. Диспозиция была оговорена заранее. Ника контролировала ситуацию в вагоне и не трогалась с места. Один из НКВДшников обернулся к Вере.
- На место! – резко скомандовал он, но вдруг обмяк и упал в объятия женщины, которая вместе с ним осторожно переместилась в ближайшее купе.
А Ника уже догоняла, ушедших вперед Бету и ее конвоира, которые вошли в тамбур набиравшего ход поезда. Капитан уже вынул из кармана револьвер и держал его у затылка Беты. И все же удара сзади он не ожидал. Револьвер вылетел, но Ника тотчас получила сильный удар под дых и, зажавшись, осела у стенки. Однако Бета уже развернулась и нанесла два сильных удара в пах и в челюсть. Обычно этого хватало, чтоб надолго вырубить мужчину, но капитан не вырубился и даже устоял на ногах, правда, зашатался, оперся на противоположную дверь тамбура и вытащил из за голенища нож. Это лишнее движение его и погубило, Бета нанесла сильный и точный удар в голову. Капитан, ударившись о противоположную дверь, рухнул, но нож не выпусти. Он вылетел из руки от сильного пинка, пришедшей в себя, Ники.
Женщины подобрали оружие и проверили карманы ряженого офицера. Документов естественно не было. Бета открыла дверь вагона и вдвоем они с трудом выбросили тело. Поезд набрал ход, до конечной станции оставалось менее часа, подошла Вера.
- Ну как? Удалось что-нибудь узнать? – спросила она.
- Нет, ловкий гад оказался, Нику едва не зашиб, вся надежда на твоего, - ответила Бета.
- Мой, как бы, спит и едва ли проснется, - сказала Вера, - значит, мы так и не узнали, кто на тебя охотится. А тебе, дочь, надо больше тренироваться. Как же ты пропустила удар?
- Это был тренированный боец. Очень быстрый и сильный. У нас на полигоне таких нет, - ответила Ника.
Через час три женщины быстро покинули вагон и направились в гостиницу. На другой день они навестили приют, только знакомых своих уже не нашли: и бывшая настоятельница и Тамара Ильинична давно не числились среди живых. Двадцать лет прошло, сирот меньше не стало, а персонал сменился. Больше в городе делать было нечего, женщины переоделись для верховой езды, наняли трех лошадей и отправились в пансионат, с которым было связано множество воспоминаний детства и юности. Что они обнаружат? Может быть, развалины, может конный двор или государственная мануфактура.
К вечеру амазонки увидели знакомые ворота, новый забор, за которым виднелись, отнюдь не заброшенные, строения пансионата. Ворота были закрыты, пришлось стучаться. Отрыл калитку незнакомый мужчина с бородой, но еще не старый.
- Кто такие? Зачем пожаловали? – спокойно спросил он.
- Здесь раньше был пансионат искусств, - ответила Бета. – Мы его бывшие воспитанницы.
- Сейчас, это детское воспитательное учреждение «Агора», - ответил сторож. – Проезжайте в ворота, мы бывшим воспитанникам всегда рады.
Женщины въехали во двор и спешились. Конюшня была на прежнем месте, и они сразу направились туда. Расседлав коней и передав их конюху, они прошли в административное здание. Еще на пороге они встретили женщину чуть старше тридцати лет и она показалась им удивительно знакомой.
- Боже мой! Маша Фингерт! – воскликнула Вера.
- А я вас сразу узнала Вера-Ника, - ответила Мария. – А эта юная особа, твоя дочь. Таких глаз ни у кого больше быть не может.
Женщины устроились в кабинете, который раньше принадлежал директрисе Татьяне Павловне, а теперь им владела Мария.
- Я о вас почти все знаю, - сказала она. – Несколько лет назад я встретила в Питере Эллу Юрьевну, она рассказала мне о вашей службе на дальнем востоке. О том, что вы обе замужем и живете в Ленинграде, а у Веры растет дочь, настоящая амазонка.
- А мы совершенно ничего о тебе не знаем,