— Да это самая обыкновенная история о привидениях, любезный друг!
— Неужели такой разумный малый, как вы, милейший, может поверить в подобную чушь?
— А я и не верю, — отвечал Жак Обри. — Потому-то я и просидел целую ночь на дереве: уж очень хотелось вывести все на чистую воду и узнать, кто является причиной переполоха в Большом Нельском замке. Вот я и притворился, что ухожу, но вместо того чтобы захлопнуть калитку парка за собой, я захлопнул ее перед собой и незаметно пробрался в темноте к облюбованному дереву. Через несколько минут я уже притаился в его густой листве, прямо против головы Марса. И как вы думаете, что я увидел?
— Откуда же мне знать? — ответил Мармань.
— И то верно! Догадаться об этом мог бы разве колдун. Сперва я увидел, как приоткрылась дверь замка… парадная дверь, знаете?
— Да-да, конечно, знаю! Продолжайте!
— Итак, дверь приоткрылась, и из нее выглянул человек, видимо, желавший убедиться, нет ли кого-нибудь во дворе. Это был не кто иной, как Герман, толстый немец.
— Так, так, Герман, толстый немец, — повторил Мармань.
— Удостоверившись, что двор пуст, он осмотрелся, не взглянул только на мое дерево, ибо, сами понимаете, ему и в голову не пришло, что там кто-то может сидеть, потом он вышел, прикрыл осторожно дверь и направился прямехонько во двор Малого Нельского замка. Он трижды постучался — наверное, это был условный знак, — дверь Малого замка открылась, из нее вышла какая-то женщина и впустила немца. Женщина оказалась достопочтенной госпожой Перриной, которая очень любит гулять по ночам в обществе нашего Голиафа.
— Вот так штука! Бедняга прево!
— Постойте, постойте! Это еще не все. Я следил за ними до тех пор, пока они не вошли в Малый замок, как вдруг слева от меня скрипнула оконная рама. Я быстро обернулся и увидел этого негодника Паголо. Ну кто бы мог подумать, что тихоня Паголо с его вечными «Отче наш» и «Богородицей» способен лазить по ночам из окошка! Осторожно оглядевшись, точь-в-точь как Герман, он выбрался наружу, скользнул вниз по водосточной трубе и, переходя с балкона на балкон, добрался до окна другой комнаты… Угадайте, чьей, виконт?
— Но откуда же мне знать! Может быть, госпожи Руперты?
— Ну да! Очень она ему нужна! До окна Скоццоне, любезный друг! Ни больше ни меньше, как Скоццоне, любимой натурщицы Бенвенуто, этой очаровательной смуглянки! Каков плут, а? Что вы на это скажете?
— В самом деле, забавная история, — согласился Мармань. — И больше вы ничего не видели?
— Терпение, дорогой виконт! Самый лакомый кусочек я приберег напоследок — так сказать, на закуску. Мы еще не дошли до конца, но, будьте покойны, доберемся и до него.
— Ну ладно, ладно, продолжайте. Честное слово, милейший, препотешная история!
— Подождите, то ли еще будет! Итак, слежу я за Паголо, который, рискуя сломать себе шею, перебирается с балкона на балкон, и снова слышу какой-то шум, на сей раз почти под самым деревом. Гляжу вниз — и вижу Асканио, который крадучись выходит из литейной мастерской.
— Любимого ученика Бенвенуто?
— Его самого, месье, этого святошу, похожего на мальчика из церковного хора и с виду скромного, как девушка. Недаром говорится, что внешность обманчива!
— Как интересно! Значит, Асканио вышел из дому, но для чего?
— Вот именно — для чего? Этот вопрос задавал себе и я. Но скоро все выяснилось. Оглядевшись по сторонам, как Герман и Паголо, и убедившись, что поблизости никого нет, он притащил из литейной лестницу и, приставив ее к плечам Марса, полез наверх. Лестница находилась по другую сторону статуи, так что я потерял Асканио из виду и уже начал подумывать, куда это он запропастился, как вдруг у Марса загорелись глаза.
— Ну уж это вы просто заговариваетесь, милейший! — воскликнул Мармань.
— Да нет же, сущая правда, виконт! И если бы я не знал, в чем тут дело, сознаюсь, мне было бы не по себе. Но я видел, как Асканио полез на статую, а потому был уверен, что он-то и зажег свет.
— Но что понадобилось Асканио ночью в голове Марса?
— Вот-вот, тот же вопрос задал себе и я! А так как никто не мог мне ответить, я решил разобраться во всем сам. Я изо всех сил пялил глаза, и наконец мне показалось, что я вижу через глазницы Марса привидение. Честное слово! В голове статуи был призрак женщины в белом платье, и перед ней на коленях, как перед святой мадонной, стоял наш Асканио. К сожалению, мадонна сидела ко мне спиной, и я не видел ее лица, но я видел шейку. О! Что за чудесные шейки бывают у привидений, виконт, прямо-таки лебяжьи! И белые-белые, как снег! И с каким обожанием глядел Асканио на призрак! Вот нечестивец! Тут я сразу понял, что это не привидение, а самая обыкновенная женщина. Каково?! Прятать любимую в голове Марса! Что вы на это скажете, милейший?
— Гм-гм… действительно, все это очень странно, — улыбаясь и в то же время что-то соображая, пробормотал Мармань. — Весьма странно. И вы не догадываетесь, кто эта женщина?
— Просто ума не приложу. А вы?
— Я тоже… Ну, а потом? Что же было потом?
— Потом? Я так расхохотался, что потерял равновесие и свалился со своего сука и если бы при этом не ухватился за другой сук, то непременно сломал бы себе шею. Тогда я решил, что, раз уж я все видел и к тому же проделал половину пути, лучше всего отправиться восвояси. Так я и поступил: вышел потихоньку за ворота и пошел домой, все еще смеясь, а по дороге повстречался с вами, и вы заставили меня рассказать эту историю. И если вы друг Бенвенуто, посоветуйте, что мне делать. Ну, что касается госпожи Перрины, это ее личное дело; милейшая дама — совершеннолетняя, значит, вправе располагать собой. Но как быть со Скоццоне? Как быть с прелестной Венерой, поселившейся в голове Марса?
— Вы хотите, чтобы я дал вам совет?
— Да, как честный человек! Видите ли, я оказался в довольно затруднительном положении, мой дорогой… мой дорогой… э-э-э… Вечно я забываю ваше имя!
— Мой совет — молчать. Тем хуже для простофиль, которые позволяют водить себя за нос. А теперь, милейший Жак Обри, разрешите поблагодарить вас за приятную компанию и занятный рассказ, ибо я вынужден вас покинуть. Плачу вам доверием за доверие, мой друг: мы на улице Отфей, а здесь живет дама моего сердца.
— Прощайте, мой славный, мой дорогой, мой превосходный друг! — вскричал Жак Обри, пожимая виконту руку. — Вы дали мне мудрый совет, и я непременно ему последую. Желаю вам удачи, и да хранит вас Купидон!
И попутчики расстались. Мармань отправился дальше по улице Отфей, а Жак Обри свернул на улицу Пупе, чтобы выйти по ней на улицу Арп, в самом конце которой находилось его жилище.