25
***
Ирейн лежала без сна, слушала сопение Веты (у той был слегка заложен носик, отчего казалось, что поблизости окопался обиженный ёж), таращилась на чернильную ночь за окном и изо всех сил старалась подавить накатившую тоску. Получалось плохо.
Да у кого бы на её месте было хорошо-то? Когда твоя размеренная, продуманная, логичная жизнь рушится в бездну, вокруг бегают пьяные князья, и драконы-казначеи со сволочным характером, и злобные демоны с чёрными дёснами, и зубастые русалки-иномирянки, и оборотни ещё до кучи! Ладно бы только это, так и знакомые, привычные на первый взгляд вещи оборачиваются совсем новой, нежданной стороной. Вот так живёшь себе, крутишься в рутине и понятия не имеешь, что под одной крышей с тобой живёт ужасный монстр — всем сказочным букам на зависть и устрашение. Услыхала бы о таком из чьих-то уст, то под кроватью схоронилась бы, а так вроде бы и не страшно, и защитить этого самого монстра хочется. И впрямь, а вдруг Фло все же обидят? Мало ли, что за человек... оборотень этот её медведь?
Ирейн вздохнула. И Казначей с его угрозами... и простыни какие-то неудобные, холодные и неприятно липнут к коже... На губы наползла ироничная усмешка. Нет, вот много раз она убеждалась: бабе ничего не стоит привыкнуть, что она засыпает не одна, а вот отвыкать в разы сложнее.
Да и связь, опять же. Вроде бы и считается, что люди в ней не нуждаются, но тут как со всеми стоящими удовольствиями: они тебе вроде как не нужны — но лишь до тех пор, пока ты их не попробовал. Делить с кем-то свои мысли, чувства, эмоции, знать, что ты точно-точно не один — это было приятно, да. Только вот стоит ли удивляться, что вместе со связью приходят и секреты, которых, может, и знать бы не стоило? Это от мужа-человека можно легко скрывать настоящие заработки, новые покупки или личность первого любовника. Дракону, если дойдёт разговор, соврать не получится. И кто ж виноват, что у него, драконьего-то князя, секреты намного опасней, чем у неё? На редкость глупый вопрос, если вдуматься.
Ирейн вздохнула и снова заворочалась, безжалостно сбивая простыни. Мысли метались в голове стаей перепуганных мелких рыбёшек-чистильщиц.
Казначей, конечно, скотина. Она нажалуется на него Тиру, найдёт способ поквитаться, но... в его словах есть, есть правда.
Что она вообще знала о политике, коли уж говорить по-честному? Нет, не подумайте дурного, Ирейн отлично разбиралась в тех вещах, что касались её лично: новых постановлениях Ковена об отношениях магов и обычных людей, пошлинах на ввоз и куплю-продажу иноземного и нелюдского алкоголя, достопамятных налогах, наконец (и как только докопался, скотина чешуйчатая?!). Ещё политические знания Ирейн базировались на ценных мыслях местных пьянчуг, охочих до разговоров о политике. Но эти, с позволения сказать, бутылочные революционеры да непризнанные философы такого нагородят, что и на голову не натянешь. Сама Ирейн в такие разговоры не встревала, знай себе подливала выпивку, стараясь не морщиться на особенно идиотских высказываниях. Специфика работы, она такая!
В остальном, если смотреть правде в глаза — Ирейн ничего не знала. Ни о политике, ни о своих домочадцах, ни даже о себе. И откуда бы? Все так живут!
Она повернулась и посмотрела на дочь в темноте. Её близкие... как защитить их? И правильно ли считать Тира угрозой — или, быть может, Казначей очень прав и страшным большим драконам тоже нужна защита, от себя самих в том числе? Ведь никто, будь то мужчина или женщина, не может быть сильным совсем-совсем всегда, не может не ошибаться.
Эмоции, на которых она собиралась бежать, куда глаза глядят, сгладились и улеглись, пустота, оставленная прерванной связью, болела и ныла в груди, мысли, как это бывает бессонными ночами, путались неимоверно. Нет, Ирейн не была готова простить то, что произошло с Фло, но... она сама согласилась стать парой Тира. Понимала ли в тот момент, на что вправду подписывается — вопрос другой, но тут все снова упирается в её невежество, увы и ах.
Надо поговорить с Тиром. Надо обозначить границы. Тогда, может, простыни не будут казаться такими горячими. Но где его искать? Ирейн прислушалась к себе, но чуда не случилось: та связь, что была раньше, не ощущалась меж ними, тонула в водовороте её собственных сомнений и метаний.
*
Пропажа нашлась, да таким неожиданным образом, что хоть плачь. Ирейн подумала, что она, возможно, единственное существо на свете, которому доводилось споткнуться о Князя Предгорья. Уникальный, мать его, опыт!
Нет, она очень часто имела дело с падающими ей под ноги мужчинами — по долгу службы, так сказать. Да и ввиду супружества с любящим выпивку мужем тоже. Но вот обнаруживать на пороге собственной комнаты трезвого нелюдя — вот где точно совершенно новое переживание.
Вышеозначенное тело между тем открыло сияющие бирюзой глаза с вертикальным зрачком и сонно посмотрело на Ирейн. Зрачки дрогнули, расширились. Князь потряс головой, словно у него там какая-то деталь никак не могла встать на место.
— И как оно? — поинтересовалась Ирейн. — Удобно?
Дракон моргнул.
— Вполне, — голос звучал хрипло и немного надтреснуто. — Не худшее место, где приходилось спать. И вас хорошо слышно. Так лучше.
Слова были красивые, но она уже наслушалась по самую завязку этих самых красивых слов.
— Показушник. Ты точно дракон, а не собака? — спросила Ирейн. — А то я могла бы постелить тебе коврик. Глядишь, выучился бы гавкать, когда скажу.
— И тогда ты меня простишь?
Н-да. Какой-то не такой реакции она ждала; думала уколоть побольнее, уязвить, спровоцировать, но в голосе прозвучала какая-то серая, обречённая почти покорность. Ей это не нравилось. Меж тем света, проникающего в коридор из нескольких крошечных окошечек, было явно недостаточно для полуночных разговоров о чувствах. Потянувшись к ближайшему артефакту-светильнику (все равно ей, похоже, больше не придётся волноваться о счетах), она зажгла его.